Игры Немезиды - Кори Джеймс. Страница 34

— Здесь ее нет, — сказал он.

— Вижу. Странно, а?

— Да.

Фред пальцами протер глаза. Сейчас он выглядел старым. Устал. Но стоило ему подтянуться, и он снова показался сильным и властным.

— Либо они где–то по дороге подменили контейнер, либо подправили запись.

— Оба варианта плохи.

Фред покосился на девушку, которая уже складывала вскрытые контейнеры, чтобы отправить их на переработку. Заговорил тихо, чтобы слышал только Холден:

— Оба варианта означают, что они хорошо разбираются в системе слежения, но не имеют допуска, позволяющего полностью стереть запись.

— Это сужает круг подозреваемых?

— Немного сужает. Может быть, группа черных оперативников ООН. Они на такое способны. Или марсиане.

— Но ты ведь так не думаешь?

Фред поджал губы. Он взял в руки терминал, резко, отрывисто отстучал серию команд. Включился сигнал тревоги, и на всех дисплеях, от панели управления меха до замка дверей, загорелась зелено–золотистая иконка готовности. Фред, удовлетворенно хмыкнув, запихнул кулаки в карманы.

— Ты запер всю станцию? — поразился Холден.

— Да, — сказал Фред. — И не открою, пока не получу ответов на некоторые вопросы. И не верну Монику Стюарт.

— Хорошо, — кивнул Холден. — Сурово, но хорошо.

— Может быть, я немного разозлился.

Все, что осталось в комнатах Моники, было разложено на серо–зеленых керамических столах в лаборатории службы безопасности. Ни крови, ни снимков, зато следы ДНК тысяч людей, контактировавших с объектом за последние недели, — большей частью недостаточные, чтобы установить личность. Все, что осталось. Матерчатая сумка бездумно улыбалась раскрытой молнией. Блузка, в которой Холден видел Монику несколько дней назад. Искалеченный ручной терминал с разбитым экраном. Все, что не относилось к имуществу станции. Слишком мало, неужели это все? Холден сообразил, что ожидал увидеть все вещи, накопленные Моникой за жизнь. Может, у нее есть еще что–то в другом месте, а может, и нет. Если Монику не разыщут живой, вполне вероятно, это будет все, что после нее осталось.

— Вы это что, всерьез? — кажется, уже в третий или четвертый раз повторил Сакаи. Главный инженер покраснел, сжал зубы. Он прибыл в помещение службы через несколько минут после Холдена с Фредом, и Холден немножко удивился, когда Фред не вытолкал постороннего за дверь. — Я только на этой неделе должен принять восемь кораблей. Что мне делать? Прикажете им пристроиться на нашу орбиту и висеть там, пока мы не соизволим их принять?

— А хоть бы и так, — отозвался Фред.

— Нам должны отгрузить материалы по дюжине контрактов!

— Я в курсе, мистер Сакаи. — В негромком голосе Фреда не было гнева.

От его холодной вежливости у Холдена зашевелились волосы на загривке. Сакаи тоже что–то почувствовал. Его это не остановило, но обвинительный тон сменился заискивающим:

— У меня договоры на два десятка работ вне станции. На нас многие рассчитывают!

Плечи Фреда на миг ссутулились, но голос остался таким же властным:

— Мне это известно. Мы откроемся, как только появится такая возможность.

Сакаи заколебался, хотел еще что–то возразить, но только коротко, раздраженно вздохнул и вышел, впустив главу службы безопасности. Вошедшую узколицую женщину Фред называл Драммер, но Холден не знал, имя это, фамилия или прозвище.

— Как дела? — спросил ее Фред.

— Справляемся, — отозвалась она с незнакомым Холдену акцентом. Женщина оглянулась на него, коротко кивнула и снова обратилась к Фреду: — Мы можем уведомить людей, как скоро ожидается открытие станции?

— Сообщите, что все восстановят при первой возможности.

— Да, сэр. Благодарю, сэр. — Драммер повернулась к выходу.

— Драммер! Закройте за собой дверь, хорошо?

Глаза ее сверкнули, он метнула взгляд на Холдена и отвернулась. Ничего не сказала, но, выходя, плотно притворила дверь. Фред горько, устало улыбнулся.

— Сакаи прав. Я из–за одной пропавшей женщины закрыл, считай, целый портовый город. За каждый час закрытия Тихо потеряет тысячи кредитов по десяткам контрактов.

— Значит, надо найти ее быстро.

— Если ее уже не скормили утилизатору и не разложили на воду и несколько активных молекул, — заметил Фред и, помолчав, добавил: — Я включил обзор наружного пространства. Если ее выкинули в космос, скоро будем знать.

— Спасибо, — кивнул Холден, привалившись к столу. — Я слишком редко об этом говорю, но я ценю твою помощь.

Фред кивнул на дверь:

— Видел ее? Драммер?

— Конечно.

— Я работаю рядом с ней три года. И еще десять лет ее знаю.

— Хорошо, — отозвался Холден.

— Спроси ты меня вчера, я бы сказал, что готов доверить ей свою жизнь.

— А сейчас?

— Сейчас на станции есть ровно один человек, который наверняка не выстрелит мне в затылок, если я стану упорствовать, — это ты, — сказал Фред.

— Довольно неуютная ситуация.

— Действительно! Я это вот к чему, Джеймс: я рад, что ты ценишь мою помощь, но прямо сейчас ты мне нужен как личный телохранитель. Я взамен постараюсь помешать тем, кто вздумает пристрелить тебя.

Холден задумчиво кивнул. В мыслях у него шевельнулась еще не оформившаяся идея. Голова закружилась, словно он смотрел вниз с высокого обрыва.

— Мы вдвоем против пронизавшего весь АВП заговора?

— Пока у меня не будет доказательств обратного — да.

— Действительно неуютно, а?

— Да, не то, о чем я мечтал, — согласился Фред. — Но кто-то сумел обвести вокруг пальца мою систему безопасности, а то, что раскопала твоя приятельница, их спугнуло и заставило проявить себя.

— Пропавшие корабли, — начал Холден. — Я о них кое–кому рассказывал.

— Так не делают.

— Задним числом я жалею, что не держал язык на привязи, но…

— Я не о тебе, — перебил Фред. — Тот, кто внедрился в систему безопасности противника, никогда не выдает, что ему это удалось. Таков основной принцип информационной войны. Пока враг не знает, что у него утечка, ты продолжаешь собирать сведения. Никто не станет выдавать себя, разве что ставки уж очень высоки или…

— Или?..

— Или врагу, за которым вы следите, уже немного осталось. Не знаю, пропавшие ли корабли так кого–то всполошили, что он наделал глупых ошибок, или положение Тихо настолько непрочно, что они меня уже не опасаются.

— Ты, кажется, вполне хладнокровно все это воспринимаешь.

— Паникую изнутри, — поднял бровь Фред.

Холден осмотрел кучку оставленных Моникой вещей, словно они могли что–то добавить. Ручной терминал растерянно мигал. Блузка бессильно и грустно свисала со стола.

— Вы что–нибудь извлекли из терминала? — спросил он Фреда.

— Нам к нему не подключиться, — ответил тот. — Диагностика не работает или требует особого допуска. Журналисты!

Холден взял терминал в руки. На разбитом дисплее беспорядочно были разбросаны светящиеся участки. Какой–то смысл угадывался только в мигающей красной кнопке в правом углу и очень крупных буквах NG SIG [6]. Когда Холден стукнул пальцем по кнопке, экран коротко вспыхнул. Кнопка исчезла, на месте букв возникло светло–коричневое пятно, пересеченное линией, — кусочек головоломки в шуме помех.

— Что ты делаешь? — спросил Фред.

— Здесь была кнопка — я ее нажал.

— Господи боже. Вот так ты всю жизнь, а!

— Нет, ты послушай. Она… кажется, я принял входящий сигнал.

— Откуда?

Холден помотал головой и снова повернулся к вещам Моники. Слабый обрывок мысли, зудевшей в мозгу, с облегчением проскользнул в сознание.

— Ее видеорекордер, — сказал он. — У нее был маленький, переносный. Нарочно сделан незаметным, чтобы люди забывали, что говорят в камеру.

— И?..

— Его здесь нет, — развел руками Холден.

Фред сжал губы, шагнул вперед, впился взглядом в хаос огоньков на разбитом экране. Холдену в них почудилось движение — может быть, изменилась картинка? За дверью кабинета звучали голоса: чем–то возмущался мужчина, и ему холодно, отрывисто отвечала Драммер.