Искаженное время (СИ) - "Deacon". Страница 99
«Да ты издеваешься!» - Лесков начал лихорадочно копаться в памяти, пытаясь найти хоть что-то, что подошло бы под описание его сил. Что-то египетское... Господи, что же это может быть?
-УаджЭт, - не слишком уверенно произнес он. Белые глаза оракула внезапно начали чернеть, и стены здания задрожали. Одна из рабынь испуганно вскрикнула, и в тот же миг старик резко посмотрел на нее. Девушка даже вскрикнуть не успела, как ее тело обратилось в кровавое месиво.
- Да кто ты такой, чтобы представляться Оком Гора? – сквозь зубы процедил оракул. Дмитрий, все еще потрясенный увиденным, обратил к Эмафиону глаза, окрашенные медным, а затем вполголоса произнес:
- А как ты думаешь, как я еще мог стать рабовладельцем?
В тот же миг Дмитрий приблизился к одному из рабов и, схватив его за волосы, заставил посмотреть себе в глаза. Несчастная марионетка поднялась с пола и направилась к стене, на которой красовался украшенный рубинами кинжал. Сняв его со стены, мужчина вытащил оружие из ножен и начал вырезать у себя на груди символ глаза Гора. Затем он опустил кинжал и замер, словно каменное изваяние.
- Этот раб будет твоим, - произнес Эмафион, и его губы искривились в довольной улыбке. – Добро пожаловать в мой дом, Уаджэт. Я знал, что купил тебя не зря. У меня было видение. Переоденься, вечером ты отправишься со мной в храм. Ты должен исцелить мою дочь.
- Я не могу ее исцелить. Не с моими силами.
- Именно с твоими силами ты ее исцелишь, - с этими словами Эмафион покинул комнату, оставив Дмитрия среди остальных рабов. Лесков приблизился к своей марионетке и привел его в сознание. Он старательно избегал смотреть на убитую рабыню, которую старый психопат растерзал лишь потому, что она непроизвольно вскрикнула от страха.
- У меня не было выбора, - сказал он, глядя на перепуганного раба. Тот в ужасе попятился, а затем упал на колени и начал молиться.
- Не убивай, не убивай меня!
- Я не собираюсь тебя убивать. Я хочу извини...
- Великодушный, не убивай...
Дмитрий в отчаянии огляделся по сторонам. Рабы смотрели на него, дрожа от страха. Кто-то из них беззвучно плакал, и Лесков сам поспешно вышел в соседнюю комнату, чтобы не видеть этого безумия. Почему, каждый раз, когда ему нужно доказывать свое превосходство, это связано с кровопролитием?
В доме оракула Имандеса, который купил Эрика Фостера, царила еще более страшная атмосфера. Одного взгляда на рабов, наемнику было достаточно, чтобы понять, к какому извергу он попал. У многих отсутствовали уши, пальцы на руках и ногах, а к кому-то были привязаны тяжелые цепи, которые в кровь натирали щиколотки провинившихся. На коже у многих были заметны следы от раскаленного железа, вдобавок все были заклеймены. Рабыни здесь были собраны удивительной красоты, вот только старый оракул обожал уродовать их, «перекраивая» им личики.
В отличие от Дмитрия, Эрик Фостер немедленно принял вид самого что ни на есть послушного раба и стоял, низко склонив голову, пока Имандес усаживался в свое кресло. Одна из девушек поднесла оракулу напиток, и тот, схватив ее за шею, поцеловал в губы уродливым черным ртом. В этот миг Эрик почувствовал, что его вот-вот стошнит.
- Ты не силен для арены, вещь, - произнес оракул, наконец обращаясь к Эрику. – Я чувствую, что ты боишься, и это делает тебя еще слабее. Твоя способность делаться невидимым под стать твоей трусости.
С этими словами оракул расхохотался, широко открыв свой безобразный рот, в котором не было ни единого зуба.
- Знаешь, зачем я тебя купил?
- Чтобы служить вам, господин, - произнес Эрик, еще ниже склонив голову.
- Верно... Но как ты мне будешь служить, будучи не лучше проклятой мыши. Хилой и трусливой.
- Мышь незаметна, господин.
- Верно..., - в голосе оракула послышалось удовлетворение. – Но арена – это не твое место. И ты никогда не завоюешь себе свободу. Твои задачи будут заключаться в другом. Ты красив, поэтому можешь служить женщинам за деньги. Они любят красивых рабов. Та же Нефертари с легкостью расстается с деньгами, если хочет, чтобы за ней неделю ходил красивый раб. Но не это будет твоим заданием. Я исправлю твое лицо, чтобы ты не думал о развлечениях, а думал только о великих совершениях во благо своего хозяина.
«Исправишь? Как этих девчонок? Нет, заплесневелый хер, сегодня же ночью я постараюсь сделать так, чтобы Египет овдовел на одного оракула», - думал Эрик, тем не менее склоняясь еще ниже.
- Этой ночью, - продолжал оракул, - ты достанешь мне одну вещицу. Она находится в главном храме, под ним. Множество солдат охраняет этот предмет, но ты сможешь пройти незамеченным. Защита написана только от Кайтаны, невидимой женщины, а о тебе там еще не успели написать.
- Да, мой повелитель. Ваша воля для меня закон, - произнес Эрик. – Я готов служить вам до последнего вздоха. Все только во имя вас.
«Ты же мне веришь, ублюдок? Чувствую, после тебя я Лескову на шею брошусь....»
Оракул довольно улыбнулся:
- Я вижу, ты рожден в рабстве. В тебе нет гордыни, а речи твои искренни, потому что от страха ты даже солгать не смеешь.
Эрик молчал, всем своим видом подтверждая предположения оракула.
- Ты не будешь воином, поэтому останешься всего лишь вещью, - продолжал старик. – Я запрещаю тебе приближаться к женщинам, хотя ночевать ты будешь с низшими рабами и рабынями. Я запрещаю тебе разговаривать с кем-либо, касаться кого-то и бродить по дому. Сейчас тебя проводят в комнату к остальным дожидаться моего зова и воспевать мое имя в молитвах.
«Да я даже твое имя не запомнил», - подумал Эрик и в очередной раз поклонился. Он отправился следом за одной из рабынь, на удивление не искромсанной отбитым на всю голову пластическим хирургом. Видимо, этот оракул видел красоту в уродстве или не хотел видеть красивых подле себя. Озлобленное больное чудовище едва ли не гнило заживо и при этом ненавидело все красивое и молодое.
Приведя Эрика в комнату, девушка внимательно посмотрела на него и тихо произнесла:
- Не бойся. Здесь он нас не услышит. Всё будет хорошо, если его слушаться и подчиняться.
С этими словами египтянка хотела было коснуться руки Фостера, но тот отпрянул от нее, словно боялся ожога.
- Глупый, не надо воспринимать все его угрозы так серьезно. Он не всесилен, поэтому в наших комнатах мы можем заниматься, чем хотим. Главное, чтобы он не узнал. Мое имя – Нефтида. А как зовут тебя?
Эрик молчал. Внезапно его глаза окрасились медным, и девушка удивленно огляделась по сторонам, прикидывая, зачем она разговаривает сама с собой. Но уже через миг по комнате прокатился жуткий хохот оракула, и красивое тело девушки изменилось. Вместо нее в помещении оказался Имандес.
- Ты первый раб, который настолько труслив, - расхохотался он. – Тебя даже не разговорила красивая женщина.
«Она воняла тухлятиной, урод», - думал Эрик, прислонившись к стене. Через миг его фигура вновь проявилась, и он склонился в нижайшем поклоне. Довольно ухмыльнувшись, старик исчез так же внезапно, как появился, и вместо него вновь осталась Нефтида. Её губы искривила ядовитая улыбка.
- Ничтожество, - бросила она Эрику и направилась из комнаты.
«Ты забыла сказать «мстительное», сука», - Фостер проводил ее взглядом и опустился на пол. Вонючая солома, рассыпанная по каменным плитам, его не привлекала, поэтому Эрик принялся внимательно осматривать помещение. Ни окон, ни люков, ни каких-либо намеков на вентиляцию. От духоты жутко болела голова, и Эрик вытащил из внутреннего кармана пиджака пластинку с таблетками. Воды ему тоже не предоставили, поэтому пришлось глотать так. Мысль о том, что сейчас происходит с остальными, на данный момент не сильно терзала его. Если честно, ему вообще было наплевать. Сейчас нужно было позаботиться о себе. И об оракуле, который буквально напрашивался на эту заботу. Что Эрик знал о нем? Существо обладает способностью перемещаться по дому, проникая в своих слуг. Теоретически... При этом, если он – оракул, то скорее всего видит будущее. И, быть может, уже знает, что Эрик непрочь его убить. Значит, надо как-то запутать его, чтобы он не понимал свое видение. Чтобы сомневался в нем. Наверное... Проклятье!