Голуби — стражи ада (СИ) - Линтейг Алиса "Silent Song". Страница 45

Печально, но, судя по всему, я только подогрела его любопытство. Подобравшись к голубю, парень принялся несмело ощупывать перья, сморщивающиеся и затухающие. Некогда мощное демоническое оружие, символ преисподней, источник непроходимого крутящегося пламени, уничтожающего движущееся и живое. Разумеется, вещь любопытная, но определённо не в такое время, когда каждое неловкое движение могло обернуться крайне плачеными последствиями.

Тем не менее со стороны этот осмотр немного завораживал, подобно цирковым номерам со змеями и тиграми: не каждый осмелится так близко соприкоснуться с опасностью. А медленные, немного робкие движения, перебирающие голубиные крылья, навевали смутное спокойствие. Скрашенное мыслью о том, что мы справимся, что вскоре на месте этой поверженной птицы окажутся и прочие стражи ада. Только бы! Если бы!

Я задумалась, наблюдая за странным исследованием. Человек увидел умирающее чудовище, человек обрадовался и заинтересовался. Но ему следовало быть осторожнее, ведь все в этом мире не просто, все слишком сложно. Голуби — умные создания. Голубей не провести и не обмануть, просто так не отогнать и вернуть в их истинный «дом».

— Может, не надо так близко подбираться к чудовищу? Пусть и поверженному, — осторожно заметила я, представляя, что, может, голубь лишь усыплён или оглушён, а его сторонники где-то совсем-совсем рядом. Потому что битва была не окончена, пернатый марш шёл полным ходом, расплёскивая кровь, или и вовсе только начинался. Птицы со всех сторон возникали на пути у неподготовленных жителей, одним своим видом сообщая, что люди не пройдут, что проиграют, мимолётно, быстротечно. Даже без борьбы. Просто проиграют и сдадутся, отдавшись в плен когтей и клювов.

Но я не успела. Я ничего не успела сделать. Я не отодвинула парня и не отогнала, я не отозвала его, не убедила, что даже в таком виде голуби опасны. Кажется, он просто не послушал, слишком увлёкшись, или вовсе не пожелал слушать. И очень зря.

Потому что спустя несколько секунд в его сторону метнулась огромная тень, кипящая пламенем. Отчаянные крики, донесшиеся откуда-то со стороны, сотрясли воздух. Я принялась стрелять, давя на спусковой крючок, крепко сжимая орудие.

Выстрел прозвучал, громкий, стремительный. Но пуля пролетела мимо. Я промахнулась и попала в дерево, зловеще скрипнувшее от внезапного удара. Глупая ошибка! Невероятная досада, которая закончилась непреодолимой бедой. Причём ошибка не только моя: как бы прискорбно это ни звучало, но чисто из любопытства лезть к умирающего чудовищу, неподалёку от которого ещё кружили разъярённые сторонники, все же было не самым умным решением.

Голубь крепко обхватил беспомощное тело когтями-лезвиями и, даже не взмыв на высоту, буквально разорвал его на части. Окровавленные ошмётки внутренностный разлетелись в разные стороны густо-красной жижей, кровавые струйки с плеском ударились об асфальт. Клочья тела. Клочья живого тела, которое только что двигалось и дышало, которое разговаривало — несомненно, это выглядело ужасно, но для таких тёмных времен было нормой. Стало нормой. Поэтому разводить панику и истерику абсолютно не имело смысла.

Хотя мне откровенно сделалось не по себе: внутренний страх, липкий, накатывающий, вновь вцепился в горло, а руки немного дрогнули, чуть не отпустив оружие. Но я выдержала. Причём без особых трудностей, потому что за последнее время точно стала гораздо серьёзнее и выносливее.

Мы ведь вступили в битву, страшную, кровопролитную. Жуткому сражению, наверное, ещё долго суждено было длиться и ещё ни один день предстояло бросать на мертвенный асфальт разорванные кишки, мозги и прочие потроха случайных жертв. Голуби никого не пощадят. Голуби будут бить абсолютно всех, раздирая на части плоть, высасывая из неё душу. А тем более — таких неосторожных людей, которые фактически сами забираются в их жестокие лапы.

Между тем передо мной возник главарь. Очередной главарь, только что обмазавший свои когти кровью и остатками плоти, сделавший ещё один победоносный шаг. Я должна была помешать ему?.. Да, именно так: безропотно уничтожить чудовище, приближавшее ко мне и зловеще клацавшие окровавленным зловонным клювом. Должна. Непременно. Обязательно.

Люди продолжали что-то кричать, громко, судорожно, истерично. Ком теперь уже крепко сдавливал мое горло, но, запасшись всей храбростью, я уверенно держалась. Осталось снова решиться, подступить, сделать небольшой шаг, пронзить голубиную оболочку…

Запах гари, смешанный с металлическим кровавым зловонием, ударил мне в лицо. Ветер, ненавистный ветер! Он словно хотел возбудить во мне панику, помешать моим действиям, остановить и меня, и людей, заодно сообщив, что выбор у нас у всех маленький. Или жалкое существование в рабстве, или смерть — другого не дано.

Собрав волю в кулак, я выступила вперёд, навстречу опасности. Руки снова предательские дрожали, холодный пот выступал на коже. Движения замедлялись, в глазах, кажется, все мутнело. Деревья тянули ко мне ветви, словно говоря, что я в любом случае проиграла, словно желая пронзить меня раньше, чем это сделают голуби.

Главарь был близко. Тень склонилась надо мной, мощная, широкая. Пекло подступало, потусторонний клич звучал совсем рядом, заставляя все внутри меня сжиматься в упругую пружину. С этим голубем все обстояло сложнее, чем с предыдущим, потому что он явно был воинственным, прекрасно обученным. Голубь-воин, а не философ, истинный страж и захватчик, непобедимый враг, испробовавший многие литры крови… Не думать, пожалуйста, не надо об этом думать! Это мешало, ужасно мешало. Это тормозило мои движения, делая их растерянными, неуклюжими, неловкими.

Нет, я не какая-то супергероиня, целенаправленно спасающая мир, я обычная жительница маленького неприметного городка… В руках которой случайно оказалось сильное, способное уничтожить голубей оружие. Я просто случайная жертва обстоятельств, зачем-то вмешавшаяся в сомнительное дело. Но отлынивать было поздно и бессмысленно. Пути назад закрылись, попытки отступить означали неминуемую смерть. Поэтому оставалось только сражаться, наивно ожидая лучшего исхода смертоносного поединка.

Но выстелить я не успела. Боль. Резкая, пронзительная, оглушающая. Она нещадно впилась в мою руку, начав ползти и распространяться по телу колкими жалящими змеями. Туман принялся наступить на мир, мои глаза закрывались, а руки, похоже, тряслись от какой-то невыразимой тяжести. Ком в горле стал отчётливее. Голова закружилась, волнообразно, пульсирующе. Кажется, ветви деревьев становились немного ближе, а крики, наоборот, отстранялись, растворялись в кисейном всепоглощающем тумане. Каждое движение внутренней холодной, ядовитой змеи отдавалось в моей голове невыносимым болезненным звоном.

Происходило что-то странное, непонятное, ужасное. Меня рвали на части? Меня поднимали в воздух? Я умирала?

Чувства ускользали, разум играл в прятки с кисейной пеленой и болью. Дышать становилось все тяжелее, воздуха не хватало, змея ползла по дыхательным путям, кажется, сдавливая лёгкие… Неужели так умирают? Неужели так перемещаются на то перепутье, неведомое, загадочное? Неужели так вырывается из покалеченного тела душа?

Непонятный, смутный, утопающий в мире красок и звуков грохот пронёсся где-то рядом, будто отдаляя туман, будто пытаясь высвободить меня из скручивающих объятий боли. Высвободить ли? Спасти? Помочь? Судя по всему, это были чьи-то руки. Холодные, горячие, живые или мертвые — я не разобрала. Все выглядело слишком смутно и странно, все ускользало, плавая в кроваво-красном мареве внезапной боли и муки. Среди стайки мнимых цветных точек, застилающих глаза. Все как во сне, странном, абстрактном. Но без голубей. Птица исчезла, пламя отступило, крылья унеслись в неведомую даль, соприкоснувшись то ли с землёй, то ли с облаками. Последнее я знала точно — удивительно.

***

Все, что произошло со мной после, казалось полубредовым и отчасти нереальным, затерянным среди мутной дымки и разноцветных точек.