Благородный воин - Гарвуд Джулия. Страница 44

– От смущения, – призналась жена.

– Из-за того, что открылась в любви? – Джеффри не понравилось его собственное предположение, и он раздраженно нахмурился.

– Нет, милый, – запротестовала Элизабет. – Я сказала то, что думала… На веки вечные.

– Хорошо. – Морщинки на лбу у барона разгладились, и он улыбнулся…

Потом лег на спину, и Элизабет тут же повернулась на бок.

– Джеффри? – робко позвала она

– Да? – отозвался муж и погасил единственную свечу на столике у кровати. Спальня по грузилась в темноту. – Хочешь помучить меня еще?

Элизабет хоть и не видела лица Джеффри, но различила в его голосе веселые нотки. «Не может без шутки, как селезень без воды», – подумала она и поняла, что легко подбила бы мужа на новые любовные утехи, не будь ее мысли заняты другим.

– Послушай, – начала она, – если бы к тебе пришел какой-нибудь вассал и попросил о помощи или ты сам пообещал бы какую-нибудь вещь, а потом другой вассал потребовал того же самого, как бы ты поступил? – Вопрос был задан неумело и выдавал путаницу в мыслях Элизабет. Как же Джеффри сумеет ответить, если ей самой не удается сформулировать собственные мысли?

– Нельзя отдавать второму, что было обещано первому, – уверенно ответил барон. – Таков закон.

– Всегда закон и закон, – скривилась Элизабет.

– Без него мы остались бы зверями. А почему тебя заинтересовал вопрос взаимоотношений с вассалами?

– Не могу разобраться в обещаниях и клятвах.

– Это оттого, что ты женщина, – сказал он абсолютно бесцветным тоном, чтобы жена не догадалась, что ей готовят новую ловушку.

– А разве женщины не способны понять такие вещи? – Все тело Элизабет напряглось.

– Конечно, не способны. – Джеффри ожидал взрыва, но жена застыла и, не шевелясь, лежала рядом. – Возьми, к примеру, лошадь…

Только тут она поняла, что ее разыгрывают, и облегченно вздохнула:

– Вечно ты шутишь.

– Шучу? – Джеффри легонько встряхнул Элизабет за плечи и громко расхохотался. – Ну, нет, это ты постоянно надо мной насмехаешься. – И снова прижал ее к себе. – Довольно, женушка. Закрой глаза и спи. Я устал.

– Неужели любовь так быстро изнуряет мужчин? Возьми, к примеру, женщину…

Джеффри поцелуем остановил поток ее слов и уронил голову на подушку.

– Приятных сновидений, – прошептала Элизабет.

– Сновидение только что кончилось, – ответил он сквозь дрему и, закрывая глаза, подумал о самом прекрасном сне в своей жизни.

Джеффри поднялся с первыми лучами солнца и, стараясь не разбудить жену, ограничился целомудренным поцелуем в лоб – не хватало еще отвечать на вопросы, куда он собрался.

Роджер с пятьюдесятью всадниками уже были в седлах. Несколько минут барону потребовалось, чтобы снова обсудить детали плана с Элслоу, и вскоре кавалькада верховых выехала за пределы замка. Во главе скакал Джеффри – лицо его сделалось мрачным, как у воина в преддверии битвы.

Из окна спальни Элизабет наблюдала отъезд мужа, и как только рыцари скрылись из виду, принялась собираться. За крепостными стенами с лошадьми ее ждали Хэммонд и еще один крепкий крестьянин по имени Тобиас. Девушка понимала, что следовало спешить – пройдет совсем немного времени и проснется весь замок. Она надела синее платье, собрала волосы в пучок на затылке и, несмотря на теплую погоду, накинула длинный плащ. Потом, чтобы скрыть золотистые кудри, накинула на голову капюшон. А на случай опасности в дороге захватила кинжал и лук со стрелами.

Элизабет проскользнула тем же путем, что и в день побоища: спустилась по потайной лестнице, вышла из боковой двери, пересекла пустой двор, прошла через конюшню и оказалась у стены. Там уже стояла приготовленная Хэммондом с вечера лестница. Девушка без труда перемахнула на другую сторону, где у подножия кладки уже ждал крестьянин. Он придержал другую лестницу, и Элизабет быстро спустилась на землю.

Вдвоем они достигли укромного места, где под деревьями были спрятаны лошади, вскочили в седла и, не проронив ни слова, устремились в лес.

Элизабет сосредоточенно всматривалась в просеку и всеми силами старалась сдержать бушующие в душе чувства. Но совесть все же не давала покоя, и после целого дня пути без единой остановки она почувствовала себя совершенно обессиленной.

Наконец за два часа до полуночи путники устроили привал в глухой чаще не более чем в шестидесяти минутах езды от цели их путешествия. Тобиас занялся лошадьми, а Хэммонд развязал джутовый мешок с провизией.

Но Элизабет почти ни к чему не притронулась и медленно жевала кусок зачерствевшего хлеба. Развести огонь они не решились, и ночной холод заставил девушку плотнее закутаться в плащ.

– Миледи, – подал голос Хэммонд, – ехать осталось совсем немного. Отдохните, и, может быть, лучше, пока совсем не стемнело, попробовать добраться до дома вашего родственника?

Элизабет не ответила и только покачала головой. Пусть Хэммонд считает, что она слишком устала. Слуга, больше ни о чем не спрашивая, сообщил, что первым заступит в дозор. Девушка кивнула, показывая, что согласна, и закрыла глаза. Ее ум был смущен, и, терзаясь угрызениями совести, она в душе признала, что проиграла битву с собой, потому что, несмотря на все усилия, не могла прогнать поселившееся в сознании чувство вины.

Она пыталась убедить себя, что поступает правильно, но не могла отделаться от мысли, что совершает ошибку. Испытывая острое отчаяние, Элизабет понимала, что ей придется обмануть мужа. Нельзя, нельзя было так поступать. Прости, отец, тебе придется подождать, как и мне. Я доверилась Джеффри, и он отомстит за твою душу. Он дал мне слово. Так что надо смириться и верить – пусть хоть двадцать лет.

– Хэммонд! – Шепот Элизабет встревожил слугу, и он озабоченно опустился рядом с ней на колени.

– Вы что-нибудь слышали? – Хэммонд нервно озирался на непроглядную чащу, рука легла на рукоять меча. – Боюсь, что мой слух уже не тот, что раньше, – признался он и через мгновение добавил:

– Как жаль, что вся ваша охрана – один только я.

– Не волнуйся, Хэммонд. – Элизабет успокаивающе похлопала его по плечу. – Я ничего не слышала. – И когда слуга нахмурился, пряча удивленный взор, ободряюще улыбнулась. – Не отправиться ли нам обратно?

Хэммонд замер.

– Я что-то вас не понимаю, – в конце концов выдавил он. – Вы хотите вернуться в Монтрайт, миледи? – В его голосе вспыхнула искра надежды, и Элизабет снова сделалось стыдно. Она опустила голову: по ее вине и Хэммонд, и Тобиас оказались в неприглядном положении в глазах их нового господина. А она, обуреваемая глупым желанием отомстить, не подумала об участи слуг, которым из-за их непослушания грозила серьезная опасность.

– Хэммонд, то, что я задумала, было не правильно. Но поняла я свою ошибку только сейчас. Перекладывая свои заботы на Руперта, я тем самым предаю мужа. Своей глупостью подвергаю опасности и вас. Поэтому умоляю меня простить.

Прежде чем слуга успел ответить, Элизабет откинула полу плаща и вскочила на ноги.

– Поехали.

Хэммонд облегченно прикрыл глаза. Его молитвы Всевышнему не остались без внимания – госпожа наконец одумалась. Слуга возблагодарил небо, перекрестился и бросился к лошадям. Оседлал сначала кобылу Элизабет, потом своего коня.

Трое скакали по просеке, пока последние отблески заката не исчезли с неба. Но и с наступлением сумерек, пренебрегая осторожностью, путники спешили вперед. Элизабет первой заметила в отдалении озеро, натянула поводья и окликнула Хэммонда:

– Может быть, нам здесь заночевать?

Слуга уже собирался кивнуть, сказать, что знает несколько прекрасных укромных мест, в которых удобно спрятаться, но онемел, потому что услышал приближающийся звук копыт.

Элизабет тоже узнала этот грохот. Смертельно побледнев, девушка вся напряглась и совершенно сбила с толку кобылу, пришпорив ее и в то же время натянув поводья. Лошадь поднялась на дыбы, а Элизабет теряла драгоценные секунды, пытаясь привести ее в чувство.