Бронеходчики. Гренада моя - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 47

И не имеет значения, что сейчас с ними сближалась не германская часть, а франкистская. Все, что касается новейших вооружений, они перенимают у своих союзников и благодетелей. Мало того, в их частях хватает немецких инструкторов. Так что разница не особо и велика. Это вполне справедливо и в отношении республиканцев. Во всяком случае, тех, кто оказался под влиянием русских офицеров.

А эт-то еще что такое? На гребне возвышенности, из-за которой появилась колонна бронетягов, снова наблюдается какое-то движение. Вновь увеличение перископа на полную. Не морской бинокль, но разобрать, что там сейчас разворачивается не меньше батальона пехоты, несложно. В отличие от высаженного русского с БРС в количестве девяти штук, у них полноценная батарея бронебоек. Вот это, что называется, влипли!

Ломиться стенка на стенку? Неразумно. По броне преимущество противника очевидно. Неужели этого не осознаёт комбат? Тут нужно что-то другое. Необходимо использовать свои сильные стороны. А именно – превосходство в огневой мощи. И речь вовсе не о пушках. Хотя калибр у франкистов меньше, бронепробиваемость сопоставима с русскими орудиями.

Ч-черт! Его точно отдадут под суд. Но он не готов биться лбами, подобно баранам во время гона! Дистанция до головного порядка – восемьсот метров. Между первыми линиями, получается, порядка четырехсот. Еще немного, и заговорят пушки.

Мысленно Азаров продолжал себя проклинать, а руки уже выставляли флажками сигнал «внимание». Ну слава богу, отозвались все. Следующий сигнал – «ко мне». И замедлить ход, окончательно вываливаясь из строя. Ротный заметил что-то неладное. Вздел сигнал «в атаку». Ага, а вот и семафор заморгал. Это не флажковая сигнализация. Можно передать все, что угодно. Даже помянуть по матушке.

В ответ Григорий только отстучал, что не выходит из боя и знает, что делает. Все. Некогда препираться с командиром, а тем более объяснять свою задумку. Машины подошли вплотную друг к другу с интервалом не больше метра и наконец замерли.

– Братцы, не тушуйся. Мой грех – моя ответственность, – поймав озабоченные взгляды вылезших в башенные люки сержантов, произнес Григорий. – Слушай мою команду. Сейчас я делаю пристрелочный выстрел. Выставьте в люки заряжающих, а сами наводитесь туда, куда ударит снаряд. Через них я передам данные угла возвышения для ракет. Задаете и по команде стреляете двумя ракетами, по одной с борта. Все просто.

– Есть! – едва не хором ответили парни.

– Андрей, бронебойный!

– Есть бронебойный! – Сытно клацнул казенник, заглатывая снаряд.

– Наружу!

– Есть!

Азаров быстро поймал в перекрестье левый Б-4. Взял упреждение и остановил галочку. Мысленно отсчитал секунды. У него всегда было хорошее чувство времени, и с математикой проблем не возникало. Не гений, но и не троечник. Вот оно. Бронетяг наполз на галочку прицела.

Машина противника выстрелила. Куда – бог весть, но точно не в них. По ним стрелять сейчас вообще не имеет смысла. Пусть их броня и по зубам его пушке, тут вопрос не в этом. Просто они сейчас не представляют угрозы. А вот зря они так-то! Не стоит недооценивать реактивные снаряды.

Вновь упреждение, но на этот раз несколько большее. Б-банг! Росчерк трассера убежал в направлении противника. И, ожидаемо ударив в землю со значительным недолетом, ушел в рикошет. Хм. Даже попал в машину и, вновь отрикошетив, улетел прочь. Вот только думать над этим некогда. Таблица перед глазами. Быстрая прикидка.

– Андрей, тридцать один с половиной градус!

– Тридцать один с половиной градус! – тут же прокричал торчащий в башне заряжающий и поспешил юркнуть вовнутрь, не забыв задраить люк. Вот так пальнешь сдуру – потравишь экипаж газами, и хорошо как не насмерть.

Григорий, мысленно ведя отсчет, задал установкам угол возвышения. Взвел курки по одной установке с борта. Вновь к прицелу и не прекращать отсчет. За мгновение до выстрела им вдруг овладела паника. Он ведь никогда не стрелял из такого калибра. Время старта, скорость полета – они отличаются от восьмидесятидвухмиллиметровых. Остается надеяться на то, что им на руку сработает количество и разброс снарядов.

Пора!

Азаров нажал на спусковой рычаг. Хлопок. И с громким шелестом ракеты практически одновременно покинули стволы направляющих. Следом потянулись дымные следы реактивных снарядов остальных машин, а они сами окутались непроницаемым белесым облаком. Он все еще не мог ничего рассмотреть, когда услышал гулкие и не такие уж далекие разрывы. Уж эти-то точно не могли принадлежать орудиям бронетягов.

Одна ракета попала или несколько, бог весть. Но это и не важно. Обстрелянный бронетяг замер на месте в клубах пара, сквозь которые потянулся набирающий силу столб черного дыма. Есть! Переполняемый азартом, Григорий вновь приник к прицелу…

Второй залп оказался менее удачным. Одним из близких разрывов следующей машине перебило гусеницу и развернуло правым бортом. Борт – это не лоб. Тридцать миллиметров даже на дистанции в пять сотен метров – для сорокапяток приемлемая добыча.

Все три сержанта думали в том же ключе. А потому стоило выстрелить орудию бронетяга командира взвода, как они тут же поспешили его поддержать. Один из снарядов прошел впритирку с башней, но все же мимо цели. Второй ушел в рикошет. Два других впились в стальное тело. По идее, пробитие. Но все же не доверяя этому, Григорий сделал повторный выстрел, поддержанный парнями. И на тот раз о поражении цели возвестила струя молочно-белого пара, ударившая из боковой стенки машины.

Все, что могли с этой позиции, они уже сделали. И плевать, чьи именно снаряды поразили цель. Главное – противник потерял два Б-4. Ошибочка. Три. А, нет, четыре. Их товарищи, продолжавшие атаку, и не думали упускать шанс.

Ч-черт! Один «тридцать шестой» замер, пустив в небо столб черного дыма. Еще один. А вон достали и пару «тридцать третьих».

– Делай как я! – отдал приказ подпоручик.

Наводчик стрелой выметнулся наружу, выкрикивая команду не своим голосом и размахивая руками, как мельница.

– Делай как я!!!

Развернув машину, Григорий рванул по дуге в обход левого фланга. Конечно, они сейчас как на ладони. Но если, к примеру, вот так… Он довернул башню и пустил по навесной траектории три дымовых шашки. Взвод в точности повторил его манипуляции. Правда, догадались не пускать шашки по одной и той же точке. Что, несомненно, к лучшему. Пусть и слабый, но все же благоприятствующий ветер. Конечно, их без труда можно рассмотреть с позиций разворачивающейся пехоты мятежников. Но вот сомнительно, чтобы было столь же просто это сделать из бронированной машины с ограниченным обзором.

Подчиняясь приказу, Долговязов вел бронетяг, выжимая из него все, на что тот был способен. А учитывая движение под горку, они сейчас наверняка уверенно перекрывали скорость по шоссе в сорок километров в час. Спидометр у механика есть, но Григорию его не видно. Трясло изрядно. Грохотало и дребезжало все, что только могло. Уши закладывало даже сквозь наушники шлемофонов. О том, чтобы услышать что-либо, не могло быть и речи. И только одна мысль в голове: «Лишь бы выдержала подвеска».

Григорий пустил последнюю серию из трех шашек. Парни повторили за ним. Но на этот раз сориентировался командир третьей машины Уткин: обождал с выстрелом и пустил завесу, уже успев сместиться метров на семьдесят. Вот что значит боевой опыт и умение ориентироваться в быстро меняющейся обстановке.

Саня резко сбавил скорость, перед тем как подняться на высокий откос насыпи трассы. И в этот момент Григорий расслышал два выстрела. Нет, вокруг они звучали постоянно. Рвались снаряды, рявкали пушки. Было дело, даже рванул боекомплект одной из подбитых машин, отбросив прочь башню и разорвав броню корпуса, как бумагу. Но в этот раз пальба показалась особенно близкой.

Азаров приник к перископу, стараясь хоть что-то рассмотреть. Бесполезно. Это не бронеход. Машина как раз начала взбираться на откос, и как ни силился Григорий опустить панораму, он не видел ничего, кроме голубого и безоблачного неба. Наконец машина перевалилась и, покачиваясь на пружинах рессор, встала на ровной дороге. Картинка в панораме стремительно сменилась полем.