Великолепие чести - Гарвуд Джулия. Страница 30

— Ее рассудок, мозги, да и вообще всю ее голову прежде всего необходимо проветрить и вымыть, Эдмонд!

Мадлен видела, что Мод и Герти наблюдают за ними, стоя в дверях.

— Думаю, нам понадобится две ванны, чтобы отмыть всю ту мерзость, что приросла к этой бедняжке, — сказала Мадлен служанкам. — Позаботься об этом, Герти, а ты, Мод, разыщи чистые вещи для своей госпожи.

— Вы хотите принять ванну прямо сейчас? — спросила Герти.

— Ванну буду принимать не я, — заявила Мадлен. — Кое-кто нуждается в ней больше, чем я! — Взглянув на Аделу, она добавила: — А пикнешь хоть слово против, я тебе кусок мыла в глотку засуну.

Отпустив волосы Аделы, девушка помогла ей встать. Сестра Дункана попыталась вырваться, но Мадлен сумела удержать ее — гнев придавал ей поистине геркулесовы силы.

— Ты выше и крупнее меня, Адела, но я сильнее и обозлена сейчас больше, чем когда-либо. Так что, если мне не раз придется поколотить тебя, пока мы поднимемся в башню, я это сделаю, можешь не сомневаться. — И подхватив Аделу под руку, Мадлен поволокла ее к двери, приговаривая: — Знаешь, даже при одной мысли о том, что я смогу награждать тебя тумаками, мне даже веселее делается. Вот так!

Адела разрыдалась. Но Мадлен была неумолима. Сестра барона больше не дождется от нее сострадания. Уж слишком много Эдмонд и Джилард жалели ее. Сами того не понимая, братья принесли Аделе немало вреда своей жалостью. Если той что и нужно было — так это прежде всего твердая рука, в этом Мадлен была теперь уверена. Странно, но голова у нее перестала болеть.

— Кричи сколько хочешь, Адела, это тебе не поможет. Ты посмела назвать малютку Вилли отродьем, хотя это оскорбление скорее можно было бы отнести к тебе. Да, это ты отродье! Но теперь все изменится. Можешь мне поверить!

Мадлен говорила не переставая, пока они поднимались в ее комнату. И ей ни разу не пришлось ударить Аделу.

К тому времени, когда обе ванны были наполнены горячей водой, Адела была сама покорность. Герти и Мод, морщась, стянули с нее полуистлевшую одежду.

— Сожгите все это! — приказала Мадлен.

Когда Адела опустилась в одну из двух ванн, Мадлен решила, что та пытается изобразить жену Лота [3]. Сестра Дункана сидела замерев, как каменное изваяние, и смотрела в пространство перед собой. Впрочем, глаза выдавали ее душевное состояние: Адела была полна бешеной ярости.

— А зачем понадобились две ванны? — поинтересовалась Мод, всплеснув руками.

И тут Адела внезапно изменила тактику: изловчившись, она вцепилась в волосы Мадлен. Казалось, она хочет вырвать у пленницы брата все ее чудные локоны.

В ответ та самая девушка, которую служанки считали тихой, милой и доброй, словом, настоящей леди, с силой сунула лицо Аделы в воду. Неужто она хотела утопить сестру барона?

— Мне кажется, леди Адела не сможет дышать под водой, — осмелилась вмешаться Мод.

— Да, зато она не сможет драться и плеваться, — отчеканила Мадлен.

— Но я никогда… — прошептала Герти, поворачиваясь к двери, и выбежала из комнаты.

Мод знала, что Герти обожала первой приносить какие-нибудь новости. К тому же можно было не сомневаться, что барон Векстон желал бы знать, что здесь происходит.

Мод очень хотелось последовать за Герти, ей стало страшно оставаться с леди Мадлен — она еще ни разу не видела ее такой разъяренной. Впрочем, служанка тут же вспомнила, что Мадлен вступилась за ее маленького Вилли, поэтому решила остаться и помогать леди Мадлен.

— Нам понадобилось две ванны, — наконец объяснила девушка, — так как Адела до того грязна, что в одной нам ее не отмыть.

Едва ли Мод слышала, что говорила Мадлен, потому что Адела внезапно принялась брыкаться и вырываться, расплескивая воду. Мадлен оказалась мокрой с головы до ног.

— Мод, дай-ка мне, пожалуйста, мыло, — только и попросила девушка.

То, что происходило в ближайший час, было неописуемо. Герти то и дело просовывала голову в дверь, чтобы с любопытством понаблюдать, как Мадлен управляется с Аделой, а потом прытко бежала вниз по лестнице, торопясь рассказать братьям об увиденном.

Когда суматохе пришел конец, Герти была немного разочарована. Леди Адела спокойно сидела перед камином, а леди Мадлен осторожно расчесывала ей волосы. Сестра барона успокоилась, и подсматривать стало неинтересно.

Мод и Герти ушли из комнаты Мадлен, как только навели там порядок.

Ни Адела, ни Мадлен после процедуры купания еще не успели обменяться друг с другом ни словом, когда в дверях вдруг появилась голова Мод.

— Леди Мадлен, я еще не успела поблагодарить вас за то, что вы помогли моему сынишке. Только, пожалуйста, имейте в виду, что я вовсе не виню леди Аделу. Она ничего не может с собой поделать, но вам еще раз спасибо за помощь.

— Я не хотела ударить мальчика.

Это сказала Адела. И это были первые пристойные слова из ее уст. Мод и Мадлен обменялись улыбками.

Как только дверь за служанкой захлопнулась, Мадлен пододвинула себе стул и уселась напротив Аделы.

Сестра барона не хотела смотреть на нее. Она сложила руки на коленях и упорно не сводила с них глаз.

У Мадлен было достаточно времени, чтобы внимательно разглядеть Аделу. Девушка была очень хорошенькой. Большие карие глаза, прекрасные волосы, в которых теперь, когда грязь с них была отмыта, проглядывали светлые пряди.

Она была мало похожа на Дункана, но вот упрямства ей, как и ему, было не занимать. Мадлен решила быть терпеливой.

Прошло не меньше часа, прежде чем Адела решилась взглянуть на Мадлен.

— Чего ты хочешь от меня?

— Хочу, чтобы ты рассказала, что с тобой случилось, — ответила девушка.

Лицо Аделы мгновенно залилось краской.

— Ты хочешь узнать все подробности?! — вскричала она. — Это доставит тебе удовольствие? — Адела принялась нервно теребить оборку свежевыстиранной ночной рубашки, надетой на нее Мадлен.

— Нет, я не получу от этого никакого удовольствия, — возразила сестра Луддона. В ее голосе звучали нотки грусти. — Но тебе нужно все мне рассказать. Твоя душа отравлена, и тебе необходимо избавиться от разъедающего ее яда. Тебе станет легче, увидишь. И не придется больше разыгрывать перед братьями свои нелепые представления.

Адела вытаращила на нее глаза:

— Но как ты… — И вдруг поняла, что выдает себя с головой.

Мадлен улыбнулась:

— Даже дурачку было бы ясно, что ты не питаешь ко мне ненависти. Мы с тобой встречались каждый день, и раньше ты никогда не нападала на меня. Нет, Адела, твоя ненависть чересчур нарочита.

— Я ненавижу тебя, — настаивала девушка.

— Совсем нет, — не соглашалась с нею Мадлен. — Тебе не за что меня ненавидеть. Я не сделала тебе ничего плохого. Мы с тобой обе невинны, но попали в переделку, оказавшись на пути наших враждующих между собой братьев. Да, мы обе невинны.

— Я больше не невинна, — заявила Адела. — А Дункан каждую ночь ложился с тобой в постель, так что и в твоей невинности позволь усомниться.

Мадлен удивилась: с чего это Адела решила, что Дункан спал с ней? Девушка, понятно, ошибалась, но Мадлен решила пока заняться только делами Аделы, не вспоминая о собственных. Она сможет подумать о собственной невинности позднее.

— Будь у меня возможность, я убила бы твоего брата, — проговорила Адела. — Почему бы тебе не прекратить свои заботы обо мне и не оставить меня одну? Я хочу спокойно умереть.

— Не говори глупости и не гневи Бога, — возмутилась Мадлен. — Лучше скажи, чем бы я смогла помочь, если ты…

— Но зачем? — перебила ее Адела. — Что ты такое говоришь?! С чего ты взяла, что должна помогать мне? Ты же сестра Луддона.

— У меня нет ни малейшей привязанности к брату. А если и была, то он сам убил ее уже давно. А когда ты видела Луддона? — деланно безразличным тоном спросила Мадлен.

— Я видела его в Лондоне. И больше не спрашивай, я тебе ничего не скажу.

— Мы должны поговорить об этом, Адела, как бы горько тебе ни было. Обещаю, что сохраню все, что ты мне расскажешь, в тайне.