Хюгге или Уютное счастье по-датски - Хелен Расселл. Страница 36

Какой-то человек, похожий на Роберта Планта [60], попытался произнести речь, но громкоговоритель работал неважно, и мы постоянно морщились от резких звуков. Оратор несколько раз постучал по микрофону, но безрезультатно: в ответ раздались писк, визг, какофония звуков. В конце концов он сдался и стал просто кричать, чтобы всем было слышно.

– Кто это? – шепотом спросила я Викинга.

– Это наш член парламента. В Копенгагене и подобных местах обычно выступают всякие знаменитости, но нам вполне хватает местного политика или диджея…

– Интересно, – прошептала я, а Викинг повернулся к трибуне и стал внимательно слушать «Роберта Планта». – А что он говорит?

Мое знание датского все еще оставляло желать лучшего, и быстрая речь, да еще с ютландским акцентом, оказалась выше моего понимания.

– Он просто рассказывает, что происходит. А потом мы будем петь…

– Отлично, – обрадовался Лего-Мен, когда к нему подошла почтенная пожилая дама и вручила лист с текстом песни. – А о чем мы будем петь?

Викинг печально вздохнул, и мне показалось, что он уже сожалеет, что подружился с парочкой безумных британцев.

– Эта песня называется “Vi elsker vort land”, то есть «Мы любим нашу страну!». – «Ну разумеется!» – подумала я.

Женщина, которая, судя по всему, чрезмерно увлеклась летним солнышком и теперь напоминала мармозетку (этакую карликовую обезьянку) цвета красного дерева, одной рукой взяла несколько аккордов на электрической клавиатуре, в другой руке она держала сигарету. Толпа запела, и Женщина-Мармозетка присоединилась к хору, стараясь сохранять гармонию с поющими.

Я попыталась сосредоточиться на песне, хотя не знала ни мотива, ни слов. Но меня сразу же отвлек маленький мальчик, который начал карабкаться на искусственную горку, таща за собой игрушку – чучело в костюме танцовщицы фламенко. Устроив несчастную жертву на вершине горы хвороста, мальчик стал молотить игрушку по голове. Женщина стащила малыша с груды хвороста, подложила туда еще несколько сучьев и с помощью факела разожгла костер. Огонь разгорелся и осветил игрушку, лежащую на самом верху. Я увидела, как загорелись шляпа, прикрывающая всклокоченные волосы, и оборки на ярко-красном платье. Недаром выражение лица у этой игрушки из папье-маше было каким-то несчастным: похоже, она предвидела свой исход.

– Конечно, я уже несколько лет не заглядывала в свою школьную Библию короля Якова, – шепнула я Лего-Мену. – Но уверена, что Иоанна Крестителя обезглавили, а не сожгли заживо, и он никогда не увлекался танцами в стиле фламенко…

Викинг услышал мои слова и вмешался:

– О, это не Иоанн Креститель. Сегодня же канун дня этого святого…

– А тогда… кто это? – спросила я, указывая на несчастную куклу, которую уже полностью охватило пламя под восторженные крики собравшихся на пляже.

– Ведьма, – просто ответил Викинг.

В этот момент пламя полностью поглотило куклу в красном синтетическом платье, и черные клубы дыма понеслись в сторону моря. Раздались восторженные крики, аплодисменты, а некоторые люди начали снимать радостный момент на камеры мобильных телефонов.

– Вы все еще сжигаете ведьм?! – с ужасом спросила я.

– Только сегодня, – попытался объяснить Викинг. – Для этого и зажигают костры. Это…

– Только не говорите, что это традиция!

– А как вы догадались?

– Немудрено!

– А то, что мальчик лупил куклу по голове, – спросил Лего-Мен, – тоже традиция?

– Нет, он просто негодник, – ответил Викинг.

– Понятно. А костюм в стиле фламенко?

– Думаю, просто под рукой не оказалось другого…

Порыв ветра раздул пламя, и очень скоро несчастная «ведьма» превратилась в почерневший остов на столбе. Снова раздались аплодисменты. «Негодник» и его друзья громко заливались смехом. Началась новая песня. Все расселись вокруг угасающего пламени и стали жарить свои кебабы. У меня пропал аппетит.

Дружелюбная Соседка, заметив мое настроение, попыталась меня утешить.

– Мы должны сжигать ведьм, чтобы отпугнуть злых духов, – сказала она, словно это было самое естественное занятие.

– Понимаю…

– Ведьмы накануне Дня святого Иоанна очень активны, и поэтому мы сжигаем несколько ведьм, чтобы остальные отправились в Германию…

– Что?!

Ситуация с каждой минутой становилась все запутаннее.

– В Блоксбьерг, в горы, где собираются на шабаш все ведьмы.

– Но почему? Почему они отправляются в Германию? За дешевым пивом и сыром?!

Дружелюбная Соседка пожала плечами, а Викинг громко заявил:

– Не знаю, просто в Германию. Там все не как у людей!

Вероятно, это служило лучшим объяснением легкой ксенофобии, испытываемой датчанами в отношении своих более сильных южных соседей. Потом Викинг устроил для меня небольшой (и не совсем трезвый) пляжный урок истории, поскольку когда-то изучал ее в университете. Периодически его поправляли Дружелюбная Соседка и Хелена Кристенсен – им не хотелось, чтобы у нас сложилось превратное представление об их замечательной стране. Сжигать ведьм на костре начали в Дании в XVI веке, когда датская церковь пристрастилась к подобным занятиям. Практика осуждения и сжигания женщин на кострах была официально прекращена в 1693 году. Это случилось после того, как была сожжена 74-летняя Анна Паллес, осужденная за колдовские чары, так как сумела приворожить местного управляющего. Кроме того, на ней лежали и другие грехи: внезапная смерть женщины, с которой танцевал ее муж, и неурожай в поле, где она однажды присела по малой нужде.

– В самом деле? Неужели это правда? – с подозрением спросила я, но все вокруг с энтузиазмом закивали головами.

Услышав этот рассказ, наш пес начал слегка подвывать, так как отлично знал, что и сам вел себя на соседских полях ничуть не лучше. Он отодвинулся от угасающих углей и прижался к ногам Лего-Мена, пытаясь спрятаться за ним.

– Мы давным-давно не сжигаем настоящих женщин, – жизнерадостно закончил исторический экскурс Викинг. – В ХХ веке стало модным сжигать соломенных ведьм.

– Ничего серьезного, как видите, – попыталась успокоить меня Дружелюбная Соседка. – Это просто…

– Традиция? – не дала ей закончить я.

– Да! – раздался нестройный хор хмельных голосов.

– Но я думала, что Дания – страна истинного гендерного равенства! С давней и яркой историей борьбы за права женщин, – я была еще недостаточно пьяна, чтобы оставить этот разговор.

– Конечно, – пожал плечами Викинг. – Права женщин, но не ведьм.

– Но вы же знаете, что ведьм не бывает, верно?

Раздался дружный смех, и Лего-Мен решил положить конец разбирательству:

– Не переживай. Мы же говорим о том, что было сотни лет назад. С тех пор все изменилось, и теперь стало хорошо, не так ли?

– Н-у-у… – Дружелюбная Соседка состроила гримасу, которая превратила ее в пластилиновую фигурку из мультипликационного фильма.

– Что?

– Ну, вы же знаете большие красные дома вокруг?

– Старую больницу? – спросила я, думая, что она имеет в виду дома из красного кирпича, построенные в 1920-е годы и составлявшие бóльшую часть нашего городка. В них жили бородатые пенсионеры.

– Ну да, – неуверенно ответила она. – Только они были не совсем больницей…

– Не больницей? Но риелтор сказала нам…

– Нет. Это была лечебница для умственно отсталых.

Я уже хотела предложить более подходящий термин, в духе политкорректности, но соседка продолжала:

– Там были мужские отделения, – она указала рукой на дома в дальнем конце пляжа. – Здесь работал знаменитый датский врач