Игры Немезиды - Кори Джеймс. Страница 95

Сегодняшняя смерть была совсем другой. Сейчас Наоми встала на пути пули, чтобы та не убила друзей. Родных. Тех, кого она выбрала своей семьей. Людей, которые рисковали за нее жизнью. Она жалела, что Син не познакомится с Джимом. Мог бы понять тогда, как далеко Наоми ушла от девочки, которую он помнил но Церере. Насколько она перестала быть Костяшкой.

Наоми не интересовалась религией, но знавала верующих. «Угроза взрыва. Кончается воздух. Три минуты». Она задумалась: сочли бы они грехом то, что она сейчас делает? Отдает себя бездне в надежде, что Алекс увидит ее, и поймет, и спасется…

И спасет ее. Хорошо бы, он придумал способ спасти и ее. Или Джим вдруг возник бы среди звезд, чтобы подобрать ее. Наоми захихикала. Бог видит, она старалась. Он вечно сдуру разыгрывал героя, ее Джим. Теперь узнает, каково было ей, когда он, выпятив челюсть, устремлялся к смерти за правое дело. Жаль, что она уже не сможет ему напомнить. Сам он, наверное, не сумеет связать одно с другим. Или сумеет? Он переменился за эти годы и к прежнему не вернется.

«Опасно. Не приближаться. Угроза взрыва». Опять сбилась со счета. Две минуты? Или одна? Наоми не знала. Она заметила, что напевает запомнившуюся с детства мелодию. Слов она не знала. Может, не знала и языка. Все равно. Она обрадовалась песне. Встретила ее с благодарностью. И еще она была благодарна судьбе, что перед смертью ее не тошнит. Вот и хорошо. Раз так, то и пусть. «Не то чтобы я ни о чем не жалела, — решила она, — но с этими сожалениями можно жить. И можно умереть».

— Все же, — обратилась она ко Вселенной, — пожалуй, я бы не отказалась от добавки.

Что–то мелькнуло слева от нее, выскочив сзади. Масса металла, сверкающая на солнце. Это походило на торпеду, направленную носом к Солнцу, пятящуюся от него. Двигатель не работал. Странная случайность. Она задумалась, как…

Удар пришелся ей в середину спины. Чужая рука, обхватившая ее за плечи и бедра, не давала шевельнуться. Наоми машинально забилась, пытаясь вырваться, уйти из–под удара. Она ощутила, как свободная рука нападающего возится с ее скафандром. Что–то твердое, как металл, прижалось к боку там, где полагалось висеть баллону с воздухом.

В ушах хлопнуло от резко поднявшегося внутреннего давления. Чистый, острый запах наполнил ноздри. Свежий воздух. Наоми чуть не расхохоталась. Ее держали хваткой спасателя. Неизвестный проделал еще какие–то непонятные действия, потом закрепил у нее на поясе буксир и выпустил. Когда их развернуло лицом к лицу, он ухватил Наоми за шлем и прижал к щитку своего.

— Бобби?

— Привет, — прокричала десантница и ухмыльнулась. Звук доносился посредством вибрации шлемов и казался на удивление далеким для разговора носом к носу. — Представь, где встретились, а?

— Сказала бы, что рада тебя видеть, — прокричала в ответ Наоми, — только это будет очень слабо сказано. Корабль! Он настроен на отказ магнитной ловушки при сближении с другим кораблем.

Бобби нахмурилась, кивая. Наоми видела, как шевелятся ее губы — передавала кому–то информацию. Алексу, конечно. Потом Бобби прислушалась к чему–то неслышному для нее. Она выглядела старше, чем помнилось Наоми по последней встрече. И очень красивой. Сказав еще несколько слов в микрофон, десантница снова прижалась к щитку шлема.

— Сейчас начну разворот, — крикнула она, — надо нацелиться ногами к Солнцу. Спрятаться, чтобы впитывать меньше тепла, ясно?

В голове у Наоми гудели вопросы, в ответах на которые она не нуждалась.

— Ясно!

— Тебе нужна срочная медпомощь?

— Возможно. День выдался трудный.

— Смешно, — гаркнула Бобби, не скрывая, что не видит ничего смешного. — Опасные повреждения есть?

— Нет. Не думаю.

— Хорошо. Заведи руки мне за плечи и обхвати себя за локти. — Бобби немного отодвинулась и показала, как сцепить руки в замок.

Наоми ответила астерским жестом, означавшим «поняла и исполняю». Через несколько секунд боевой скафандр Бобби включил маневровую тягу, и к Наоми вернулся вес. Ее поднимали, уносили к звездам. Яркий, как Солнце, выхлоп из дюз «Четземоки» прошел мимо. Сам корабль казался темным карликом перед этим пламенем. Он стал падать к светилу и медленно, спустя долгие, вечные минуты скрылся внизу.

В шлюпке они не помещались. Какое там! Она была рассчитана на одного, может, на двоих, а они влезли в нее вчетвером, причем один в тяжелом скафандре. Горячий воздух загустел, система вентиляции уже выбрасывала сигналы тревоги и ошибок. Алекс заглушил реактор и переключился на аккумуляторы, чтобы генерировать поменьше тепла.

— В смысле, мы могли бы пойти навстречу, — говорил он, — только не знаю, в какую сторону, и к тому же нас вдвое больше, чем амортизаторов на борту.

Он единственный занимал настоящий амортизатор в носовой части шлюпки. Бобби скрючилась там, где изуродованная палуба напоминала о втором. Через открытую дверь кабины они видели плавающего в воздухе премьер–министра Марса — в мокром от пота белье. От этого все походило на сновидение. Наоми зависла под потолком. Алекс настроил экраны на вид снаружи, но картинка там была куда менее яркой, чем в натуре. Наоми ясно видела разницу.

«Четземока» висела под ними — вращающаяся черная точка на фоне ошеломительно белого солнца. Наоми ловила его отблески на полу за краем экрана. Кроме того, Алекс приказал системе «Бритвы» отмечать положение конвоя ООН и — синим цветом — «Росинанта».

— Так, — сказал Алекс. — Старпом, ты… э… тут. Не ожидал.

— И я не думала, что с тобой увижусь, — ответила Наоми.

Кровь по жилам текла непривычно — медлительно и в тоже время ярко. И трудно было фокусировать взгляд. Хотя отек с рук почти сошел. Пожалуй, часы работы между обшивками разогнали кровь. Что–то в этом роде. Боль чувствовалась во всем теле, и тошнота засела глубоко, сходила слоями, выползая невесть откуда. От двадцатисекундного солнечного ожога при прыжке с «Пеллы» кожа воспалилась и стала чувствительной, но пузырями не пошла. Когда подживет, будет шелушиться. Попав на «Бритву», Наоми выпила литр воды из груши и до сих пор не чувствовала потребности слить. Зато головная боль отошла — обезвоживание больше не грозило. Бобби предлагала болеутоляющие, но что–то в Наоми противилось мысли ставить новые опыты над телом, пока она не попадет в медотсек. Она заметила, что отключалась, только когда очнулась. Бобби обсуждала с премьер–министром ресторан в окрестностях Лондрес–Новы — говорили, что там хорошо готовят лапшу.

Густой воздух пропах телами. Наоми вспотела в своем неисправном скафандре. Синяя точка — «Росинант» — отрастила гало: корабль развернулся к ним дюзами, тормозя для уравнивания скоростей. На краю зрения мигнула и пропала темнота.

— Алекс, — начала Наоми и закашлялась столь сильно и надолго, что Бобби пришлось ее поддержать. — Алекс, ты не мог бы потратить пару торпед?

— Смотря на что, старпом, — отозвался пилот. — Что с ними делать?

— Убить тот корабль, — сказала Наоми.

— Да ладно, — протянул Алекс, — мы всех предупредили, что он заминирован. Никто к нему не…

— Не затем. Просто пора ему уйти.

«Потому что я хотела подарить его сыну вместо детства. Потому что я потратила на него свои деньги, а он превратился в ловушку для меня и людей, которых я люблю. Потому что этот корабль — сплошная ошибка».

— Ага… Он вроде бы зарегистрирован в каком–то Кооперативе Эдвардса. Этот Эдвардс не будет возражать, если мы подстрелим его птичку?

— Обойдется, — сказала Наоми.

Премьер–министр поднял палец.

— На мой взгляд…

— Торпеды пошли, — сообщил Алекс и виновато улыбнулся. — Ты глава моего правительства, Нат, а она надо мной старпом.

— Нат? — повторила Наоми. — Вы уже на «ты»?

— Не ревнуй. — Алекс увеличил изображение на панели.

На фоне солнца корабль был мелочью, крошечной точкой, кружащей, как мошка, далеко внизу. А потом он совсем исчез.

«Прости, Филип», — подумала Наоми.

И перевела взгляд на «Росинант». Он стал ближе.