Чуйский тракт - Кочетков Виктор Александрович. Страница 11
Те же, кто одолел болезни – очищаются, становятся сильнее, укрепляют свой дух в борьбе. И идут дальше, не боясь опасностей. Кто, как не мы помогает им обрести силу? Спасти душу свою?
Огонь и вода закаляют булатную сталь. Но прежде чем получить крепость, она подвергается бесчисленным ударам молота, нестерпимому жару огня и чудовищного перепада температуры ледяной воды.
Мы молот, огонь и вода! Мы выковываем человеческую сталь, бросаем не выдержавший брак вниз на переплавку. И здесь, в преисподней, заново омываем страданиями нераскаявшихся грешников.
Но это не наша прихоть. Это их выбор. Удел, который выбран их жизнью, в которой не нашлось времени к покаянию. Что же, это их право, мы лишь следуем Закону. Все знают Закон, знают, что бывает за несоблюдение. Мы – верные слуги Закона. Мы тюремщики, палачи, мы всего лишь исполнители! Мы созданы, чтоб наказывать, карать, воздавать! Эта участь досталась нам, падшим ангелам, и кто, если не мы, станет исполнять Предначертанное? Кто будет делать грязную работу, кто будет убирать и обрабатывать пропащий человеческий мусор, тысячелетиями пытаясь исправить Искаженное? Такова от сотворения мира наша судьба и тебе с нами в самый раз. Там наверху, тебя уже нет.
Гена слушал, раскрыв рот, ощущая лишь, как ласковые пальцы Власты мягко гладят его волосы. Ее присутствие успокаивало, окрыляя надеждой. Ему казалось, он нужен ей и этим сидящим за столом мужикам. Тревога ушла, сердце билось ровно.
Рядом с ней он чувствовал, что ничего не боится. С удивлением все понимал, слушая речи Огнеяра, проникался к нему доверием. Где-то очень далеко была семья, странная жизнь. Ему хотелось остаться здесь, быть могучим и угрюмым, выполнять такую нужную работу, повелевать. А главное, навеки, всегда быть с ней. Голова приятно кружилась.
Девушки наполнили чары до края, и все дружно пили хмельной игристый напиток. Солидно, молча, не тратя слов на пустые глупые тосты.
– А пойдем Геннадий, покажу свою епархию. Редкая живая душа видела это, – Огнеяр поднялся из-за стола.
Гена встал, взглянул в бездонную синеву глаз Власты, поразился чистой глубине. Нежно погладил тонкую кисть руки, ощутив сладостную дрожь.
Вместе с Хозяином отворили скрипящую дверь, над которой висел рогатый козлиный череп. Спустились по крутым ступенькам и очутились в просторном коридоре с бесчисленным множеством комнат.
Вошли в первую… Уходящее за горизонт замерзшее озеро, окружал смертельный холод. Зеркальная ледяная гладь сплошь усеяна вмерзшими человеческими телами, намертво окаменевшими и неподвижными. Они застыли в разных положениях с искаженными в беззвучном крике лицами и поднятыми вверх руками, тщетно взывающими к милосердию. Было понятно, что мороз сковал их быстро и неожиданно.
– Видишь, Геннадий, это грешники, падшие духом, предавшиеся унынию и отчаянию. Единственное их желание – вечный покой, статичное состояние, смерть не только тела, но и души. Но душа бессмертна и не может умереть. Мы идем навстречу этим несчастным, на тысячелетия замораживая их. Но один раз в сто лет происходит вот что:
Огнеяр резко хлопнул в ладоши, и мертвая ледяная пустыня стала быстро таять. Повеяло жаром, вода закипела, забурлила пузырями. Раздались громкие душераздирающие крики. Люди безуспешно пытались выпрыгнуть, выскочить из кипящего ада. Окунались с головой, тонули, выбрасывались на поверхность и захлебывались, скрываясь за клубами перегретого пара. Варились, будто в огромном котле, не имея ни малейшей возможности освобождения.
Геннадий заткнул уши, не в силах переносить жуткий непрерывный визг и жалостные мольбы о спасении. Хозяин хлопнул еще раз, и озеро мгновенно сковал лед. Все застыли в нелепых позах и положениях.
Вторая комната поразила грудами наваленных прямо на землю, разбросанных тут и там драгоценных камней. Гигантские кучи золотого песка, имеющие всевозможные формы самородки, залежи золотых монет, нагромождения сверкающих ювелирных украшений, кипы разбросанных повсюду пачками денег из всех стран мира, множество антикварных раритетов, музейных редкостей. Все это блистало, искрилось, переливалось завораживающим светом, наполняло радостным волнением и в то же время безотчетной тревогой. Везде по этим сияющим увалам ползали обезумевшие люди. Набивали карманы, безрассудно осыпая себя золотым песком и смеясь как дети. Многие же, наоборот, сидели в скорбных позах и рвали на себе волосы, жалобно рыдая и скуля. Некоторые исступленно хохотали, сойдя с ума и сокрушенно катаясь по земле.
– Это у нас сребролюбцы, – Огнеяр широко раскинул руки. – Вон сколько!.. Добились, чего хотели. Теперь они имеют все, о чем мечтали. И в любом количестве.
– Почему они не рады? – Гена смотрел, не понимая.
– А на что здесь, в преисподней, они богатства тратить будут? Вот и ревут от безысходности.
В третьей комнате волнами расплывался полумрак. Бесчисленные множества раздетых мужчин и женщин, всех, каких только можно национальностей, цвета кожи и возраста, с криками и визгом гонялись друг за другом. Обнаженные красавицы, пылкие молодые юноши, безобразные старухи и гадостные похотливые старики. Заросшие дикой шерстью кривоногие мужики и толстопятые рыхлые бабищи. Худые и полные, высокие и низкие, брюнетки, блондинки, крашеные шатенки, лысые, бритые, в париках и без, разрисованные, размалеванные, в татуировках, бесстыдные в своей наготе.
Лица, хранящие печать порока. Глаза, наполненные беспредельным развратом. Губы, жаждущие непристойных желаний. Причудливо извивающиеся в буйстве сладострастия тела, громкие будоражащие стоны, все напоминало бешеную вакханалию. Да это и была вакханалия, самая, что ни на есть.
Единственным отличием было то, что ни мужчины ни женщины не могли поймать друг друга. Этой бесконечной чехардой они были обречены заниматься вечно, не останавливаясь ни на мгновение и все больше распаляясь от невозможности утолить распутные помыслы.
– Здесь те, кто посвятил жизнь и мечтания блуду!.. – Огнеяр шел дальше.
Четвертая комната была заставлена длинными столами, накрытыми белоснежными скатертями, где живописно громоздилось бессчетное количество вкусной еды.
Всевозможные разносолы, мясные блюда, холодные закуски, жареные на вертеле туши самых разнообразных животных. Рыба, птица, копченые деликатесы, фрукты, овощи, все издавало дивный сногсшибательный аромат, вызывало такой дикий аппетит, что хотелось, забыв все на свете, броситься к этим столам и есть, есть до отвала, до изнеможения, пробуя блюда на вкус и наслаждаясь. На столах высокими горками белели сладчайшие торты, пирожные, румяная пышная выпечка и сдоба, лежащие в хрустальных вазах конфеты, шоколад и карамель. Бесчисленными рядами выстроились разнообразные марки всякого шампанского, различных вин, ликеров и других спиртных напитков. Даже бутыли с самогоном и чистым спиртом были тут.
Гена никогда не видал таких чудовищно толстых и сильно опечаленных людей, которые отрешенно сидели за роскошными столами и, скорбно понурив головы, нехотя ковырялись вилками,