Великолепие чести - Гарвуд Джулия. Страница 38

— Господи, неужели ты из-за этого плачешь? — рассмеялась Мадлен. — Конечно, со мной хорошо обращаются. Оглянись только вокруг себя, Адела. Разве у меня плохое жилье?

— Мне не следовало подслушивать, но я все же сделала это. Я слышала все, о чем Дункан говорил с человеком твоего брата. Впрочем, Джилард и Эдмонд тоже слышали каждое слово. Дункан почему-то не отослал их. Но меня никто не видел. Я уверена.

— А этот посланец явился от короля или прямо от моего брата? — спросила Мадлен. Она была очень напугана, но не хотела; чтобы Адела это видела. Мадлен являлась для девушки единственной опорой и должна была оправдывать ее надежды.

— Не знаю, — ответила Адела. — Я не слышала начала разговора.

— Ну хорошо. Тогда скажи мне, что ты слышала, — попросила Мадлен.

— Тебя должны немедленно доставить к королевскому двору. Посланец сказал, что это необходим, несмотря на то что ты… испорчена… — Голос Аделы дрогнул, и ей пришлось помолчать, чтобы собраться с силами.

Мадлен до боли прикусила нижнюю губу. Ей хотелось схватить Аделу за плечи и вытрясти из нее продолжение рассказа.

— Как только ты приедешь в Лондон, тебя выдадут замуж.

— Понятно, — прошептала Мадлен. — Но мы ведь ждали этого, Адела. Мы же знали, что Луддон предпримет что-нибудь. А ты слышала имя человека, за которого меня собираются выдать?

Адела кивнула:

— Моркар.

Закрыв лицо руками, девушка опять разрыдалась, а Мадлен почувствовала, что теряет самообладание и что ей становится плохо.

— А как же Дункан, Адела? — запинаясь проговорила Мадлен. — Что он сказал посланцу? Он согласился?

— Дункан не промолвил ни слова. Посланец прочел свою бумагу, а затем вернулся к воинам, поджидавшим его у стен замка.

— Сколько же воинов послал Луддон?

— Не знаю, — прошептала Адела. — Как только посланец ушел, Эдмонд и Джилард принялись кричать друг на друга, а Дункан все молчал. Он просто стоял у камина; заложив руки за спину. Не понимаю я этого.

— Твоему брату, Адела, приходится играть две роли; лорда — владельца замка, и брата. Я представляю себе, о чем спорили Эдмонд и Джилард. Эдмонд наверняка кричал, что меня надо отдать людям Луддона, а Джилард спорил с ним и предлагал вступить в бой, чтобы только не отпускать меня.

Адела отрицательно замотала головой, не дав Мадлен договорить.

— Нет, Эдмонд не хочет отдавать тебя людям Луддона, — заявила она.

— Эдмонд на моей стороне? — недоуменно спросила пленница.

— Да, — ответила Адела. — Он предложил отправить меня к нашей сестре Катрин — ненадолго. Он беспокоится обо мне, считая, что я не смогу пережить лишних волнений. А я не хочу никуда ехать. Катрин намного старше меня, и у нее такой странный муж…

Поднявшись, Мадлен медленно подошла к окну. Она распахнула ставни и выглянула наружу. Ей нужно было взять себя в руки, чтобы гнев, копившийся в ней, не вырвался наружу.

— А ты знаешь, Адела, что спартанских детей очень рано отрывали от матерей? Они должны были жить с воинами. Мальчиков обучали воровству. Считалось, что это воспитывает у них хитрость и ловкость.

— Мадлен, о чем ты говоришь? Как у тебя хватает духу даже сейчас говорить о каких-то спартанцах?

Мадлен повернулась к подруге, не скрывая слез, катившихся по ее щекам. Адела еще никогда не видела Мадлен плачущей.

— Мне нравятся древние легенды, Адела. Вспоминая их, я успокаиваюсь, а успокоившись, могу все хорошенько обдумать. Я сама решу, что мне надо делать.

Пораженная грустным выражением глаз Мадлен, Адела поспешно кивнула.

Снова выглянув в окно, Мадлен посмотрела на горный кряж. «Кто же будет кормить моего волка, когда я уеду отсюда?» — спросила она себя. Странно, но ей почему-то вспомнился Дункан. Сама не понимая почему, она и его считала своим волком, за которым тоже следовало ухаживать, как и за его диким собратом. Возможно, даже больше.

— Мы с дядюшкой каждый вечер сидели у камина, — вновь заговорила она. — Я училась играть на псалтерионе [4]. Если дядюшка Бертон был не очень усталым, он присоединялся ко мне. Это было такое чудесное, мирное время, Адела.

— Мадлен, а разве там не было молодых людей? Вспоминая былое, ты всегда говоришь только о пожилых.

— Дядюшка Бертон жил в Гринстед-Холдинге. Барон Мортон, хозяин поместья, был совсем стареньким. К нам приезжали также отец Роберт и отец Сэмюэль. Они, конечно, проводили время без меня, но я была единственной из всех, кто мог играть в шахматы с бароном Мортоном. Но как он жульничал, ты себе не представляешь! Впрочем, дядюшка говорил, что это совсем не грех, просто у барона появился такой невинный грешок на старости лет.

Мадлен надолго смолкла. Адела смотрела на огонь, а ее подруга устремила взор в окно.

На сей раз обычная уловка Мадлен не удалась. Хоть она и призвала на помощь своих любимых спартанцев, ей не удавалось взять себя в руки. Мадлен чувствовала, что еще немного — и она сорвется.

— Нам надо найти тебе защитника, — прошептала Адела.

— Если меня заставят вернуться к Луддону, все мои планы рухнут. Я ведь тебе говорила, что собиралась бежать в Шотландию. Думаю, Эдвита приютила бы меня.

— Мадлен, но в Шотландии… — Адела только что собралась сказать подруге, что ее сестра Катрин тоже живет в Шотландии и что она замужем за кузеном шотландского короля. Но ей не удалось договорить — ее перебила Мадлен.

— Господи, ну что я сокрушаюсь о том, что все мои планы рухнули?! — вскричала она. — Луддон или убьет меня, или отдаст Моркару, который тоже наверняка доведет меня до могилы. — Мадлен так горько рассмеялась, что у Аделы по спине поползли мурашки. — До сих пор не могу поверить, что Луддон занят моей персоной. Когда он отправился в погоню за Дунканом, я решила, что он хочет убить твоего брата, чтобы отомстить за то, что Векстоны сделали с его крепостью. Однако, оказывается, он послал воинов за мной, — задумчиво покачала головой Мадлен. — Я решительно ничего не понимаю.

Не успела Адела ответить, как Мадлен повернулась и бросилась к двери:

— Мадлен, что ты, оставайся здесь! Дункан не давал тебе позволения покинуть башню.

— Я должна найти себе защитника, Адела, разве не так? — крикнула девушка через плечо. — Думаю, Дункан вполне подходит для этой роли.

— А О чем ты будешь его просить?

— Твой брат наверняка сумеет прогнать людей Луддона, а я хочу кое-что ему посоветовать.

Адела не успела добавить ни слова, как Мадлен выбежала из комнаты и стремглав бросилась вниз по лестнице. Адела поспешила вслед за нею.

— Мадлен, — крикнула она, — не думаю, что тебе стоит давать советы Дункану!

Ответа не последовало, и Адела в испуге присела на ступеньку. Видно, Мадлен лишилась рассудка. Адела с тревогой наблюдала за тем, как та бежала по крутой лестнице и ее волосы развевались рыжеватой волной. И лишь когда Мадлен пропала из виду, Адела поняла, что должна помочь ей, стать на ее сторону в разговоре с Дунканом, может, даже вставить свое слово.

Между тем Мадлен подбежала к большому залу и остановилась у дверей, чтобы перевести дыхание. Эдмонд и Джилард сидели друг против друга за обеденным столом. Дункан стоял у камина спиной к дверям.

Эдмонд что-то горячо говорил братьям, а потом умолк, и Мадлен услышала лишь последнюю фразу:

— Значит, решено: Дункан возьмет ее и…

Девушка тут же решила, что братья задумали отдать ее людям Луддона.

— Я никуда отсюда не уйду! — вскричала она.

Дункан медленно обернулся и остановил на Мадлен тяжелый взгляд, она не отвела глаз, а потом посмотрела на его братьев. Джилард приветливо улыбнулся, словно выходка Мадлен позабавила его, зато Эдмонд, напротив, недовольно скривился.

Лицо Дункана было непроницаемым. Мадлен подбежала к нему.

— Ты увез меня из замка Луддона, — заговорила она. — Ты решил сделать меня своей пленницей, Дункан, так знай, что я решила остаться ею. Тебе понятно?

Векстон продолжал молчать, хотя сама она почти кричала.