Игры Немезиды - Кори Джеймс. Страница 76

Он задался мыслью, относится ли это только к «Росинанту».

— Хорошо, — сказал Холден, отстегнувшись. — Пойду выпью кофе. А вы тут постарайтесь ничего не сломать. А если сломаете, зовите меня.

Дружное «есть, сэр» странно обескуражило его. Жаль, что они не поняли шутки. Или чувствуют себя слишком неуверенно, чтобы ответить на нее. Эта официальность была еще одним отличием нынешнего порядка от прежнего.

Холден нашел Фреда в камбузе. Тот наговаривал на ручной терминал сообщение, явно адресованное Андерсону Доузу. Холден молча прихлебывал кофе под фразы вроде «линии связи» и «глубокое недоверие». Закончив, Фред сложил ладонь к ладони и обернулся.

— Мне тоже. Со сливками, без сахара.

— Сейчас, — кивнул Холден. — Что нового?

— Два корабля из первого конвоя марсиан сдались.

— Серьезно?

— Они оказались слишком далеко от места действия, чтобы повлиять на исход, а били их крепко. Мне это не нравится, но я не стал бы с ходу осуждать капитанов.

— Мне чудится или они и вправду заставляют нас жрать собственные задницы? — спросил Холден, выставляя на стол чашки кофе. — Это они так хороши или мы оплошали больше, чем я думал?

Фред сделал первый глоток.

— Слышал когда–нибудь о битве при Гавгамелах?

— Нет, — признался Холден.

— Царь персов Дарий Третий располагал двумястами тысячами воинов: бактрийцев, арахозийцев, скифов. Были и наемники–греки. На другой стороне стояли тридцать пять тысяч и Александр Македонский. Александр Великий. Пять персов на одного македонца. Их ждала бойня. Но Александр оттянул на фланг столько врагов, что посреди строя персов открылась брешь. Александр выстроил своих воинов в клин и, возглавив всадников, повел их прямо на царя. Его с двух сторон теснило огромное войско. Но ничего не имело значения, потому что он видел способ добраться до Дария. Видел то, чего не замечали остальные. Вот и эти так же. У них — малая фракция АВП. Я в союзе с Землей и Марсом превосхожу их в численности. И вооружены мы лучше. А причина происходящего — в том, что кто–то увидел возможность, которой не замечали остальные. И рискнул нанести удар там, где другому бы и в голову не пришло. Такова сила отваги. И если полководец удачлив и решителен, он сумеет использовать преимущество и навсегда опрокинуть врага.

— Думаешь, таков их план?

— Мой был бы таким, — сказал Фред. — Игра ведется не за контроль над Поясом или спутниками Юпитера. Кто–то решил получить все. Целиком. Для такого нужен определенный склад ума. Харизма, талант, дисциплина. Нужен Александр.

— Невеселые перспективы ты рисуешь, — заметил Холден.

Фред поднял свою чашку. С нее еще не совсем стерлась нанесенная черной и красной краской надпись: «Тахи». Еще не стерлась. Пока.

— Я сейчас неплохо представляю, как чувствовал себя Дарий, — сказал Фред. — Обладать силой, выгодной позицией, преимуществом… Больше того, знать законы войны. Это делает тебя слепым к другим вещам. А к тому времени, как ты их заметишь, на тебя уже несется македонская кавалерия с копьями. Но Дарий проиграл не поэтому.

— Нет? История, которую ты сейчас рассказал, говорит, что поэтому.

— Нет. Он бежал.

Холден пил кофе. Незнакомые голоса, доносившиеся из кают, напоминали, что все изменилось. Что привычное прошлое рухнуло и вряд ли когда–нибудь вернется.

— Если бы он не побежал, был бы убит. Александр его прикончил бы.

— Вероятно. Или Дарий отразил бы атаку. А может, пал бы в бою, и его войско в горе и ярости сокрушило бы Александра. Смерть правителя не всегда означает гибель империи. Я смотрю на Землю, на то, что там происходит. Я смотрю на Марс. Смотрю на то, что случилось на Тихо и, боюсь, происходит сейчас на «Медине». Я вижу клин Александра, вбитый в открывшуюся передо мной брешь. Я так же потрясен, как Дарий, я в таком же отчаянии. Мне тоже страшно. Но я — не Дарий. И Крисьен Авасарала, думаю, тоже не он.

— Так ты не считаешь, что нам хана?

Фред улыбнулся.

— Я пока ничего не считаю. И не стану, пока не узнаю больше о противнике. А если вспомнить историю, в ней намного больше людей, которые воображали себя Александрами, чем людей, которые таковыми были.

Глава 37

Алекс

Они разгонялись в пустоте, и враг не отставал. Четыре боевых корабля держали в прицеле двигатель Алекса и вместе с ним гнали навстречу Солнцу. Еще два продолжили бой с основными силами Марса. Шлюпка оттянула на себя больше половины атакующих. Был шанс, что капитану Чудари этого хватит, чтобы продержаться. Больше Алекс отсюда ничем не мог помочь — только ждал и надеялся.

В первые несколько часов он просто удирал и уворачивался. Как только ему удалось увеличить разрыв между «Бритвой» и преследователями, характер погони изменился. Теперь речь шла не о том, чтобы поймать или не быть пойманным. Алекс получил фору, его прикрывали тучей летящие вместе с ним ракеты, а от Луны навстречу спешило подкрепление. Если бы все пошло хорошо, он через два дня оказался бы в безопасности.

Задачей врага стало не позволить, чтобы все шло хорошо. — Еще пара дуг ОТО в твою сторону, — предупредила Бобби.

— Хитро, — сказал Алекс. — Уклоняюсь. Не хочешь уведомить ракеты?

— Уже.

Вольфрамовые болванки из вражеских орудий точечной обороны, если их выпустить в упор, могли бы потрепать ракетное прикрытие. На нынешней дистанции они были чем–то средним между надеждой на глупую ошибку «Бритвы» и поднятым кверху средним пальцем. Алекс отследил приближающиеся снаряды и задействовал маневровые, чтобы уйти вниз и влево от плавного изгиба траекторий, а потом вверх и вправо — возвращаясь на прежний курс. Облако торпед вокруг раздалось, пропуская болванки сквозь стадо выхлопных конусов и боеголовок.

— Других вражеских снарядов за ними не видно? — спросил пилот.

Бобби отозвалась с секундной задержкой:

— Нет.

— Поглядывай. Наши приятели начинают дергаться.

— С проигравшими такое случается, — сказала Бобби, и Алекс, даже не оборачиваясь, почувствовал, что она улыбается.

Голос Смита из задней кабины доносился прерывистыми выдохами. Даже сравнительно скромная тяга в одну g в три раза превышала то, к чему он привык на Марсе. Премьер–министр который час висел на направленном луче. Иногда Алекс различал записанный голос Крисьен Авасаралы, иногда — мягкий тягучий мужской, видимо, кого–то из марсиан.

Когда–то «Бритва» была игрушкой, и экраны, хоть и устаревшие на десяток лет, сохранили бубенчики и свистульки. Алекс настроил тот, что висел на стене, на наружные камеры, и на нем расцвел широкий звездный небосвод. Солнце отсюда было больше и ярче, чем если смотреть с Земли, и настройки экрана сдерживали его слепящую белизну. Рукава Млечного Пути сияли по всей плоскости эклиптики, блеск его миллиардов звезд был смягчен расстоянием. Торпеды вокруг парили облаком светляков, а за ним, ярче семи Венер в земных сумерках, пылали дюзовые хвосты кораблей, добивавшихся гибели «Бритвы».

И на одном из них была Наоми.

Бобби вздохнула.

— Знаешь, из тех звезд тысяча теперь наша. Это сколько же? Три десятитысячных процента от Галактики? Вот за что мы сражаемся?

— Ты так думаешь?

— А ты нет?

— Нет, — сказал Алекс. — Мне видится, что мы деремся за больший кусок мяса от добычи и за право первыми подойти к водопою. За самку. За богов, в которых мы верим. За возможность урвать больше денег. Обычные поводы для войн приматов.

— За детей, — добавила Бобби.

— За детей?

— Да. Каждый хочет добиться для своих детей большего, чем было у него. И чем получат чужие дети. Как–то так.

— Да, пожалуй, — согласился Алекс и, переключив свой экран на тактическую программу, вывел на него последние данные по «Пелле».

К ней все еще было пришвартовано дешевое гражданское суденышко. Алекс не знал, собираются злодеи что–то вывезти или что–то принимают на борт. На данный момент это было единственное судно невоенного дизайна в их маленькой эскадре. Наоми больше не выходила на связь. Он не знал, хороший это знак или нет, и не мог удержаться — каждые пять минут проверял «Пеллу», как засохшую ранку ковырял.