Все, о чем мечтала (ЛП) - Дюрано Лиз. Страница 29

По тому как я бегаю за Харлоу, словно собачонка, Нана уже поняла, что эта женщина меня зацепила. Я вслушиваюсь во все, что она говорит, хотя Харлоу почти ничего и не рассказывает о своей жизни. Все, то немногое, что мне известно о ней, ― это информация, предоставленная чертовой PR-компанией.

«Сынок, она никому не доверяет. Ей сделали больно, и я боюсь, что она тоже причинит тебе боль».

Кто знает? Возможно, Нана права. Но я не могу отрицать того, что говорит мне мое сердце, черт, все мое тело кричит с тех пор, как я впервые столкнулся с ней. Рядом с Харлоу оно трепещет, заставляя чувствовать себя таким живым. Все, о чем я могу думать, так это о том, сколько всего мне хочется сделать, фантазируя о ней. Изысканные ящики, шкафы, дверные рамы с луной и звездами, ― именно так я представляю ее, озаряющую мое ночное небо. Мне хочется создать ванную в форме цветка лотоса и назвать ее именем, может, из какой-то экзотической древесины, которой у меня пока нет. Черт! Коул прав. Мне нравится Харлоу. Нет, она мне не просто нравится. Я влюбляюсь в нее. Сильно.

Прямо перед перекрестком на пути к дому Наны я разворачиваюсь обратно в город. Сначала мне нужно кое-что сделать, даже если это значит, что я слишком много на себя беру. Будет ли вообще для нее что-то значить тот факт, что я делаю для нее то, чего никогда не делал раньше? Пофиг. Сейчас это важно для меня. Я поеду к Нане после того, как все сделаю.

Я смотрю в зеркало заднего вида, радуясь, что не вижу признаков того, что произошло несколько часов назад. Нет никаких отметин, и это хорошо. Я уже выгляжу как влюбленный щенок, каким и являюсь. Последнее, что мне нужно, так это люди, которые увидят на мне следы, оставленные Харлоу. «Черт, а у этой женщины острые зубки!»

Спустя десять минут я вхожу в офис «Семейная Практика Васкеса» и подхожу к стойке администратора, откуда на меня с подозрением поглядывает Клаудия Ромеро. Она поразительная женщина с карими глазами, которые она подчеркивает излишним слоем подводки для глаз, и тонкими губами, которые она красит ярко красной помадой. На самом деле, под этим слоем макияжа она сама по себе очень красивая девушка, но, в то же время, макияж ― это ее хобби. Когда она не мучает посетителей вроде меня из-за стойки, то делает макияж для подростков на кинсиньеру и невест (прим. день совершеннолетия в странах латинской Америки, 15-летие). Она точно не рада видеть меня, но я здесь в качестве пациента, а не как друг детства или бывший парень.

― Чего ты хочешь, Дэкс? ― ее голос звучит резко, соответствуя сердитому выражению лица, и я насмешливо смотрю на нее.

«Черт, что мне теперь делать?»

― Мне нужно к врачу.

― Ты записан?

Я оглядываюсь по сторонам и вижу, что все места пусты, а журналы валяются в беспорядке.

― Нет, Клаудия, но здесь больше никого нет, так что, думаю, он может принять меня сейчас.

― Здесь никого нет, потому что у нас обед, и я как раз собиралась запереть двери. Тебе нужно будет вернуться, когда мы откроемся, в три.

Она указывает на часы позади нее, давая мне понять, что сейчас только начало второго.

― Мне нужно к нему сейчас, Клаудия, если он свободен. Я знаю, что он здесь, потому что его машина снаружи, ― я ставлю локти на стойку и вовлекаю ее в противостояние «кто кого пересмотрит». Габриель «Гейб» Васкес ― один из моих лучших друзей, будучи первым врачом в своей семье, все время работает. Он мог бы работать полный рабочий день в какой-нибудь большой клинике в крупном городе, но, вместо этого, он решил открыть небольшую частную клинику поближе к дому. Чтобы было легче оплачивать свои студенческие ссуды, он каждые выходные ездит в Альбукерку, чтобы отдежурить две смены в качестве врача скорой помощи какой-то крупной частной больницы.

― Нет, ― нахмурившись, отвечает Клаудия. ― Он занят.

― Мне не послышалось, это Большой Д? ― доносится голос из коридора, и Клаудия закатывает глаза, пока губами произносит «везучий гад», и отодвигается от стойки.

Я морщу нос на ее реакцию, и она еще больше раздражается.

Сказать, что наш разрыв с Клаудией не прошел гладко, было бы преуменьшением, учитывая, что она до сих пор на меня злится. Гэйб, Клаудия и я выросли вместе, и я встречался с ней со старшей школы. За всю жизнь серьезные отношения у меня были только с двумя девушками, с ней и Мэдисон. Но почему-то Клаудия считает, что я бросил ее ради Мэдисон, даже несмотря на то, что это она первой изменила мне с каким-то парнем, с которым познакомилась у бара в Альбукурке, не зная, что я тоже был в городе на тех выходных, и в том же клубе, надеясь удивить ее. Парень сам все разболтал, когда пошел отлить в мужской туалет.

«Приятель, тебе нужно больше внимания уделять своей подружке. Я только что трахнул ее, и ей понравилось».

Парень был настолько пьян, когда говорил это, что едва мог держаться в вертикальном положении, но мне было плевать. Менее чем через минуту он стал пьяным, лишившимся парочки зубов и цепляющимся за писсуары, пока в итоге не поскользнулся и не упал лицом в мочу. Он был первым на кого я напал и был бы последним, если бы не адвокат Харлоу. Мои родители и Нана потратили все лето на мое обуздание, решая проблему управления гневом, хотя позже мама призналась, что поступила бы также, будь она мужчиной.

Помню, я спросил ее: «А что бы ты сделала, если бы это была женщина?»

«Точно также врезала бы ей, чтоб искры из глаз полетели».

Позже Клаудия сказала мне, что она сделала это, чтобы заставить меня ревновать, надеясь, что я буду больше времени проводить с ней, нежели со своим наставником Такеши-сан по искусству японских столярных изделий. Прошло четыре года, а она по-прежнему смотрит на меня, как будто я самый презренный человек на земле, отдающий предпочтение своему ремеслу. Я бы ни на что не променял этот опыт, учитывая, что годом позже Такеши-сан не стало.

Гейб выходит из кабинета и приглашает меня войти. Я открываю дверь, игнорируя Клаудию, когда она раздраженно проходит мимо меня. Если бы она не была кузиной Гейба, то ее давно бы уже уволили, но она знала, что ей это не грозит. И, естественно, я закрываю на это глаза. Таос ― маленький город, и мы трое выросли вместе. Мы с Клаудией были первыми друг у друга ― первой любовью, первым сексуальным опытом, первым разрывом, хотя последнее повторялось несколько раз. Возможно, однажды мы просто посмеемся над этим, но это случится не сегодня.

― Говорю тебе, ты ей до сих пор нравишься, ― посмеиваясь, произносит Гейб. ― Ты же до сих пор один, верно?

― Заткнись.

Гейб смеется, когда быстро обнимает меня. Вероятно, он бы возненавидел меня за то, что я разбил сердце его кузине, если бы не был в той уборной вместе со мной и не услышал того, что сказал тот паренек.

― Думал, что ты появишься в городе не раньше, чем через две недели.

― Да, но в моем графике все изменилось, ― отвечаю я. ― Неудивительно, что отец ведет себя, словно «что значит, я должен приехать туда и взять все под свой контроль?». Но он знает, что ему не стоит возмущаться. Он тоже считает, что мне нужно восстановить свои силы, как и Нана.

Гейб закатывает глаза.

― Ну, ты должен делать то, что должен, приятель. Ты получаешь награды, безусловно, но иногда, ты просто обязан найти время встретиться со мной, ― он делает паузу и глубоко вздыхает. ― Итак, ты здесь в качестве пациента. Впервые. Что-то подцепил, или как?

Я уставился на него.

― Кажется, ты потерял чувство юмора где-то по пути между Флагстаффом и Таосом.

― Мне нужно, что бы ты сделал мне анализ, ― говорю я, перенеся вес с ноги на ногу. ― Знаешь, что-то из того, где видно, есть ли у тебя венерическое заболевание, что-то в этом роде. И есть ли ВИЧ. Что там нужно взять, чтобы доказать, что человек чист?

― Ты на полном серьезе, да?

― А ты как думаешь?

― Тебе придется пописать в стаканчик.

― Будет сделано.

― Я возьму у тебя соскоб со щеки, как показывают в «Место преступления» (прим. американский сериал про работу сотрудников криминалистической лаборатории).