Бронеходчики. Гренада моя - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 46

– Я?! Да что ты такое говоришь!

– Тогда остынь и не порть девочке праздник.

– Но… – Взрослый мужчина с проседью в волосах безнадежно вздохнул и махнул рукой: – Да ну вас. Но запомни, дочка, если кто-нибудь… если только… – Он угрожающе покачал указательным пальцем, скользнул беспомощным взглядом по жене и удалился в кабинет.

– Алина, девочка, стоит ли так-то измываться над отцом? Он ведь любит тебя больше жизни.

– Я его люблю ничуть не меньше. И я над ним не издеваюсь. Но это ведь моя жизнь. Не могу же все время сидеть у него под бочком. Ну не получилась из меня тихая и покладистая рукодельница, так что с того? Такая уж уродилась.

– Это да. Но помни, что если кто-то попытается тебя обидеть, то Володя возьмет в руки дуэльный пистолет.

– Вика, я не…

– Я знаю. Просто никого не провоцируй. Не задерживайся там дольше, чем того потребуют приличия. И не смей одевать это зеленое платье.

– Но это мое лучшее!

– А еще ты в нем неотразима. И уж прости, весьма соблазнительна.

– Я-а?

– И ты это прекрасно знаешь, – обличительно ткнув в нее пальчиком, констатировала мачеха.

– Нарядишь серым чулком? – печально уточнила девушка.

– Скромно, но со вкусом. Или так, или ты лишишься союзницы и подруги.

– У меня не так много подруг. Ты единственная. Так что аргумент принимается.

Глава 7

Встречный бой

Миновав линию обороны франкистов, бронетяги тут же перестроились в линию взводных колонн. После чего двинулись дальше, прямо по полям. Согласно разведданным, до самой их цели никаких серьезных препятствий не предвиделось. А вот дальше, примерно в полутора километрах от рокадной дороги, наличествовала небольшая речка. Но из-за крутых берегов ее русло являлось настоящим рвом, способным остановить любой бронетяг.

Участок, на котором наступал их батальон, пролегал на стыке обороны двух полков националистов. Их штабы располагались соответственно в селениях Вильямьер де Толедо и Риельвес, сообщение между которыми они и должны прервать. Эти пункты соединены с Фуэнсалидой, с расквартированным там штабом корпуса.

Григорий понятия не имел, какие планы у командования. Но предполагал, что далее батальон разделится и постарается сначала обезглавить полки, а затем вынудить их к сдаче. Как показывает практика, с моральным духом у франкистов так себе. А потому и высока вероятность того, что серьезного сопротивления не последует.

Низкие потери батальона при прорыве позволяли надеяться на успех подобного оборота событий. Короткий и жаркий бой обошелся потерей всего лишь трех «тридцать шестых» бронетягов. О лучшем результате не приходилось и мечтать. Так что сил и средств у них более чем достаточно.

Хотя-а… Наступать без пехоты – это гиблое дело. Имеющийся у них десант ссадят, когда достигнут дороги. Но и останавливать из-за этого продвижение глупо. Интересно в штабе это понимают? Или они не предполагали, что удастся с такой вот легкостью взломать оборону противника? Вопросы, вопросы и снова вопросы. Получить бы еще на них ответы. Но… Его дело маленькое. Командовать своим взводом и выполнять поставленные задачи.

Батальон как раз пересекал очередное брошенное поле и был в километре от дороги, проходящей серой лентой поперек их курса. В этот момент километрах в двух за урезом невысокой возвышенности взвились густые клубы пыли. Никаких сомнений, пока еще невидимый противник движется по полевой дороге, выныривающей из-за взгорка и ведущей к рокадной.

Странно. Григорий помнит довольно подробную карту. И там нет никакой полевой дороги. Оно, конечно, грунтовку накатать недолго. Да только эта выглядит слишком уж наезженной. А куда тут кататься, как не в Фуэнсалиду? Получается, через ту речку перебросили мост или срыли берега, устроив брод. Ч-черт! Куда же смотрит разведка! О чем там, в штабе, вообще думают!

А вот и первая ласточка. Из-за возвышенности появился бронетяг франкистов. Он несся на максимально возможной скорости, выметая из-под гусениц клубы пыли. Причем настолько густые, что следующую за ним машину уже не видно. Как умудряются механики вести технику в таких условиях, решительно непонятно.

Григорий подкрутил кратность командирского перископа, увеличивая ее до шести. Теперь удалось идентифицировать бронетяг. Б-4 [16] сопоставим со средним «тридцать шестым». Лобовая броня у него будет потолще, но зато борта значительно уступят. Русская машина берет за счет углов наклона, способствующих большому проценту рикошетов.

Взгляд на машину ротного. Дольский поднял флажковый сигнал «внимание». Азаров в свою очередь подтвердил получение сигналом «принял» и сам просигналил взводу «внимание». Наконец последовала команда остановиться и высадить десант.

Бойцы дружно посыпались на траву. Кто-то из автоматчиков постучал по броне и пожелал бронетягам удачи. Дольский поднял сигнал «перестроиться в боевой порядок». Чтобы не изгаляться с сигналами, Григорий вылез в люк и, обернувшись назад, прокричал:

– Сейчас поворачиваем влево и движемся уступом с дистанцией в полста метров! Следим за мной! Как только поверну, поворачивайте и вы, после чего выравниваем линию с ротой!

Вновь нырнул под броню и, устроившись на сиденье, отдал приказ:

– Саня, влево! – и, подкрепляя голосовую команду, по обыкновению легонько надавил на левое плечо.

Когда машина отвернула примерно на сорок пять градусов, убрал ногу. Убедился в том, что взвод выполнил его команду. Машины начали вытягиваться уступом, как он и планировал. Взгляд на остальные бронетяги роты. Первая рота разворачивается на месте. Вторая смещается вправо. Порядок, теперь можно.

Дублируя голосовую команду, ногу на правое плечо механика. Дождаться разворота до прежнего направления и снизить давление. Все. Он на левом фланге своего взвода. И подчиненные под присмотром, и ротный в поле зрения. Вот уж кому будет непросто руководить боем. Придется вертеть перископом во все стороны.

– Саша, малый ход.

Ну и по обыкновению один раз легонько сапогом по затылку. Машина начала терять скорость, предоставляя возможность идущим следом догнать и выровняться в линию. Затем ускорился уже весь взвод, чтобы подравняться с остальной ротой. Впереди заканчивали разворачиваться в боевой порядок первая и вторая роты.

Вдали маячили цепи бронетягов противника. По прикидкам Григория, никак не меньше батальона. В первой линии – Б-4. Тринадцать машин против одиннадцати русских. Комбат предпочитал иметь под собой «тридцать шестой», а потому так же оказался в первых рядах. Здесь в принципе паритет.

Во второй – Б-3. Считается, что эти сопоставимы с «тридцать третьими», но вообще-то они и тяжелее на пять тонн, и броня у них куда внушительней. Если бортовая «тридцать третьих» за счет углов наклона еще вполне в паритете, то лобовая значительно уступит, даже несмотря на шестидесятиградусный угол по нормали. И плевать, что на Б-3 стоит либо тридцатисемимиллиметровая, либо посредственная короткоствольная семидесятипятимиллиметровая пушка. Любая с их машинами справится на раз.

В третьей линии – Б-2. Ну, это, по сути, броневик. Разве что вооруженный тридцатисемимиллиметровой пушкой. Их неполный десяток. Где-то потеряли минимум взвод. Или, как вариант, он остался в расположении.

Ага. Есть и четвертая линия. А то как же. В немецком батальоне четыре роты [17], а потому и машин больше. Положа руку на сердце, Григорий не видел в этом никакой необходимости. Б-1 имеет еще более скромную броню и вооружен двумя башенными пулеметами МГ под винтовочный патрон. Хоть бы крупнокалиберный всунули.

Однако у немцев к крупнокалиберным пулеметам отношение предвзятое. Бронеходы в качестве противовоздушной обороны еще вооружаются. Но на этом и все. Это оружие у них чаще авиационное. И очень даже зря. Потому как, к примеру, и Б-1, и Б-2 по зубам тому же русскому ЕКПБ или БРС.