Не быть волшебником (СИ) - Степанов Вадим. Страница 29

- Как джин?

- Ага и тоник.

Волшебнику надоело ловить капли, и он, не до конца доев растаявшую часть мороженного, выкинул остатки лакомства в урну.

- Скажи, - вдруг посерьезнела летунья, - я не спрашивала. Но... а Росси, она тебе кто?

- Росси, - Микаэль удивленно посмотрел на девушку, - она моя все. Мы когда-то вместе начали строить мир. Жили вместе. Были счастливы. Но век волшебников такой длинный, что успеваешь устать даже от себя. А у нас было все так хорошо, и совсем не хотелось, чтобы это закончилось просто привыканием. Поэтому мы решили строить каждый свой мир. И ты знаешь, последняя наша встреча показала, что мы были правы. Нам так же интересно друг с другом, есть что обсудить, чем поделиться. Ну и вообще, это так здорово, словно мы только встретились, но при этом полностью понимаем и доверяем друг другу.

- А как же "с любимыми не расставайтесь..."?

- Всегда хотелось по хулигански закончить эту фразу: "...и задушите, наконец", - улыбнулся Мика. - Нет, там история трагическая была. Но на самом деле, в нормальных условиях, эта формула не работает. Можно сколько угодно трястись друг за друга, переживая, ревнуя. И все только будет усложняться. В конечном итоге будет как в другом замечательном произведении: "так не доставайся же ты никому". Иногда, чтобы быть с кем -то счастливым, надо просто не мешать этому счастью. Не давить его, не трепать. И ни в коем случае нельзя его приручать. По-моему, нет ничего более грустного, чем прирученное счастье.

- А как быть, - летунья решительно подняла глаза на волшебника, - если это счастье чужое?

- Тогда надо искать свое, - спокойно ответил Мика. - Чужое счастье счастьем не бывает.

- А что если мне кроме тебя никто не нужен?

- Это бывает, - по доброму улыбнулся волшебник. - Когда ты еще ребенок, тебе никто не нужен, кроме мамы. Когда ты становишься старше, у тебя появляются свои интересы, тебе никто не нужен, кроме друзей. Люди склонны попадать в зависимость друг от друга. Это нормальная человеческая особенность. Другой вопрос, что с этим делать. И мне кажется, что с этим делать ничего не надо. Просто не надо бороться с ветром, идти против него. Не надо впадать в уныние и жалеть себя. Лучше расправить парус и плыть куда тебе захочется. Любовь это сила, способная на многое. И тебе выбирать, будет ли это сила разрушать или создавать. Все великие творения были созданы под этим парусом.

- Умеете вы волшебники красиво говорить, - усмехнулась летунья, - вроде ничего по сути не сказал, а стало легче.

- А потому что не надо замыкаться в себе и сжигать себя сомнениями. Всегда лучше выговориться, просто чтобы вытащить из себя эту занозу. Для этого и нужны друзья.

- У летуньи есть друг волшебник?

- Конечно.

- Кхм. Не хочется прерывать ваш душещипательную беседу, - послышался голос. - Но я уже устал ждать удобного момента.

- Кто это?- испугалась летунья.

- Я кажется догадываюсь, - мрачно сказал Микаэль. - Уан, что ты здесь делаешь? Это мой мир.

На соседней лавке из воздуха материализовалась фигура маленького пухлого волшебника.

- Пока твой, Микаэль, - сказал Уан, - но это ненадолго.

Рыба-крылатка получаться долго не хотела. Хоть Кочегар и помог ученику волшебника, показав в натуре, как она должна выглядеть, но повторить форму рыбы у Кости долго не получалось. Попыток было много, и каждая удивляла своей особенностью. Первая попытка оказалась рыбой неспособной не то, что летать, но и плавать. В итоге несчастная просто утонула. Вторая попытка двигалась гораздо удачнее. И даже выпрыгивала из воды. Но она не летала, а прыгать могла и по суше, чем тут же воспользовалась и упрыгала подальше от пруда. Третья летать умела, но совершенно не хотела лезть в воду. В итоге лишь только четвертая попытка увенчалась успехом. Костя размножил результат и Трюфель принялся ловит добычу наперегонки с Чернышом. Кажется сам процесс охоты его занимал даже больше, чем сама трапеза. Правда первую рыбу он съел, зато остальные он просто ловил и складывал на берегу.

- Так скоро мне придется заново их запускать, - переживал Костя.

- Ничего, - успокоил Витя, - ты главное потом наделай разнополых Крылаток, чтобы они сами размножались.

- А чем они отличаются? - спросил Костя.

- А...э...надо в справочнике посмотреть, - решил Кочегар. - Понятия не имею чем внешне самцы рыб от самок отличаются.

- Самцы крупнее, - ловя очередную рыбу, подсказал кот.

- Тебе только крупнее и подавай, - пожурил Витя. - Ты, вон, даже эту уже не ешь, только ловишь.

- Потом съем, - заверил кот, замерев в ожидании новой добычи.

- Я вот все думаю про твою историю, - сказал Костя, глядя на кота. - А что, Мика никогда не пробовал тебя расколдовать обратно в человека.

- Пробовал, - ответил кот, - но это сложное заклятье, так просто не снимешь. Нужно формулу знать. К тому же, как кот, я волшебнику полезнее.

- Хочешь, я попробую, - предложил Костя.

- Ни в коем случае, - ужаснулся Трюфель. - Ты иди пока потренируйся мышей создавать. Ну или белочек там всяких. Людей создавать тебе еще рано.

- Кстати, - заметил Кочегар, - обычно людей вообще не создают.

- А как же они появляются тогда? - удивился Костя.

- Мир сам создает, - ответил Витя. - Когда миру нужно, он берет из некого общего пространства типы людей и воссоздает у себя. Но для этого нужны условия: дома, работа, благоприятный климат. Если ты хочешь, чтобы у тебя появились конюхи, создаешь конюшни и лошадей, если хочешь, чтобы появились пекари - создаешь пекарню. Хочешь армию - строй казармы и делай оружие. Но только не забывай, что всем нужна работа. Армии, например, нужна война.

- Вот и те двое из Парижа, - вспомнил ученик, - тоже говорили, чтобы я людей не создавал. Прям какое-то особенное табу для волшебников.

- Просто это бессмысленно, - объяснил Кочегар. - Как ты можешь создать личность без духа? А это аксиома: если есть тело - должен быть дух.

- Но ты же чертей создавал?

- Черти это не люди. Черти это черти. Их даже создавать не надо было. Они всегда есть, во всех мирах. Я просто собрал их вместе, структурировал, так чтобы их видно всегда было, ну и заставил работать. Хотя, конечно, они те еще работники.

- Ладно, - махнул рукой Костя, - все с вами ясно. Пойду я.

- Куда? - забеспокоился Кочегар.

- Буду на мышах тренироваться, - ответил Костя и ушел.

- Ох, чует мое сердце, что не успокоится малец, - провожая Костю взглядом, сказал Витя.

- Ничего страшного, - ответил Трюфель. - Пусть пробует - ошибается. Ты же сам понимаешь, сколько не говори, как правильно жить, а все равно не поверят. Будут пробовать, спотыкаться. Это нормально. Опыт так и набивается. В том числе и опыт прислушиваться к старшим. Когда ученик получит по голове, потому что не послушался, тогда сразу начнет иначе относится к предупреждениям.

- Слушай, а тебе не жалко такую рыбу убивать?

- А что такого? - удивился кот. - Это же всего лишь рыба. Тебе же на жалко бедных хрюшек и коров.

- Это другое, - сказал Кочегар и взял в руки одну из пойманных рыб. Та еще трепыхалась, хлопая крыльями. - Скот, на то и скот, чтобы его есть. Иначе бы его и смысла разводить не было. А это, - Витя поднял рыбу надо головой, - почти птица. Свободолюбивое существо.

- Курица тоже птица, - заметил кот, и поймал в полете очередную Крылатку. - Это не мешает ей быть одним из самых популярных продуктов в мире.

- Да, ты прав, - Витя бросил рыбу к пойманным сородичам, - просто иногда задумываешься, о том, что может мы ничего не понимаем, что на самом деле в голове у животных. Вот ты вроде просто кот, а, как выясняется, превращенный человек.

- Кхм, - Трюфель перестал ловить рыбу и виновато посмотрел на Кочегара. - Ты знаешь, не все мои истории были на самом деле.

- Что?! - возмутился Кочегар. - Так ты все выдумал?

- Да. Неужели ты думаешь, что за те сотни лет, что мы знакомы, я не рассказал бы тебе такую трогательную историю. Нет, не было никакого колдуна, зелья. Я всегда был котом. Котом, которого еще котенком подобрал Мика. А потом, видимо, когда я стареть начал, он понял, что скоро меня не станет и не захотел расставаться с любимцем. Со временем, я стал понимать человеческий язык, и даже стал пробовать разговаривать. Я, конечно, уже не совсем кот, но я никогда не был человеком и никогда им не стану. По сути, я единственный в своем роде. Нет больше таких же как я.