Долг (ЛП) - Бартол Эми А.. Страница 67

— Не привыкай к этому, — советую я, увидев его улыбку, я качаю головой.

— Я провожу тебя наверх, mo chro, — направляя меня к лестнице, говорит Бреннус.

Моя свита следует за нами. Деклан оставляет меня в коридоре, подмигивает и идет проверять мои комнаты. Когда мы остаемся одни, Бреннус говорит:

— Сейчас ты идешь и принимаешь душ. Когда ты закончишь, я хочу с тобой кое-что обсудить.

Подумав о том, что он может сказать мне, куда мы поедем дальше, я стараюсь как можно скорее пройти в душ. Чтобы смыть хну с кожи у меня занимает больше времени, чем я думала. Остаются еле заметные линии, но я сдаюсь и одеваю шелковый халат, прежде, чем высушить волосы. Чувствуя усталость, я выбираю штаны для йоги и майку, которая приспособлена к моим крыльям. Возвращаюсь в комнату и сажусь на диван, перед которым стоит стул Бреннуса.

— Ты хочешь поговорить со мной? — спрашиваю я, когда он ничего не говорит.

— Да, — ища мое лицо, говорит Бреннус. — Я просто не знаю, стоит ли говорить об этом сейчас.

— О чем? — спрашиваю я, и видя, как он серьезен, мое сердцебиение ускоряется.

— Ты помнишь записку, которую я написал тебе? Когда ты была в Китае? — спрашивает он.

— Да, — отвечаю я.

— В этом письме я кое-что тебе обещал. Сейчас я хочу дать тебе это, но не знаю, хорошо это, или плохо, — объясняет он. — Я планировал, что это будет частью твоего подарка на день рождения.

Я копаюсь в своей памяти, пытаясь вспомнить что он мне обещал. Мысленно пробегаюсь по тексту письма:

Я знаю все твои потребности, которые ты прячешь глубоко в себе. Больше всего ты хочешь семью. Я обеспечу тебя семьей. Ты хочешь и другое, то, о чем ты никогда никому не говоришь. Когда-нибудь, я найду твоего отца, я обещаю…

— Ты нашел моего отца, — говорю я, одновременно напуганная и взволнованная.

— И да, и нет, — говорит Бреннус. — Я уверен, я знаю — кто он, но я понятия не имею, где он сейчас находится.

— Кто он? — слабым голосом спрашиваю я, не в состоянии посмотреть на Бреннуса.

— Его зовут Тау, — говорит он, и я поднимаю голову.

— Ты шутишь? — спрашиваю я, вспоминая о своем свидетельстве о рождении. В том месте, где должен быть указан отец, указана только буква «Т». Я всегда думала, что это просто способ не оставлять документ пустым. Все это время это было имя. — У меня есть отец, — выдыхаю я. Когда я снова смотрю ему в лицо, Бреннус улыбается мне. — Ты о нем что-нибудь знаешь? — спрашиваю я, наклоняясь к нему и ища его лицо.

— Да. Он хорошо известен, — говорит он.

В моей голове сразу возникает сотни вопросов, пока один, не бьет меня прямо в живот.

— Он зло? — спрашиваю я прежде, чем успеваю остановить себя.

— В зависимости от того, с кем ты говоришь, но вообще нет. Он Божественен. Ты это имеешь ввиду, не так ли? — спрашивает Бреннус.

Я неловко киваю, чувствуя облегчение от того, что худший сценарий, который долгое время рисовала в своей голове, оказался только сценарием.

— Он Божественен, — шепчу я. — Ты знаешь, что он из себя представляет? — спрашиваю я, надеясь, хоть немного узнать, кто он — маленький кусочек информации, который я могу хранить как тайное сокровище.

— Конечно, он Серафим, — улыбаясь, говорит Бреннус. — Некоторые его подвиги хорошо известны. Он элита. Тау командир.

— Он храбрый? — спрашиваю я.

— Позволь мне сказать тебе кое-что. Когда между адом и раем происходят переговоры, Тау идет в Ад и разговаривает с ними. Совершенно один, — говорит Бреннус.

Когда я представляю, какое мужество требуется для того, чтобы в одиночку идти в ад и разговаривать с врагом, каждый волосок на моем теле встает дыбом.

— Теперь мы знаем, откуда ты получила все свое мужество, — говорит Бреннус.

Я ощетиниваюсь.

— Да, моя мама и мой дядя Джим, — возражаю я, не понимая, откуда во мне такой сильный гнев.

— Я знаю, что сейчас, это не очень похоже на подарок, но это то, чего ты желаешь. Эта потребность заложена в твоей крови, — мягко говорит Бреннус. — Ты не можешь скрывать это.

Я засыпаю Бреннуса вопросами о том, что ему известно о Тау. Все что он может рассказать — это о нескольких битвах против Падших, в которых участвовал Тау. Он не может рассказать мне о том, почему он решил сойтись с моей мамой и завести ребенка, или почему он не остался и не помог в моем воспитании. Он не может рассказать мне, почему я осталась в полной тьме и почему я наполовину ангел.

— Что мне теперь делать, Бреннус? — спрашиваю я, чувствуя растерянность и отчаяние. — Я не знаю, чего они от меня хотят. Ты знаешь, что им от меня нужно?

— Не имеет значение, что они от тебя хотят, — отвечает он, садясь рядом со мной. Он притягивает меня к себе, позволяя мне положить голову на его грудь в то время, как он гладит меня по спине. — Имеет значение только то, что ты сама позволяешь им. Мы — твоя защита. Ты королева.

Его слова снова затрагивают мое темное местечко — заставляя его чувствовать себя менее безболезненным.

— Бреннус, бывают такие времена, когда мне кажется, что ты говоришь именно то, что я хочу услышать, — шепчу ему в шею я.

Он крепче прижимает меня к себе, и в этот момент я чувствую себя в безопасности.

— Не знаю, как я жил без тебя так долго, mo chroí, - отвечает Бреннус.

— Спасибо за подарок, Бреннус, — шепчу я, чувствуя себя ребенком, потому что я никогда ни давала ему ничего взамен.

Знаю, я должна быть здесь заложницей, его заключенной, но сейчас я так во всем запуталась. Он соблазн во плоти. Он продолжает находить все, чего я желаю, и отдает это мне. Это мощный наркотик. Пока он меня не знал, ему было легче сопротивляться, но сейчас он делает это намного сложнее. Я должна что-то сделать, чтобы снова вернуть себе эту силу, потому что сейчас он забирает ее у меня.

— Бреннус, у меня есть для тебя подарок, — отстраняясь от него, говорю я.

— Да? — выглядя удивленным, спрашивает он.

— Да. Подожди здесь, а я возьму его, — говорю я, вставая с дивана.

Иду в свою ванную. Беру флакон с моей кровью и иду обратно в гостиную.

— Что это? — спрашивает Бреннус, пока я протягиваю ему флакон и жду, пока он возьмет его у меня.

— Мой страховой полис, — отвечаю я, в то время как он протягивает руку и берет у меня бутылочку.

Не останавливаясь, он медленно подносит ее к носу. В то же мгновение его клыки вдвигаются.

— Это… ты даешь мне свою кровь? — с чувственным взглядом, спрашивает он.

— Я даю тебе свое доверие. Я планировала пить эту кровь, чтобы остановить жажду в случае, если меня укусят. Ты можешь делать с моей кровью все, что захочешь. Я просто прошу не предавай мое доверие, которое я тебе оказываю, — говорю я, наблюдая за тем, как темнеют его глаза, когда он закрывает бутылочку.

— Ты знаешь, с тех пор как я умер, мне никто ничего не давал? — спрашивает он, протягивая мне свою руку. Я снова сажусь рядом с ним. — За все, что у меня есть, я сражался или зарабатывал.

— Ты заслужил мое доверие, — говорю я, слыша его смех.

— Да, и это было самым сложным из того, что я делал, — улыбаясь соглашается он.

Когда он забавляется, его клыки не кажутся такими страшными, но в других случаях они все еще пугают.

— Что ты будешь делать с тем, что у тебя теперь есть? — устало спрашиваю его я, положив голову на его плечо.

— Попробую не потерять еге, — бормочет он прежде, чем поцеловать мою макушку.

— Хорошо, — зевая от изнеможения, говорю я.

В следующее мгновение Бреннус поднимает меня на руки и идет вместе со мной по направлению к моей спальне.

— Что ты делаешь? — немного паникуя, спрашиваю я.

— Укладываю тебя в постель. Ты выглядишь так, словно можешь уснуть в любую минуту. На сегодняшнюю ночь я планировал оставить тебя здесь, но я отложу это до тех пор, пока тебе не станет лучше. Иногда я забываю, что жизнь настолько хрупкая, — поддразнивая, говорит он.

— А ты пытался сделать бессмертный звук привлекательным? — в ответ дразню его я.