Яд его сердца (СИ) - Чернованова Валерия М.. Страница 36
Бесшумно ступая по ковровой дорожке, провожаемая тусклым светом магических светильников, направилась к выходу, когда услышала за спиной глухой удар. Словно что-то тяжёлое шмякнулось на пол.
Обернувшись, увидела книгу, желтевшую раскрытыми страницами. Присела на корточки, чтобы её поднять, и вздрогнула, коснувшись кожаного переплёта с вытесненной на нём жуткой демонической мордой.
Это изображение, как и сама книга, отчего-то показалось мне знакомым. Заинтригованная, вернулась со своей находкой к столу, над которым завис мерцающий шар. Пламя постепенно угасало, словно намекая, что гостье пора закругляться. Но, боюсь, моего терпения не хватит до завтра.
«Либер морторум», — гласила титульная страница на древне-вальхеймском. Явно что-то связанное со смертью. Точнее утверждать не берусь. Мало кто из учёных мужей нашего королевства владел языком древних. Уж не я так точно.
Спешно пролистывая страницы, понимала, что мне уже доводилось держать в руках эту книгу. Многие рисунки, изображавшие исчадий Мглы и ритуалы, связанные с демоническим отродьем, казались смутно знакомыми.
Что было весьма странно. В нашей домашней библиотеке в Луази таких экземпляров отродясь не водилось, а ни в каких других до сегодняшнего дня я не бывала.
Ещё одна загадка.
Поломать над ней голову как следует мне не дали, откуда-то сверху послышалось выразительное покашливание, а следом за ним скрипучий старческий голос, в котором отчётливо звучали нотки недовольства:
— И как же мадмуазель удалось снять охранные чары?
— Что, простите? — подняла на мага, облачённого в светлую мантию, растерянный взгляд.
Под набрякшими веками сверкали возмущением зелёные глаза, невозможно яркие, как у какого-нибудь одарённого силой мальчишки. Вот только морщины, избороздившие лицо неожиданного обличителя, свидетельствовали о его преклонном возрасте. А массивные золотые печатки с колдовскими символами, коими были унизаны жилистые пальцы, — о высоком статусе мужчины.
— Охранные чары, наложенные на «Книгу мёртвых», — просветил и пристыдил меня чародей.
— Но я не…
— Хотите сказать, что не брали её? Может, она сама к вам в руки свалилась? — усмехнулся в белёсые усы незнакомец.
— Свалилась, — согласилась с самым невинным видом.
Мне явно не поверили.
— Что вы вообще здесь забыли? — процедил маг сквозь зубы и выдал сакраментальное: — Женщинам в коллеже стихий не место!
Ну знаете ли… Мне вдруг тоже очень захотелось разозлиться. Благо вовремя спохватилась, вдруг представив, как огненные всполохи поджигают мантию старца.
— Пойдёмте, мадмуазель, провожу вас к выходу.
— Мадам, — холодно поправила я колдуна.
— Без разницы, — резко отрезал тот. Подхватив меня под локоть, хорошо хоть не за шкирку, поволок к выходу.
Опомниться не успела, как оказалась в пустынном холле, из которого меня бесцеремонно выставили на улицу. Как ещё пинком под зад не придали ускорения, дабы спустить с лестницы нахалку, то бишь меня, посмевшую осквернить своим женским присутствием исконно мужское заведение.
Обернувшись, мысленно пожелала злюке-магу, дымкой растаявшему в полумраке холла, скорейшего старческого маразма и побольше вредных учеников. Вроде Флавьена. На братца часто поступали жалобы от преподавателей, а также угрозы исключить его из коллежа за недостойное дворянина поведение.
Смеркалось. Опрометью слетев с лестницы, растолкала кучера, сладко похрапывавшего на козлах. В библиотеке я совсем потеряла счёт времени, и теперь дрожала от беспокойства. Бывало, Моран являлся домой глубоким вечером или и вовсе задерживался на службе до утра — очень надеюсь, что ночное бдение маркиза было никак не связано с девицами лёгкого поведения, — но чаще возвращался к ужину.
Который я сегодня, позабыв обо всём на свете, так опрометчиво пропустила. Вдруг благоверный уже дома? Рвёт и мечет.
Велев вознице нестись по городу со скоростью ветра, замерла на сиденье, напряжённо считая секунды. Чутьё, которому я вдруг поверила, подсказывало, что его светлость, как назло, сегодня вернётся в родные пенаты вовремя.
Скорее всего, поджидает меня в столовой, в гордом одиночестве, злой как демон. Или и вовсе рванул на поиски новоявленной поджигательницы. Уверена, Гастон в красках живописал наше с ним «пламенное» прощание, и сегодня мне влетит ещё и за это.
Удача, было повернувшая ко мне свой капризный лик, снова отвернулась. Нас угораздило застрять на непростительно долгое время в центре города, неподалёку от площади Единой. Когда карета неожиданно остановилась, от резкого толчка я чуть не переместилась под сиденье. Услышала, как громко заржали лошади, копытами выбивая из мостовой искры. Испуганным животным вторил гул голосов, волной прокатившийся по узкой улочке.
— Кантен, что такое? — позвала молодого конюха, отодвигая припыленную шторку, закрывавшую окно.
А спустя мгновение в него уже заглядывало пухлое, немного курносое лицо слуги, усыпанное веснушками.
— Кажется, там что-то произошло, — махнул Кантен рукой в сторону площади, главной достопримечательностью которой являлось белокаменное сооружение — храм пресветлой Виталы.
Я выглянула наружу, но не увидела ничего, кроме вереницы экипажей, заполнивших улицу. Здания прилегали друг другу почти вплотную. Любопытные жительницы Навенны, жаждущие свежих сплетен, высыпали на свои крохотные балкончики и теперь оживлённо переговаривались с соседками, делясь предположениями по поводу события, спровоцировавшего эту столь досадную для меня заминку.
С такими темпами я и к завтраку не поспею, и тогда воплотятся в жизнь самые худшие опасения горе-маркизы: Страж психанёт и таки посадит меня под замок.
С площади долетал шум, заставлявший в страхе ёжиться: душераздирающие крики смешивались с рыданьями, громкими воплями, вызванными то ли яростью, то ли ужасом.
Единая! Да что же там происходит?!
Кантен нервничал. Не без основания опасался, что если не доставит меня обратно в целости и сохранности, маркиз ему голову оторвёт. Увы, путь назад был отрезан другими экипажами. Бросать карету и пешком идти через весь город — в лучшем случае нас просто ограбят. В худшем… меня передёрнуло.
Нет! На своих двоих на ночь глядя точно никуда не пойду.
Тем более что чувствую себя неважно. На меня вдруг навалилась непонятная тяжесть, словно булыжником придавило плечи. Сердце билось в груди как сумасшедшее. Душно, как же душно. И этот запах… Резкий, тошнотворный. С каждым мгновением он ощущался всё острее. Заставлял кривиться и сжимать плотнее зубы.
Кажется, меня сейчас вырвет.
— Ва… ваши глаза… — Кантен попятился от кареты, словно в ней сидела не молодая привлекательная девушка, а самое настоящее чудище.
Зачем-то осенив себя знаком Единой, кучер вжался в щербатую стену дома. Внутри всколыхнулась злость на бестолкового мальчишку. И чем это ему не угодили мои глаза, скажите!
— Кантен! Перестань трястись и пятиться! Только попробуй мне сбежать. Останешься без дома и без работы!
— Но ваши глаза, — испуганно пролепетал возница, готовый уже сорваться с места и дать дёру.
— Да что с ними не так?! — раздражённо взвилась я.
— Они все чёрные, — прошептал он побелевшими или, скорее, уже посиневшими губами и чуть слышно дрожащим голосом закончил: — Как у демона.
Захотелось выскочить из кареты и отхлестать сказочника по щекам, а потом… Потом что есть духу мчать к площади, к тому, что источало невыносимое зловоние. К исчадию Мглы, ставшему причиной этого грандиозного затора.
Не знаю, как сумела заставить себя остаться в карете. Как сдержалась и в припадке ярости не довела бедолагу-кучера до нервного срыва. Впившись ногтями в ладони, так, что потом на них ещё долго белели борозды, сидела зажмурившись и ждала, когда пройдут кошмарные ощущения, неведомая сила перестанет дурманить мне разум и толкать на безумные действия.
Я ведь не Страж, не охотница на всякое рогатое отродье и, что бы там ни происходило, моё появление едва ли поможет избежать трагедии.