Календарь Морзе (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич. Страница 61

— Вы уверены, что мне следует слушать чужие телефонные разговоры?

— В данном случае, я думаю, можно сделать исключение.

Вассагов поставил на стол старый кассетный магнитофон, перемотал пленку на начало и нажал клавишу.

Некоторое время было слышно только фоновое шипение. Потом раздался звонкий щелчок, и женский голос сказал:

— Алло, я слушаю!

Я замер — голос был Анютин.

— Анна Сергеевна Трубная? — мужской голос был насквозь казенный, и тон его сулил дурные известия.

— Да, это я, — ответила Анюта на записи.

— Сергей Петрович Трубный — ваш отец?

— Да, а что случилось?

— Мои соболезнования.

— Что? — голос Анюты на записи задрожал.

— Ваш отец погиб при исполнении служебных обязанностей. Его тело будет завтра доставлено в Стрежев самолетом, номер рейса сообщим дополнительно. Помощь в организации похорон будет оказана. Мужайтесь, он был достойным офицером…

— А мама? Что с ней?

— Елена Трубная погибла вместе с ним. Мои соболезнования.

— Но…

Вассагов выключил запись.

— Эта запись была прослушана нами одной из последних, — пояснил он, — потому что звонок состоялся в двадцать три пятнадцать, на исходе интересующего нас дня. Сразу после этого Анна позвонила вам и попросила прийти, вы направились к ней, но опоздали — в полночь Стрежев попал во временную петлю и наступил не следующий, а предыдущий день. День, в котором Анна не знала о гибели родителей и удивилась вашему появлению среди ночи.

— Я не понимаю, — признался я. — Если день начался заново, то и родители ее должны быть еще живы и в городе… Я бы снова встречался с ее отцом, и он бы снова просил меня позаботиться об Анюте, если с ним что-то случится…

— Увы, как говорит один рыбак: «некоторые события все-таки необратимы». Вы должны исполнить обещание отцу позаботиться о дочери.

— Я бы с удовольствием, Александр Анатольевич, — вздохнул я, — но не знаю, как ее найти.

— Расскажите мне все, Антон, — мягко сказал Вассагов. — Мне кажется, уже хватит секретов.

И я рассказал про кафе «Палиндром», про то, как оно появляется и исчезает, про сидящую там Анюту, про ее странное занятие, про то, что раньше она иногда выходила на связь, но теперь нет… Только про девочку в квартире не рассказал. Потому что в ее существовании я как раз и не был уверен. Что-то было в ней от сна и миражей, что-то такое… ненастоящее.

— Вот, значит, как… — протянул Вассагов. — Это многое объясняет. И вы не знаете, как ее вернуть из того странного места, где она находится?

— Понятия не имею… — сказал я честно. — Я вообще не очень понимаю, что это такое, и как она там оказалась.

— Это как раз понятно, — снисходительно пояснил безопасник, — Это вытеснение. Ваша девушка, Антон, настолько была травмирована известием о гибели родителей, что ушла в выдуманный мир…

— Стоп, я окончательно запутался. Ведь во временной петле она не может знать о том, что родители погибли? Она никогда об этом не упоминала, она была вполне довольна жизнью… Тогда от чего она бежит? И при чем тут, наконец, эти чертовы палиндромы?

— Палиндромы — это увлечение ее детства. Как говорит наш специалист по психологии, травматическому вытеснению часто сопутствует возрастной регресс. Мы внимательно изучили ее биографию, и…

— А зачем вы внимательно изучали ее биографию?

— Что?

— Зачем? У вас куча работы, не хватает сотрудников, неразрешимый кризис и, практически, конец света, а вы подробно изучаете биографию моей девушки? Может вы мне уже объясните, что на самом деле происходит?

— Спасибо, что пришли, — сухо отрезал Вассагов. — Я довел до вас ту информацию, которую считал нужной, можете быть свободны. Вот ваш пропуск.

В коридоре, на том же диванчике, что раньше я, сидел, болтая не достающими до пола ножками, ухмыляющийся карлик. И я готов поспорить, что дверь в кабинет не была плотно закрыта…

И я вернулся на работу — а что мне еще делать?

— …Всемирный день черепахи! Это единственное животное, которое подается к столу в собственной посуде! Черепаха — идеальный домашний питомец. Она долго живет, мало ест, никуда не убегает и, главное, всегда молчит. Правда и радости от нее, надо сказать, немного… Пример черепахи учит нас тому, что дольше всех живет тот, кто целеустремлен, никуда не торопится, сумел нарастить толстую броню и имеет слишком маленькую голову, чтобы ей думать. Во всемирном культе черепахи непонятно только одно — почему именно это на редкость тупое животное считается символом мудрости?

Я тоже, как выяснилось, довольно тупое животное, но в конце концов и до меня дошло, что Вассагов меня просто развел. Он разыскивал Анюту при помощи карлика, но тот, не зная про ее личное выдуманное кафе, найти, ее разумеется, не мог. Вызвали меня, прокрутили запись, поймали на неожиданность и сентиментальность, и я все выложил сам. Да, после этого черепаха может дать мне фору в интеллекте, как Ахиллесу — в беге на средние дистанции.

Логично предположить, что именно Анюту они считают ответственной за временную петлю Стрежева. Искали женщину, проверили всех, кого могли, методом исключения осталась Анюта. Так ли это? Не знаю. Возможно ли, что ее стрессовое вытеснение оказалось настолько сильным, что отменило этот ужасный завтрашний день, когда самолет (рейс сообщим дополнительно) привезет тела ее родителей? Спросить бы у профессора, но он наверняка с Вассаговым заодно.

Что они сделали бы с ней, если бы нашли? «Все, что будет необходимо», — как и сказал Вассагов. Он ведь мне намекал еще тогда, сволочь, да только я туповат оказался. Я не знаю, что именно «необходимо», но вряд ли что-то хорошее.

Теперь я набирал Анютин номер каждые полчаса, надеясь, что, если кафе все же появится, я найду ее первым. Набирал бы чаще, но надо же и эфир вести…

— …Говорят, Всемирный день поцелуя придумали живущие в нашем организме бактерии. При поцелуе люди обмениваются бактериальной флорой полости рта, увеличивая их ареал обитания, расширяя генофонд и способствуя широкому распространению новых видов прокариотов. При среднем, дежурном, не очень даже эротичном поцелуе передается восемьдесят миллионов бактерий. Восемьдесят миллионов, вы слышали? Да это же буквально великое переселение народов!

В общем, целуйтесь чаще — это ваш долг перед вашими маленькими друзьями-бактериями! Мы в ответе за тех, кто населяет нашу носоглотку!

Не знаю, как это вышло. В «Поручике» царила атмосфера какого-то особенно обреченного веселья, я был чертовски расстроен визитом к Вассагову, Славик был особенно сильно пьян и назойлив, я выпил несколько больше, чем обычно себе позволяю, Мартын, кое-как доиграв программу, немедленно умчался «в нумера», Марта сидела такая грустная, я вышел на улицу проветриться и покурить…

Ее волосы пахли горьким и сладким, и она отлично целовалась. Мне стоило больших усилий оторваться от ее губ, выдохнуть и сказать:

— Стоп, это неправильно. У меня…

— У тебя Большая Любовь, — легко согласилась она. У Марты роскошный голос, от которого слегка вибрирует что-то внутри, высокая грудь и глубокие, как черные озера, южные глаза, но у меня есть Анюта. Надеюсь, что все еще есть.

— Но я ни на что и не претендую. Не сейчас. Не так.

— Извини, ты очень красивая, но…

— Я все понимаю, не оправдывайся. Мне просто вдруг стало очень одиноко. Чувствую себя забытой куклой.

— Понимаю…

— Не понимаешь. Неважно. Я могу тебе помочь.

— В чем?

— Ты ищешь свою Анюту, но ее здесь нет, и ты не знаешь, как до нее добраться.

— А ты знаешь?

— Нет, но я чувствую ее тульпу 27, а они плотно связаны, ближе, чем мы с Мартыном.

— Ее что?

— Тульпу. Так называют таких как я. Она создала себе альтерэго усилием плоти и разума, а мы все немного сродни друг другу здесь.