Русич. Бей первым (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 48

Подождав до полуночи, когда точно все лягут спать, я покинул сеновал, потрепав по холке одного из подскочивших псов, нападать тот не стал, обнюхал да убежал, а я, открыв калитку, осмотрелся. На перекрёстках всё также засеки и костры, где грелись московские ратники. Да, разведка себя не оправдала, уйти всё также не получиться. Закрыв калитку, задвинув засов, я пробежался до ледника, старясь осторожно ступать рядом с воинской избой, где спали боевые холопы боярина в количестве десятка голов, открыл тяжёлую дверь и спустился вниз. Сразу срезал пласт копчёного мяса с окорока и стал жадно жевать. А тут до меня кто-то срезал, в глаза не должно броситься. Осмотрев разные горшки и свёртки, нашёл несколько, лежавших горкой, с солёным салом. Вот два небольших, по кило каждый и прибрал. Сала много было, завёрнутых в холщовою материю, это считать нужно чтобы понять, что имеется пропажа. Так же я прихватил горшочек с конопляным маслом, их тут тоже хватало, это для выживания в лесу, для готовки. Такое конопляное масло сейчас, в рационе славян, что подсолнечное в будущее, а семечки из которого также выжимают это масло, жарятся и употребляются как обычные семечки подсолнуха. Я пробовал, ничего так, не привычно, но вкусно. На выходе, срезав ещё пласт мяса, я вышел наружу с добычей, мясо кинул подбежавшему псу, что сразу повилял хвостом, слопав подачку, а я отнёс добычу к лестнице на второе этаж сеновала, и поднял наверх. Убирать в нору не стал, тут у проёма оставил, и в этот раз направился к кухне, нужно там что поискать съестное. Главное дверь чёрного входа открыть. Думаю, смогу, но делать нужно всё тихо, не хочу, чтобы меня вот так обнаружили.

Проснулся я от шебаршения внизу, и чьих-то возгласов, с покашливанием. Тут ещё лошадь всхрапнула. Старясь не шуметь, я откинул полу шубы и одеяла, которым завернул ноги, и выбравшись наружу на руках, почти не шуршать сеном, подкрался к люку вниз. Крышки тут не было, открытый, и осторожно посмотрел, что происходит внизу. Оказалось, невысокий мужичок с забавной подпрыгивающей походкой, седлал лошадь в сани, что находились внизу. Этого мужичка я помнил, за вчерашний день, пока князя караулил, успел всех их изучить, и точно знал, что тот работал истопником в доме, чего это его заставляют лошадь седлать? Вроде конюх этим заниматься должен. Тут стало понятно зачем его напрягли в работе, в сарай забежал пострелёнок лет восьми, я едва успел отшатнутся, а то он мою голову мог от входа заметить, с той стороны её видно было, и воскликнул звонким голосом:

— Дядь Тимоха, там тётка Лукерья велела передать чтобы ты поленья брал не у лавочника Буда, у него гнильё, а бери берёзу у плотника Полякова.

— Сам знаю, — буркнул тот недовольно.

Однако мальчишка ещё не закончил, и продолжил:

— А ещё она сказала, чтобы не пил хлебного вина. В этот раз боярин точно высечет.

— Брысь, — топнул тот ногой, и парень выметнулся из сарая.

Я же, лёжа на спине у люка, невольно растянул губы в улыбке, вот он мой шанс не только это подворье покинуть незаметно, но возможно и сам город. Да это просто отличный шанс, что давался мне судьбой. Одна створка ворот сарая была полуоткрыта, через неё истопник видимо и завёл лошадь, да парнишка забегал, вторая закрыта, так что, что происходит в сарае дворня снаружи фактически рассмотреть не сможет, а тот пока ещё лошадью занимался, застёгивая последние элементы упряжи. Этот шанс и я не стал упускать его. Мягко спрыгнул сверху, перекатом уходя к истопнику, и не успел тот обернутся на шорох, говоря:

— Опять ты?.. — как я приласкал его рукояткой боевого ножа по затылку.

Удар смягчила шапка, но не защитила хозяина, тот осел, потеряв сознание. Отлично, убивать его я не хотел, другая идея возникла на его счёт, и мне не нужны следы на его теле, синяки да шишки, так что подхватив того подмышки, я потащил его волоком и уложил в сани. Тот причмокнул в отрубе, но пока так и не очнулся, вроде крепко я его приложил. Дальше сделал так, раздел того, сам разделся, и надел на себя его одежду. В общем, мы поменялись ею. А что роста мы схожего, очертания фигуры скрадывает зимняя одежда, имитировать его походку я смогу, думаю сумею уехать неопознанным. Я ещё и платок навяжу на лицо, как будто от морозного ветра защищаюсь. Многие так делали, а в пути вырезали из коры маску и ехали в ней, чтобы лицо не поморозить на ветру. Ещё узкие щели в маске защищали глаза от слепящего снега.

Дальше нужно было торопиться и я не оплошал, сразу рванул наверх и в два захода перенёс все вещи, третьим заходом спустив охапку сена, коей и прикрыл мужичка и свои вещи. Кстати, в рот истопника я сунул кляп, чтобы он шума не издал в полубреду или спросонья, а руки аккуратно куском верёвки связал, тоже чтобы следов не оставлять. Потом проверив сбрую, я открыл ворота сарая, вывел лошадь с санями, закрыл створки и повёл лошадь на поводу к выездным воротам, шагая характерной подпрыгивающей походкой. Очень похожей, хотя я изображал её, заранее не тренируясь. Открыв ворота, хватило одних створок, вывел сани, и вернувшись, закрыв ворота, вышел через калитку. Никто из дворни, а было пятеро, трое холопов и двое боевых, что тренировались с палками, имитирующими мечи, ничего так и не заподозрили. Я же, устроившись на санях, хлестнул поводьями по крупу молодой кобылки, и мы покатили в сторону торга, всё равно тот туда же направлялся. Я понимал, что от саней и мужичка нужно побыстрее избавляться, но помня, что тот запойный, я собирался купить хлебного вина, и силой напоить его бессознательного. Или так, с кнутом потом от хозяина, или нож в сердце, свидетели мне не нужны, а я не хотел, чтобы тот рассказывал, как непонятно как оказался в городе с подворья. А пьяному кто поверит?

Только вот сани эти для меня как ширма и я смогу закупиться на торгу всем необходимым для выживания в зимнем лесу, поэтому я сразу же остановился у первой же пивнушки, тут они корчмами назывались, и купил там две бутылки хлебного вина. Кстати, платок я с лица снял, одно дело двор, где друг друга знают, другое город. Ратники, что часто встречались на пути, могли остановить и попросить показать личико, не беглый ли я тать. Беглый вообще-то, но не тать. А так на пацана на санях особо никто и не обращал внимания, тем более я слегка измазал его золой. Нашёл её в кармане старого рваного зимнего кафтана, что снял с истопника. Находка меня не сильно удивила, кафтан тоже был в золе, так что вполне логично было нахождение её в единственном полуоторванном кармане старенького кафтана. Даже странно, что люди довольно богатого думного боярина ходят в рванине, но я посчитал что он просто одел грязную одежду для работы где предполагал порвать повседневную, зачем ему её портить если такая рабочая смена есть? Но это только моё предложение, не подтверждённое ничем.

Вернувшись к саням, я отъехал чуть в сторону и откопав истопника, выдернув кляп, тот ещё не пришёл в себя, стал заливать в его глотку первую глиняную бутылку, содрав воск с горлышка. Я не знаю как, но тот умудрился не пролить ни капли. Без сознания-то он без сознания, но как прилип к горлышку, так и выдул всё до конца, пока последние капли не стекли, после чего расплылся в блаженной улыбке, нос стал сизым, и тот захрапел. Я снял верёвки, кляп убрал, дальше уже можно было обойтись без них, и мы покатили дальше к торгу. Кстати, по пути нам встретили сани возка боярина, пришлось сворачивать на первом же перекрёстке. К счастью нас то ли не опознали, то ли не заметили, что и позволило добраться до торга. Оставив истопника спать на сене, у того только часть тела торчало прикрытое одеялом, чтобы богатых одежд было не видно, вроде как тот сани охраняет, а я сам направился на торг, надвинув старенький треух поглубже. На торгу всё же некоторые продавцы, лавочники и купцы меня знали, я тут не раз бывал и много что заказывал необычного, не хотелось бы чтобы меня опознали, поэтому забавную походку мужичка я убирать не стал, пусть будет, может и не опознают. Она ко мне внимание привлекала, но и она же меня маскировала. Тем более соваться к тем, кто это сможет сделать, я не собирался, не дурак же так палится.