История разведывательных служб Израиля - Равив Ден. Страница 127

Как всегда, отношения между «Моссадом» и ЦРУ были далеко не бескорыстными: чем больше израильтяне могли предложить, тем больше они получали взамен, но при условии, что они об этом будут помалкивать, чтобы не раздражать саудовцев и других арабских союзников США.

Наиболее секретный диалог шел между специалистами по тайным операциям разведок двух стран. В ситуации, когда главным противником была диктатура, устранение диктатора могло стать решением проблемы. В США закон запрещал планировать убийство иностранных лидеров, а «Моссад» имел большой опыт «хирургических убийств», поэтому разговор неизбежно заходил о возможности проведения совместных акций.

Израиль имел опыт нанесения точных ударов по палестинским террористам в различных странах, применения пистолетов с глушителями, отработки маршрутов ухода боевиков, использования радиоуправляемых взрывных устройств — от начиненных взрывчаткой автомобилей до заминированных кроватей. Обе разведки знали, что наиболее простым выходом из кризиса будет устранение диктатора, прекрасно понимая, что это будет очень непростой задачей.

«Аман» и «Моссад» объединили свои усилия для создания психологического портрета Саддама на основе изучения его ежедневных телевизионных выступлений; они даже поручили специалистам провести анализ его почерка. Итоговый доклад, который был направлен в Пентагон и ЦРУ, характеризовал Саддама как одного из самых подозрительных людей в мире. Саддам так боялся быть отравленным, что имел официального дегустатора, который пробовал все приготовленные для него блюда; сам он приступал к трапезе только час спустя, убедившись, что дегустатор жив. У него было несколько вооруженных охранников, которых он регулярно менял, а сам постоянно ходил с пистолетом. С началом кризиса, вызванного его вторжением в Кувейт, он постоянно менял свой режим дня и никогда две ночи подряд не спал в одной и той же постели.

Даже если бы «чистое» убийство было возможно, некоторые израильские разведчики высказывали сомнения в целесообразности участия своей страны в проведении такой акции. «Моссад» и «Аман» никогда не занимались политическими убийствами на высшем уровне. Они убивали палестинцев, но никогда не трогали фигур из первого ряда. Израильские стратеги опасались, что такая акция может привести к нежелательным последствиям. В течение почти 40 лет тайной войны между арабами и израильтянами существовало негласное понимание с арабскими правительствами: вы не убиваете наших премьеров и президентов, а мы не трогаем ваших.

Исключение убийства оставляло в распоряжении разведок широкий арсенал традиционных средств дестабилизации багдадского режима: дезинформация, направленная на внесение смятения в ряды приближенных, другие средства психологической войны, подкуп ключевых фигур, которые могут помочь в формировании альтернативного руководства.

Организация дворцового переворота могла выглядеть как реликт эпохи империй, но такой вариант развития событий был бы вполне естественным на фоне старомодной и беспардонной попытки покорения слабого соседа агрессивным «императором». Эта задача, однако, представлялась особенно сложной применительно к Ираку, где Саддам ликвидировал всех, кто выражал малейшее несогласие с его политикой. Все ключевые позиции в армии и правительстве занимали члены его семьи. В стране не было активной оппозиции, несмотря на наличие на юге страны проирански настроенного шиитскою населения и борющихся за автономию курдов на севере страны.

Оппозиционные иракские группы существовали только за границей, но они были слабы и ненадежны. И все же они могли быть полезны в рамках общих усилий по дестабилизации режима, поэтому представители американской и английской разведок установили контакт с рядом диссидентских группировок в европейских странах для проработки возможных решений на будущее.

Курды могли быть полезны в формировании антисаддамовской коалиции, но они были слишком обижены на ЦРУ, которое после многолетней поддержки в середине 1970-х годов бросило их на произвол судьбы. После вторжения в Кувейт в ООН возродился интерес к оставшимся отрядам курдских повстанцев. «Моссад» поддерживал контакт с курдами на протяжении многих лет.

В силу этого израильтяне хорошо понимали, что подготовку свержения Саддама надо начинать с нуля. Не может быть простых и скорых решений этого кризиса. При всем своем пессимизме анализ израильтян произвел сильное впечатление на американцев, которые знали, что от Израиля можно ожидать ценных советов в противостоянии с Багдадом. При планировании воздушных налетов на первом этапе войны с Ираком американские военные представители давали понять, что идея нанесения бомбовых ударов по резиденциям президента и членов его семьи, наряду с ключевыми ядерными и ракетными объектами, была подсказана израильтянами.

Шамир тем временем многозначительно намекал на возможность использования Израилем «секретного оружия», которое может быть пущено в ход в случае прямого нападения Ирака. Это была игра в сдерживание, проходившая с двойной скоростью, в которой все туманные намеки на то, что еврейское государство намного опередило своих арабских соседей в ядерной и других областях военной технологии, повторялись и подчеркивались с нарастающей частотой.

В области технологий Израиль достиг зенита, но, по иронии судьбы, к этому времени его разведывательные службы переживали период упадка. Смотреть в будущее было гораздо приятнее, чем анализировать прошлое. Когда проблемы 1980-х годов переросли в кризис 1990-х годов, разведсообществу следовало бы бросить критический взгляд на свое прошлое. Сообщество просто не могло отмахнуться от череды провалов и неудач, следовавших один за другим:

— просчеты «Моссада» в Ливане;

— совершенное «Шин Бет» убийство и его покрывательство;

— шпионаж Полларда против лучших друзей Израиля;

— ошибочный перехват ливийского самолета;

— несогласованность в тайных операциях Иран — Америка;

— утрата контроля за деятельностью «бывших»;

— разглашение израильских ядерных секретов;

— выдворение двойных агентов из Великобритании;

— устаревшая и неэффективная система цензуры;

— неспособность предупредить правительство о грядущем крахе оккупационной системы и начале палестинского восстания.

Этот длинный перечень просчетов на протяжении непростого десятилетия в целом характерен и для спецслужб других стран: внутренние распри и соперничество, недостаточный контроль со стороны политического руководства, желание расширить свои права за пределы разумного, слабая координация работы различных служб, ненужное дублирование. В 1950-х и 1960-х годах это можно было рассматривать как болезни роста израильского разведсообщества, и оно успешно их преодолело, но в 1980-х годах они проявились снова.

С этими болезнями можно справиться путем повышения качества управления, большей подотчетностью, улучшением координации, более тщательным подходом к подбору кадров и проведению оперативных мероприятий. Однако корректировка имиджа разведки займет гораздо больше времени. Глубокие трещины разрушили легенду об израильской разведке как четкой, профессиональной и даже непобедимой.

Имидж на удивление важен для этих, на первый взгляд, безликих учреждений. Моральный дух работников разведки очень сильно зависит от того, как их воспринимают друзья и враги. К тому же мнение о разведке серьезно влияет на готовность других стран сотрудничать с ней.

На волне успеха гораздо легче привлекать способные кадры и вербовать осведомителей — каждому хочется быть на стороне победителей. А кто захочет работать на проигравших? Кто будет с риском для жизни работать на разведку, которая не может защитить своих работников?

В операциях, требующих предельной точности, высочайшей подготовки и немалой степени везения, оперативные работники и агенты являются сами кузнецами своего счастья. Безусловно, они чувствуют себя более уверенно, если их сторона побеждает, но это же вселяет страх в сердца их противников, которые не могут по-настоящему драться, если у них нет уверенности в победе над сильными израильтянами.