Благородный воин - Гарвуд Джулия. Страница 43

– Прекрати, – прошептал барон, когда ее голые пальцы прошлись по его ноге вверх. – Иначе поплатишься.

– Я готова, – дерзко прошептала она в ответ. – Монеты есть. Назови только цену.

– Кто же тебе насыпал монет? – Его ворчание на ухо пронзило Элизабет желанием.

Она откинулась назад и одарила супруга долгим и томным взглядом.

– Муж. Но взамен я многое могу предложить. – Расчетливо подмигнув, она надула губки.

Джеффри рассмеялся, и все обернулись в их сторону. Он снова наклонился к Элизабет:

– Мне кажется, женушка, ты пытаешься меня соблазнить.

– Нисколько! – Она невинно, но многообещающе посмотрела на мужа. Ладонь как бы случайно скользнула ему на бедро. – С какой это стати? Ни за что!

Остаток ужина барон вспоминал с трудом. В положенное время он съедал приносимое блюдо, снова и снова убирал руку Элизабет с бедра, но ладонь опять оказывалась у него на ноге. Наконец, не выдержав и не дав ей дожевать, Джеффри заставил ее подняться, подхватил на руки и под одобрительные возгласы мужчин и поощряющие крики Элслоу понес в спальню. Из-под платья вынырнула обнаженная ступня, Джеффри улыбнулся, но, несмотря на протесты жены, не замедлил шага.

Сколько с ней хлопот, думал он, идя по коридору. Утром не слушается, днем не замечает, а вечером изображает соблазнительницу. Должны же быть причины таким переменам настроения. Но решение этого вопроса барон отложил на будущее, а пока жаждал лишь испить наслаждение, которое могла подарить ему Элизабет.

Когда дверь спальни за ними плотно затворилась, он привалился к ней спиной, по-прежнему держа жену на руках. Кончиком пальца Элизабет повернула за подбородок голову мужа к себе и улыбнулась. И в этой улыбке отразилась вся полнота ее нежности и любви. Медленно облизала губы, потом то же самое проделала с губами Джеффри и по забившимся в глубине его глаз искоркам поняла, что муж остался доволен ее вызовом. Потом поцеловала открытым ртом, словно бы приглашая его язык. Джеффри, откликаясь на призыв, принялся упиваться сладостной влагой и оторвался, лишь когда поцелуй угрожал поглотить все его существо. Тогда Элизабет снова улыбнулась и стала расстегивать на его вороте кружева, часто прерываясь, чтобы поцеловать или погладить по щеке.

Джеффри молчал. Он позволил жене выскользнуть из его рук и стоял неподвижно, как статуя, пока Элизабет его раздевала. Женские пальцы порхали по одежде, словно крылышки голубя. И эта игра, этот соблазнительный вихрь, в котором жена взяла на себя роль обольстительницы, возбуждали, как никогда. Джеффри гадал, насколько далеко она зайдет и когда преклонит голову перед опытом мужчины. И заметил, что, созерцая его наготу, жена начала краснеть.

Когда с раздеванием мужа было покончено, Элизабет отступила на шаг и сняла ленту. Неотрывный взгляд Джеффри смущал, но она не колебалась ни минуты: сорвала тунику и замешкалась лишь тогда, когда очередь дошла до платья. Пристально посмотрела на мужа, заволновавшись, что под платьем ничего не было. Как бы он не посчитал это постыдным. Но в конце концов превозмогла себя, потянула платье вверх – выше бедер, живота, груди, через голову – и бросила на пол.

Джеффри онемел и, не в состоянии вымолвить ни слова, просто смотрел на жену. Она вновь предстала богиней, какой он увидел ее впервые в лесу, – великолепной, гордой, сияющей золотистым светом. Он было потянулся к ней, но тут же замер, стоило Элизабет покачать головой. Она уже не улыбалась. Джеффри опустил взгляд и заметил, что жена по-прежнему в одной туфле. В глазах разгоралась страсть и, судя по лицу, ее желание не уступало желанию мужчины.

– Ты краснеешь, Элизабет, – прошептал барон и сам удивился своему хриплому голосу, – а я ведь касался и целовал тебя всюду. Когда же ты преодолеешь свою стыдливость?

– Я буду стараться, милорд, – ответила жена и, подойдя к кровати, откинула одеяла. – Иди сюда, Джеффри. Теперь моя очередь познавать твои тайны и целовать тебя всюду. А завтра посмотрим, не смутишься ли ты при воспоминаниях о сегодняшней ночи.

Невероятное предположение, что он способен покраснеть, заставило барона усмехнуться. Но ее слова подхлестнули желание, заинтриговав. Ведь это он научил Элизабет всему, что она испытала в любви.

Джеффри нежно поцеловал ее в губы. Потом повалился на постель и потянул Элизабет на себя. Он решил позволить ей поиграть еще – пока его не покинет терпение или не иссякнет изобретательность неопытной женщины. Вот тогда инициатива перейдет к нему, и жена узнает, что значит настоящая ласка. Но это была последняя здравая мысль, промелькнувшая у Джеффри в голове.

Элизабет нежно прильнула к его шее. Губы и язык исследовали и пробовали на вкус каждый дюйм и, неспешно спускаясь вниз, стремились не пропустить ни малейшего участка кожи. В эту ночь она хотела обласкать его так, как он ласкал ее в прошедшие ночи. Джеффри вознесется на самые вершины страсти, рухнет в объятия сладчайшего удовлетворения и поэтому завтра, может быть, простит ее за то, что она намеревалась сделать. Элизабет потерлась ягодицами о ноги мужа и неслышно пробормотала:

«С сегодняшней ночи ты полюбишь меня, и это смягчит твой гнев, когда ты узнаешь о моем непослушании».

Переместившись выше, она почувствовала под собой мускулистые бедра. Джеффри судорожно вздохнул, и Элизабет, осознав, что пленила мужа, радостно улыбнулась. Роль обольстительницы ей понравилась: Джеффри терял голову, а она полностью владела собой.

Дважды барон пытался притянуть ее к себе и поцеловать, но Элизабет сопротивлялась. Руки сомкнулись на самом сокровенном, и он застонал. А потом почувствовал, как язык жены коснулся заветной плоти и вдруг, трепещущая жаром, она оказалась у Элизабет во рту. Разум покинул его тело и воспарил ввысь; Джеффри нащупал ноги жены, перевернул ее на спину и сполна отблагодарил той же радостью, какую Элизабет подарила ему.

Она прижалась к нему бедрами, и Джеффри понял, что долго не выдержит. Он поспешно перехватил ее руки и посадил на себя так, что ее колени обхватили его поясницу. А затем ворвался в ее плоть с такой силой, что Элизабет вскрикнула. Джеффри заколебался, не причинил ли ей боль, но тут же ощутил настоятельный зов ее ягодиц и услышал слова:

– Давай же, давай!

Возглас подхлестнул желание, и забыв обо всем, Джеффри входил в нее снова и снова.

Элизабет выгнулась, и в тишине спальни прозвенело имя мужа. На секунду барон замер, и в следующее мгновение тела супругов одновременно пронзила молния.

– Я люблю тебя, Джеффри, люблю больше жизни. – Женщина упала на грудь супруга, но барон успел заметить, что по ее щекам катились слезы. Безмолвный плач продлился недолго. Хотя Элизабет и старалась, она не могла сдержать рыданий.

Джеффри обнял жену и, нашептывая ласковые слова, постарался успокоить, но она не слышала его, продолжая громко всхлипывать.

– Говоришь, что любишь, а сама плачешь, – пробормотал он, когда жена немного пришла в себя. – Тебе не понравилось? Не…

– Перестань, – перебила его Элизабет. – Все было восхитительно. Ты такой чудесный, такой ласковый. – Новый приступ рыданий прервал восхваления мужа, и Джеффри покачал головой.

– Почему же ты плачешь?

– От счастья, – шмыгая носом, выговорила жена.

Джеффри перевернулся на живот, перекатил с собой Элизабет, пригвоздил ее своим телом к кровати и охватил лицо могучими ладонями.

– – Ты – само противоречие. Чтобы тебя изучить, потребуются годы. Но мне уже кажется, что в непонимании таится сладостная игра. Что ты на это скажешь?

– Скажу, что умру неизученной, потому что задохнусь, если ты немедленно меня не освободишь и не дашь возможности дышать. – Губы Элизабет уже кривила робкая улыбка.

Барон тут же приподнялся на локтях, но продолжал удерживать жену под собой. Его нога не давала ей двигаться, хотя Элизабет всеми силами пыталась вывернуться. Выражение лица Джеффри оставалось серьезным.

– Я все же хотел бы узнать, отчего ты плакала.