Долг (ЛП) - Бартол Эми А.. Страница 65

— Ревнивый вампир? — с призрачной улыбкой спрашиваю я, услышав ее тихое хихиканье.

— Эй, я выбрала это для тебя по пути через холл. Это было доставлено сегодня утром, — говорит она, вручая мне еще одну упакованную коробку.

— Что это? — интересуюсь я, глядя на небольшую красную коробочку, по цвету идентичную моим ангельским крыльям.

— Еще один подарок на день рождения, — пожимает она плечами. — Они проверили ее. Она не тикает, — ухмыляясь говорит она.

— Кто это прислал? — шепчу я.

— Не знаю, — хмуриться Молли.

— Может, внутри есть карта, но я уверена, что это для тебя. Посмотри на крылья, — отвечает она. — Открой.

Я разворачиваю обертку коробки и открываю крышку. Достаю оттуда большой золотое компактное зеркало… Мое сердцебиение ускоряется, пока я чувствую холодный металл в своей руке. На его крышке расположены крылья ангела, инкрустированные рубинами. Это изыскано… изысканное зло…. Троянский конь.

— О, это для макияжа. Это немного жестоко, — увидев подарок, говорит Молли.

Она забирает коробку из моих рук, в то время как я отупело смотрю на договор в моих руках.

— Я не вижу карты. Это, наверное, от Бреннуса. Может быть, мы должны положить это в коробку, чтобы он сам отдал тебе.

— Это не от Бреннуса, — отвечаю я, опуская зеркало в карман своего пальто и чувствуя, как бледнею. — Это не для макияжа. Это зеркало.

— О, оно шикарное, — рассеяно улыбается она, оглядываясь вокруг, чтобы поставить коробку.

Она прячет ее за высокой горгульей. Опустив руки в карманы, я чувствую подарки от моих ангелов. В моей правой руке я держу ожерелье от Рида. В моей левой руке, я чувствую гладкий золотой металл компактного зеркальца от Казимира — портал, который свяжет меня с ним, когда я отрою крышку и позволю ему пройти через меня.

— Mo chroí, - дышит Бреннус рядом с моим ухом, и я подпрыгиваю.

Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, мое сердцебиение ускоряется, но явно не от страха. Бреннус выглядит как бледный греческий бог, который спустился с Олимпа, чтобы удостоить нас своим вниманием. Его голову украшает золотая корона, напоминающая лавровый лист. Золото на его черных волосах просто поражает, захотелось протянуть руку и коснуться ее.

— Что ты здесь делаешь? — с беспокойством в голосе, спрашивает он. — Ты должна была отдыхать. Я провожу тебя наверх.

— Нет, — говорю я, отступая назад, когда он пытается вернуть меня назад. — Я должна пойти — попрощаться с Лахланом. Пожалуйста? — спрашиваю я, чувствуя отчаяние.

Я даже не могу сказать ему, почему это ля меня так важно. Мои эмоции настолько хаотичны. Я чувствую себя потерянной. Думаю, он понимает это, потому что он заключает меня в свои объятия и крепко обнимает.

— Ты оказываешь Лахлану великую честь, рассказывая ему свою историю. Ты его королева, и это большая честь оплакивать его потерю, — говорит Бреннус, потирая спину под моими крыльями. Я снова сдерживаю слезы, поэтому я просто киваю на то, что он говорит мне. — Пойдешь ли ты со мной со скалы? — спрашивает меня Бреннус, и я снова киваю.

Я смотрю в его лицо и в шоке вижу его сияющую улыбку. Он выглядит полностью счастливым, и я чувствую смущение, потому что мы идем на похороны. Рука Бреннуса плотнее прижимает меня к себе, в то время как мы вместе входим на утес на море.

Нас окружают парни, прогуливаясь на почтительном расстоянии, но в то же время создавая барьер, так что хорошо защищены. Gancanagh везут на скалы пулеметные и ракетные пусковые установки, сообщают мне и всем, кто меня окружает, что мы все в смертельной опасности.

Приближаясь к скалам, я бросаю первый взгляд на Лахлана. Он лежал на алтаре, сделанном из упавшего камня. Они одели его в древний костюм, серебряную броню, а в руках он держит копье с бриллиантами, которое я держала в оружейной комнате.

Мое горло сжимается, а из глаз текут слезы. Бреннус крепче прижимает меня к себе.

— Он умер лучшей смертью, mo chroí. Он был воином и погиб сражаясь. Это все, о чем мы просим, — говорит Бреннус, притягивая меня к себе.

Я знаю, что там лежит Лахлан, а не мой дядя Джим, но вместе со вспышками боли в моей памяти всплывает лицо дяди. Как Альфред убил его? Было ли это медленно? Он пытался сопротивляться своим человеческим телом? — спрашивает меня мой разум, представляя много ужасных вещей, которые могут произойти.

Мы останавливаемся возле упавшего камня. Бреннус сжимает меня, затем отпускает, и переходит к изголовью камня. Он начинает говорить на другом языке; язык, который звучит иначе, чем тот, который я слышу с тех пор, как приехала сюда. Это более феерично. Он звучит ласково и мягко, как нежный поток воды под камнем.

Но я едва слушаю звук его голоса. Сейчас мои мысли далеко: в доме моего дяди, в ту ночь, когда он умер. Ходил ли Альфред к нему в одиночку, или он приводил с собой помощников, чтобы пытать дядю Джима? Альфред сказал ему, почему он убил его — это из-за меня? Он знал, что умирает из-за меня — что на его месте должна быть я? Он звал на помощь — пытался ли кто-то спасти его? — думаю я, смутно понимая, что у меня текут слезы. В моей голове продолжают всплывать ужасные картины того, как мог умереть мой дядя Джим, от этого кружиться голова и начинает мутить. Боль от его потери намного больше, чем той, которой я недавно испытала.

Я поднимаю руку, чтобы вытереть с лица слезы. Снова глядя на Лахлана, я знаю, что его кровь останется на моих руках. Казимир отправил за мной Werree, он же отправил за мной и Альфреда.

Что-то внутри меня ломается, и между моем сердцем и душой встает тень. Это темное место: это место наполняется тоской — место, которое жаждет мести. Я хочу видеть Казимира страдающим, и беспощадно его мучить.

Когда Бреннус заканчивает говорить, Фин обращается к собравшимся. Он очень краток, а потом смотрит мимо Молли на Фаолана, который стоит рядом с ней. Затем начинает говорить Фаолан, и толпа Gancanagh вокруг скалы начинает говорить во очереди. Стоя рядом с Бреннусом, я чувствую себя слегка оторванной от остального собрания, не зная, что чувствовать и сказать, потому что они все говорят на языке, который я не понимаю Вскоре Дэклан, стоящий рядом со мной заканчивает говорить, и взоры всех обращаются ко мне.

Бреннус наклоняется к моему уху и спрашивает:

— Ты хотела бы что-нибудь сказать, прежде чем мы двинемся дальше?

Глядя на Лахлана я воскрешала в своей памяти все моменты с ним, как он был моим охранником, играл со мной в карты и учил меня считывать информацию по лицам. Или как он нам рассказывал о том, как впервые попробовал заклинание вызывание ветра и просто взорвал двери дома своих родителей. Или на стратегическом собрании, где он научил меня находить альтернативный путь решения проблемы. Или, когда он встал на мою сторону и пытался защитить меня от темных злобных существ, которые жаждут заполучить части тела других людей. Теперь он ушел… и больше не вернется.

Вытираю слезы, которые все еще текут по моим щекам, я тихо говорю:

— Я не знаю, что сложнее: отправится в одиночку в неизвестном направлении, или статься, чтобы смотреть на то, как тебя оставляет тот, кого ты любишь. Те из нас, кто остался позади, знают, что раны не заживают… они продолжают кровоточить и сжигать вас изнутри. — Когда я думаю о своем дяде, через меня проходит боль. — Мы должны потерять кого-то, кого мы не сможем заменить. Больше нет такого как Лахлан. Он был уникальным… оригинальным. Я надеюсь, что, где бы он сейчас не путешествовал, с ним рядом всегда будет кто-то, кто может привести его домой, — шепчу я, чувствуя, как в моем горле снова образуется ком. Глубоко вздохнув, я продолжаю: — Поскольку, даже кровоточа внутри, мы должны отпустить его… я хочу расплаты. Я хочу возмездия и боли… хочу возмездия, и я сделаю это. Я обещаю тебе, Лахлан, — заканчиваю я.

Клик, Клик, Клик, Клик, Клик, Клик, — мой призыв к мести вызвал инстинктивную реакцию у ребят. Утратив собственное желание мести, я игнорирую их. Я двигаюсь в сторону Лахлана и протягиваю руку чтобы коснуться копья в его руке. Оружие начинает петь свою нежную колыбельную. Он едва различит от покачивания волн моря под скалами, но я слышу это, и те, кто ближе к Лахлану, тоже слышат. Спустя несколько мгновений я опускаю руку.