Кукушка (СИ) - Резник Юлия. Страница 26

Этот выбор сделал его счастливым? Этот выбор сделал его счастливым… — пульсировало в моей голове. Нет! Нет! Нет!!! Этот выбор сделал его одиноким. Мучительно одиноким… и все! Я пнул толстый корень сосны, нарушающий идеальную гладкость садовой дорожки, и, грязно выругавшись, скрылся за дверями кузницы.

Разжигая горн, я заставил себя отбросить прочь все посторонние мысли и сосредоточиться на деле. Главный был прав в том, что задержание Вуича на территории другого государства могло обернуться для нас нежелательными сложностями. Экстрадиция — довольно запутанная штука. Никто не может дать гарантию, что его выдадут в конечном итоге. С этими европейцами вообще все непросто. Начни давить Вуич на то, что его преследуют по политическим мотивам — и все. Накрылся наш план. Выдача преступников — право государства, а не его обязанность. Да и не было у нас железобетонных доказательств его вины. Мы только надеялись их получить. И выходил какой-то замкнутый круг…

Столик, который я начал мастерить еще месяц назад, постепенно обретал нужные очертания. Оставалось добавить немного декора. Отбросив молот, я склонился над столом, выводя на бумаге очертания виноградных листьев. Выходило неплохо, будто и не было тех лет, что я провел, скитаясь по миру…

В конце концов, усталость взяла свое, и я, завершив работу, вернулся в дом. Навстречу мне из гостиной вышла Марта, осторожно укачивая на руках ребенка.

— Что-то случилось?

— Нет… просто я немного испугалась, когда дверь открылась.

— Испугалась? Почему? — стащив тяжелые кирзовые ботинки, я с облегчением пошевелил пальцами. Ноги гудели от усталости. — Я ведь уже объяснил, что сюда просто так не пробраться. Как только кто-то попытается это сделать, сработают датчики, и мне поступит тревожный сигнал.

— Я бы предпочла, чтобы у меня под рукой было оружие. Хочется иметь возможность защитить себя, когда тебя нет поблизости.

— В этом нет необходимости. Я всегда рядом.

— Ты весь день провел в кузнице! — упрямо стояла на своем Марта.

Смерив ее раздраженным взглядом, я полез в карман и достал небольшой планшет.

— Смотри! Это — изображения, выведенные с камер по периметру дома и на подъезде к нему, — убедившись, что она поняла, я мазнул пальцем по экрану, выводя на него следующую картинку, — а это… камеры, установленные в доме.

— Ты же сказал, что отключил их!

— Для других. Их не могут просматривать посторонние. Но в целях безопасности, запись все же ведется.

Она колебалась. Я видел сомнение в ее льдистом взгляде.

— Если ты мне не доверишься, у нас ничего не выйдет, — отгоняя прочь злость, я погладил ее по щеке. От моего взгляда не укрылось, как отозвалось тело Марты на это прикосновение, как, замерев на секунду, она жадно втянула воздух.

— Не знаю, чего ты добиваешься, Макс… Но, думаю, тебе стоит знать… что после родов… женщина еще два месяца ни на что ни годна.

— Думаешь, мне только это от тебя нужно? — спросил я, не отпуская ее мечущегося неспокойного взгляда.

— Нет. Я думаю, что тебе нужен мой муж. А я… лишь приятный бонус.

Её голос дрожал от волнения. Он, как ничто другое, доказывал мне, что слова Марты — всего лишь глупая, но такая нужная ей сейчас бравада. Напуганная красивая девочка с настороженными глазами… Моя… моя красивая девочка.

— Малышка уже уснула, — сменил я тему, не видя смысла ее в чем-то переубеждать. Словам она все равно не поверит, а вот у поступков еще, пожалуй, остались шансы. — Отнеси ее в комнату и приходи в ванную.

— Зачем?

— Я хочу тебе кое-что показать. Ну же, не бойся…

Когда Марта ушла, я быстро разделся и, забравшись под душ, принялся растирать свое тело мочалкой. Вода стекала по моему уставшему телу и, закручиваясь в воронку, стекала в слив. Я как раз наклонился, чтобы намылить икры, когда почувствовал на себе ее взгляд. Делая вид, что ничего не случилось, я продолжил помывку. Скользнул руками по крепким бедрам, провел между ног, обхватив отяжелевшую мошонку…

— Не хочешь присоединиться ко мне? — будто бы между прочим, поинтересовался я.

— Нет! — ее голос осип и с трудом пробивался сквозь грохот воды.

— Что ж… Тогда, думаю, нам стоит поменяться местами.

Не слушая ее протестов, я смыл пену и быстро растер себя полотенцем.

— Раздевайся…

— Что? Я не знаю, что ты задумал, но со мной…

— Раздевайся, Марта. Тебе будет хорошо.

В тесном пространстве ванной я принялся расстегивать пуговицы на своей старой застиранной рубашке, в которой Марта ходила по дому. Она не сопротивлялась, но и не помогала мне, безвольно свесив руки вдоль тела. Я развел полы рубашки в стороны и громко сглотнул. Рот моментально наполнился слюной при виде ее спелой налитой груди. Глядя Марте прямо в глаза, я с силой сжал соски между пальцев, опустил взгляд и, убедившись, что молоко так до конца и не ушло, тихо скомандовал:

— Ложись в ванну.

— Макс…

— Делай, что я сказал!

Глава 18

Все было, как всегда… Душная тесная ванная и врывающийся в легкие влажный густой пар, затрудняющий мое дыхание. Делающий его практически невозможным… А еще слова. Жесткие слова, которым я беспрекословно подчинилась.

— Делай, как я сказал, Марта! Делай, как я сказал!

Его руки включили воду, направили мне на грудь струю, сжали соски пальцами и безжалостно выкрутили их, сжавшиеся от ужаса и паники. Я не хотела в это возвращаться, я не хотела… Вода ласкала мою плоть и обжигающе-горячим потоком спускалась вниз по коже живота. Я отчаянно всхлипнула. В голове громыхало. Руки, сжимающие насадку душа, сместились еще немного. Настойчиво отвели ногу в сторону и направили на воспаленный клитор мощную струю воды. В голове взорвался голос Ивана:

— Ну, какая же голодная девка… Ты знаешь, что только шлюхи кончают от всего, что бы с ними ни делали? Готов поспорить, ты кончишь, даже если я всуну в тебя этот шланг. А может, ты этого и добиваешься?

— Нет!

С отчаянным криком я отбросила прочь проклятую лейку и, как ошпаренная, выскочила из ванны. Дико озираясь по сторонам, схватила с крючка полотенце. Слезы струились по лицу и, скатываясь по шее, терялись где-то под тканью, в которую я торопливо закуталась.

— Марта? Детка, что не так?

Я затравленно обернулась. Несколько раз моргнула. Это был не Иван! Не Иван… Облегчение — дикое, ненормальное — наполнило мое ослабевшее тело и пролилось из глаз горьким соленым водопадом. Чтобы не зарыдать в голос, я закрыла ладонью рот.

— Детка…

Я покачала головой, резко толкнула ладонью многострадальную дверь и выбежала в коридор. Я не знала, что мне делать дальше. В моей душе все смешалось. Пока я раздумывала над тем, как поступить, Макс догнал меня и прижал к себе.

— Ну, что ты? Ну, ведь ничего не случилось… Я просто хотел сделать тебе хорошо.

— Я не распущенная! Мне это не надо! — растерев соль по щекам, я вызывающе уставилась на Макса. Пусть только скажет что-то! Пусть только скажет… Клянусь, я убью его! Я просто убью… Никому, никому не позволю больше вытирать об себя ноги! Хватит!

— О, господи… Ну, конечно, ты не распущенная. Как тебе только в голову такое пришло? — его руки на мне сжались чуть крепче, хотя, казалось, куда еще? — Ты самый чистый человек, которого я знал…

— Не знал! Ты и сейчас ни черта обо мне не знаешь! Иначе тебе бы и в голову не пришло называть меня чистой! Он… он проделывал со мной ужасные вещи! А знаешь, что самое страшное?! Я кончала, я каждый чертов раз кончала! Он приучил меня… Приучил…

Макс резко меня отпустил и, со всей силы ударив кулаком в обшитую деревом стену, заорал:

— Какого хрена, Марта?! Какого хрена? Ты, правда, считаешь, что я могу тебя хоть как-то обидеть?! Уподобиться ему?!

— Я не знаю! — с не меньшей яростью проорала в ответ, а потом, будто сдувшись, прошептала тихонько. — Я боюсь… Я просто очень боюсь… Саму себя… Своих желаний… Боюсь, что не выживу, что стану разменной монетой в чужой грязной игре, боюсь, что меня используют и в который раз предадут доверие. Не думаю, что я смогу это вновь пережить.