Все, о чем мечтала (ЛП) - Дюрано Лиз. Страница 39

― Нет, ― говорю я, отстраняясь, чтобы посмотреть на него. ― Ты прав. Я не принимаю таблетки, и я очень сожалею о том, что соврала тебе. Мне не стоило, но…

― Но, что?

Его темно-синие глаза выглядят жестче в надвигающихся сумерках.

― Я давно не принимаю таблетки, так как не могу забеременеть самостоятельно, без медицинской помощи.

― Ты могла бы мне сказать это, вместо того чтобы обманывать меня. А если ты забеременеешь?

Я качаю головой.

― Я не могу; видит Бог, я пыталась. Врачи не знают причины, хотя некоторые предположили, что у меня ранняя менопауза. Они назвали это преждевременной недостаточностью яичников. С моей удачей я поставила все остальное выше детей, и к тому времени, когда мне захотелось родить, стало уже слишком поздно.

― Тебе когда-нибудь приходило в голову, что проблема могла крыться в Джеффе?

― У него будет ребенок с его секретаршей, Дэкс. Как проблема может быть в нем? ― огрызаюсь я, отходя от Дэкса и хватаясь обеими руками за перила, смотрю на одинокий грузовик, свисающий с хребта. Я заставляю себя сосредоточиться на нем, и не важно, насколько ужасно это выглядит, кто знает, столько лет этому серому металлу.

― Прости, что соврала тебе. Мне очень жаль. Но единственная причина, по которой я когда-либо беременела, была ЭКО. Четыре попытки. Три из которых закончились выкидышем, а четвертая... ну, Маркус родился мертвым. Знаю, это звучит эгоистично, но мне просто хотелось... не знаю... ощущать тебя. Полностью.

Мои щеки горят, когда я произношу последнюю часть, но я не вру. Я хотела Дэкса и все, что он мог мне дать. Мне хотелось всего, что я могла получить, хотя бы на тот момент, когда мы были вместе, до того как все рухнуло, прямо как машина в ущелье. Эгоистично, но я получила то, что хотела. И честно говоря, каковы шансы на счастливый конец?

Я чувствую, как Дэкс изучает выражение моего лица, но не могу посмотреть на него, не тогда, когда я похожа на отчаявшуюся женщину, которой хочется детей настолько, что она готова сделать и сказать все, что угодно, лишь бы забеременеть. Именно так я и делала. У меня нет оправданий моему поступку, и, наверное, мое молчание говорит Дэксу о многом.

Он опускает на меня руку, когда я продолжаю хвататься за перила.

― Давай мы отвезем тебя обратно в «Жемчужину», пока не слишком стемнело?

Глава 20

Дэкс

До меня не сразу доходят слова Харлоу, и к тому моменту, когда мы уже находимся на полпути к «Жемчужине», я так зол, что едва вижу дорогу перед собой. Только из-за того, что она смогла забеременеть исключительно с помощью ЭКО, Харлоу не посчитала нужным честно сказать мне, что не принимает таблеток?

Вместо этого, она тогда стояла прямо передо мной в гостиной и лгала мне, как раз после того, как я вручил ей чертову бумажку о том, что я чист. И лишь потому, что я думал не головой, а своим членом, я купился на это. Но не только это злит меня; я слишком сильно и слишком быстро в нее влюбился, именно поэтому я так себя отвратительно чувствую. Или все это из-за пистолета и той записки? Нет, это не так, тогда я бы не чувствовал себя преданным. Я не испытываю жалости к Харлоу, совершенно. Наоборот, я восхищаюсь тем, какая она рассудительная — иногда даже слишком, и ее стойкостью. И как бы сильно я терпеть не мог ее замкнутость, она пошла ей на пользу. Также я не могу отрицать тот факт, что Харлоу открылась передо мной гораздо больше, чем перед кем-либо другим.

А еще, она — ужасная лгунья.

От этой мысли я снова чувствую, как начинаю злиться, поэтому делаю глубокий вдох, в надежде, что смогу подавить злость. Но когда я останавливаю грузовик напротив «Жемчужины», я понимаю, что не могу этого сделать. Бог видит, не могу. Я ненавижу, когда из меня делают идиота, и только потому, что она слишком сильно мне нравится, я не собираюсь все это спускать на тормоза.

«Ты слишком сильно любишь, сынок».

Я выключаю двигатель, и какое-то время мы сидим в тишине. Все это время Харлоу наблюдает за мной, не произнося ни слова, и я рад тому, что она ничего не говорит, а то я взорвусь прямо в машине. Я уже давненько так себя не чувствовал, в последний раз когда я позволил своему гневу взять над собою власть, я чуть не прикончил человека. Клянусь, сейчас я никого не собираюсь убивать, но я слишком близок к этому, чтобы думать рационально. В данный момент меня одолевают эмоции. В последние дни я был слишком на взводе, чтобы теперь сохранять здравый смысл.

Мне просто нужно уйти, сделать так же, как я поступал в последние пару раз, когда меня обманывал тот, кто был мне не безразличен. Мне нужно постараться абстрагироваться. Я выхожу из машины и иду на противоположную сторону, чтобы открыть Харлоу дверь. Я не собираюсь выходить из себя у нее на глазах, поэтому опускаю свой взгляд вниз.

«Чувак, она просто Златовласка с большими сиськами и узенькой киской, — говорю я себе. — Ты забудешь о ней точно так же, как и о Клаудии».

Мы подходим к «Жемчужине» в молчании, с каждым моим шагом дистанция между нами увеличивается. Если она может так легко лгать о том, что принимает таблетки, тогда что на счет остального?

«Просто прекрати сейчас об этом думать, чувак. Лучше спроси у нее».

Харлоу открывает входную дверь и заходит внутрь, прежде чем повернуться ко мне лицом, удерживая двери открытыми.

― Не хочешь ненадолго зайти? — спрашивает она.

― На самом деле, нет.

― О, ладно, ― Харлоу сглатывает, глядя в пол, прежде чем снова посмотреть на меня. ― Спасибо, что взял меня на барбекю, Дэкс. Было очень приятно познакомиться с Гейбом…

― Когда ты собиралась рассказать мне о той ночи, когда пыталась убить себя в моем доме?

С ее лица сходят все краски. Ненавижу то, что мне пришлось признаться, что я был в доме той ночью, но я слишком зол, чтобы мыслить рационально. Разговор о моей матери вернул все воспоминания — радость жизни, которую она посвятила своим детям, в сопровождении с болью от наблюдения, как она умирала на моих глазах. И единственным способом справиться с этой болью, стало строительство «Жемчужины». Как смеет какой-то звездный доктор из Нью-Йорка приезжать сюда и поганить мой любимый труд из-за своих заморочек? Кем Харлоу Джеймс себя возомнила?

Харлоу не отвечает на мой вопрос, а просто с отвисшей челюстью ошарашено смотрит на меня своими большими глазками. Я чувствую, как в моей груди появляется дыра, словно чертов инопланетянин, вторгающийся в меня и пытающийся добраться до моего сердца. Ненавижу себя за это чувство, но я беру себя в руки, говоря себе, что она, черт подери, соврала мне. Она меня использовала.

― Что если бы ты убила себя той ночью, Харлоу? Ты думала, что Нана найдет твое тело и просто приберется после тебя? Или я? Потому что если ты не заметила, я не нанимаю уборщиц, чтобы держать дом в порядке. Этим занимается семья. Моя семья.

― Нет! Я... Я собиралась сделать это снаружи... ― внезапно Харлоу делает шумный вдох и закрывает рот рукой, вероятно, до нее доходит, что она только что произнесла.

Я смотрю на нее, потеряв дар речи. Если тот факт, что Харлоу соврала мне, уже достаточно плох, то это признание еще хуже.

― Дэкс, я очень сожалею.

― Готов поспорить, что сожалеешь, ― произношу я, зная, что могу потерять ее в любую секунду.

Какой бы невыносимой ни была эта правда, что Харлоу, действительно, планировала убить себя той ночью, мне никогда не хотелось слышать, как она признается в этом. Получается, это самообман. Именно поэтому я никогда не спрашивал ее про пистолет. Мне хотелось сохранить идеальный, неприкосновенный образ Харлоу Джеймс в своей голове — образ хирурга, который проводит операции для детей, и женщины, от которой я таю при одном лишь только взгляде на нее, той самой женщины, которая сказала мне, что до меня была лишь с одним мужчиной, и которой я поверил. Но также она является той женщиной, которая сейчас медленно убивает меня своей ложью.