Игры Немезиды - Кори Джеймс. Страница 78

Сила билась в его голосе, не придавая ему ни музыкальности, ни пафоса. Он склонился к объективу, всем видом выражая власть и доверительность.

«С открытием врат чужой цивилизации человеческая история подошла к распутью. Мы уже видели, как легко перенести в новые миры наши законы, потворствующие эксплуатации, несправедливости, неравенству и угнетению. Но есть альтернатива. Свободный Флот, общество и культура Пояса представляют новый путь. Мы начнем сначала и построим новое человечество, которому внутренние планеты не сумеют передать свою коррупцию, алчность и ненависть. Мы берем свое по праву, да, но, более того, мы ведем Пояс к новому, лучшему устройству. К более человеческому устройству!

На сегодняшний день врата во внешние миры закрываются. Корабли с колонистами внутренних планет будут перенаправлены к существующим в пашей системе станциям, а товары, которыми они нагружены, станут контрибуцией и обеспечат внешним планетам давно заслуженную силу. Спутники Сатурна и Юпитера наши по праву. Станции Паллада и Церера, каждый воздушный пузырь в Поясе, имеющий хоть одного жителя, по естественному праву являются собственностью его обитателей. Мы отдаем свои жизни на защиту этих людей, граждан большого человечества, и на борьбу с экономическими и гуманитарными преступлениями, от которых оно страдало под дулами орудий Земли и Марса.

Я — Марко Инарос. Я командую Свободным Флотом. И я призываю всех свободных мужчин и женщин Пояса к славному и радостному освобождению. Свободный Флот гарантирует вам защиту. Сегодня — наш день. Завтра — наш день. Нам принадлежит будущее человечества. Сегодня и навеки мы свободны».

Марко Инарос на экране поднял руку в астерском приветствии. Четкость и уверенность обычного жеста придали ему военный характер. Лицо его воплощало решимость, силу, мужественную красоту.

«Мы — ваше оружие, — закончил он, — и мы будем разить вашего врага повсюду. Мы — Свободный Флот. Граждане Пояса и нового человечества, мы — ваши».

Отрывистые аккорды превратили известную астерскую песню протеста в боевой марш. Новый гимн новодельной нации. Лицо Марко Инароса сменилось расеченным кругом. Когда экран погас, команда «Бритвы» долго молчала.

— Ну что ж, — подала голос Бобби. — Он хорошенький. И харизма у него есть. Но эта речь — ой!

— У пего в голове она, наверное, хорошо звучит, — сказал Алекс. — К тому же, когда вместо предисловия убиваешь пару миллиардов человек, любое твое слово покажется бредом величия, верно?

Сквозь спокойствие в голосе Смита просочился ужас:

— Он не для нас говорил. — Премьер–министр стоял в дверях каюты, вцепившись обеими руками в раму. Его дружелюбная улыбка осталась прежней, но изменила смысл. — Это предназначалось астерам. И они услышат — и увидят в нем — не то, что мы. Им он только что провозгласил победу.

Глава 38

Амос

Пепел сыпался с неба, покрывал все серым слоем в несколько миллиметров. Гарью воняло повсюду. Дважды они с Клариссой сходили с дороги, пропуская гуманитарный конвой, и еще раз — когда мимо проскрипел старый грузовик электротехнической службы. В его кузове скрючились шесть или семь человек. Спать ложились, когда становилось совсем темно. Тогда затаскивали велосипеды в кусты или за деревья. Пайки из НЗ покойника на вкус были дерьмовыми, но вроде вполне съедобными.

С пятого дня стало заметно, что растения вдоль дороги вянут: зеленые листья побурели и завернулись вниз. А вот птицы словно с ума посходили — наполняли воздух щебетом, трелями и песнями. Возможно, на их языке это означало: «Боже мой, что творится, мы все умрем!», но звучало красиво. Амос старался обходить большие города, но в мире осталось не так много мест, не выложенных асфальтом.

От Харрисонберга за ними десяток километров бежала дюжина собак, так и не набравшихся храбрости напасть. На это время Амос поставил Клариссу впереди, но до необходимости расходовать патроны не дошло. Ближе к Балтимору уже не было дорог, где бы не встречались люди.

До экогорода оставался всего день пути, и мир уже пах соленой водой и гнилью, когда Амос и Кларисса столкнулись с другой командой. Двигаясь по торговой улице под мягкий шелест велосипедных цепей, Амос заметил в сумраке направляющихся навстречу людей. Он замедлил ход, но не остановился. Девушка последовала его примеру. Судя по светлому пятну на востоке, было около десяти утра, но все равно — слишком темно, чтобы пересчитать людей. Как минимум четверо. Другие могли держаться чуть позади.

Эти люди, как и всё вокруг, были перемазаны в золе. Если у них и имелось оружие, па виду они его не держали. Амос прикинул, что, окажись у них пистолеты, преимущество в дальнобойности будет на его стороне. Люди шли пешком, так что оставалась возможность оторваться, если дойдет до бегства. Беда в том, что Кларисса выглядела далеко не такой грозной, какой в случае необходимости могла себя показать, а большинство судит о других по наружности. Именно из–за таких недоразумений и умирают люди.

Встречные замедлили шаг, но не остановились. Это была настороженность, а не равнодушие. Амос привстал на педалях.

— Персик? Ты бы приотстала малость.

— Будешь драться?

— Нет, попробуем для начала считать их хорошими людьми.

Ее велосипед замедлил ход и отстал. Незнакомцы впереди тоже что–то подсчитали и получили другой ответ. Все четверо шагнули ему навстречу, с вызовом вздернув подбородки. Что не беда, то не беда. Амос дружелюбно улыбнулся, вспомнив, что как раз такие ситуации научили его этой улыбке.

— Привет, — поздоровался он.

— Привет.

Один из четверки вышел вперед. Он был старше других. Двигался изящно, центр тяжести держал низко. То ли опытный боец, то ли немного занимался боксом. Амос адресовал улыбку ему, потом остальным. Шея и плечи у него медленно напрягались. Он задышал ровнее, заставляя себя расслабиться.

— Вы из Балтимора?

— Из Монктона, — сказал боец.

— Да ну? Из высоток или из нижнего?

Губы бойца шевельнулись в улыбке.

— Дом «Зет», — сказал он.

— Задислава, — понимающе кивнул Амос. — У меня там друг жил. Очень давно. Как там дела?

— Десять тысяч человек в ящике без еды и почти без воды.

— Не лучшим, значит, образом.

— Водопровод накрылся. В Балтиморе еще хуже. Не в обиду, приятель, но ты не в ту сторону идешь. — Боец облизнул губы. — Хорошие велики.

— Свое дело делают, — согласился Амос. — Только на юге тоже лучше не будет. Мы уходим из–под удара.

А все же еще дальше к югу станет теплее. Мы туда и добираемся. В комплекс Баха.

— У меня там кузен, — вставил один из троих.

Амос присвистнул сквозь зубы.

— Чертовски дальний путь.

— Не дойдем туда, замерзнем здесь, — сказал боец. — Тебе с подружкой лучше бы пойти с нами.

— Спасибо за приглашение, но у нас встреча в Балтиморе.

— Уверен?

— Это рабочая гипотеза, и другой пока нет.

Взгляд бойца снова скользнул по велосипеду и вернулся к лицу Амоса. На винтовку за его спиной он старательно не смотрел. Ждал развития событий. Наконец кивнул:

Ну, удачи тогда. Нам всем она не помешает.

— И то верно, — кивнул Амос. — Привет от меня Баху, когда доберетесь.

— Передам.

Боец двинулся дальше по улице, остальные за ним. Амос ослабил ремень винтовки, но в руки оружие не взял. Четверо уходили по засыпанной пеплом дороге. Кларисса, подъезжая, разминулась с ними. Последний проводил ее взглядом, но напасть никто не попытался.

— Все в порядке? — спросила девушка.

— Конечно.

Тени четверки растворились в сумраке.

— Отговорил их делать гадости?

— Я‑то? Нет. Они сами справились. Лучшая наша защита сейчас — что люди не привыкли убивать встречных, чтобы забрать их добро. Но очень скоро они перейдут к мысли, что каждый незнакомец готов перерезать им глотку. Сообразят те, кто успеет.

Кларисса взглянула на него. Лицо ее было спокойным, взгляд — умным и твердым.