Никем не победимая! (СИ) - Бочков Александр Петрович "Алекс". Страница 77

- И куда нам отседа уезжать ? У нас здесь дома, хозяйство… Да и порядка у немцев поболее, чем у вас… К тому же – уважение: никто в морду кулаком не тычет; матами не кроет и глупые приказы не отдаёт… Вижу по глазам стоящих – согласны они, но высказаться воздерживаются. Пока… А машинист то не прост: и не отказывается и не соглашается – цену набивает. Понятное дело – кто составы поведёт ? Хотя с другой стороны – под расстрельную статью себя подводит… А ведь есть у него причина так себя вести – есть ! Но мне без разницы…

- А сын твой что на это скажет ? – равнодушно спросил у машиниста. Рядом с отцом встал сын – кочегар:

- Я с батей согласный… – пробасил он. Кивнул понимающе и бросил негромко стоящим рядом со мной бойцам из моей роты:

- Увести обоих. В пакгауз… Бойцы шагнули к отцу с сыном. Бугай поднял кулаки, пробасил грозно:

- Не подходи – зашибу ! Наивный… Тычок стволом в живот; удар прикладом в подбородок, распрямляя согнувшегося богатыря; тычок в горло и удар прикладом по печени. Бедолага упал на колени… Остальные глухо загудели. Спокойно окинул всех равнодушным взглядом:

- Ему было сказано – идти в пакгауз… А он – зашибу ! Вот и получил. Повернулся к машинисту, пытающемуся поднять сына:

- Если ты решил поторговаться, то зря – мы Родиной не торгуем ! Здесь и сейчас всё просто: либо ты с нами; либо ты против нас ! Третьего не будет… Ты выбрал – против нас, так что не взыщи…

- Тогда сами составы ведите ! – выдохнул зло пожилой машинист.

- А вот за это – не радуйся: есть у нас паровозные бригады. Просто я хочу поглядеть: кто здесь за кого ? Уведите этих… - бросил устало… Машинист пошёл сам, а его сына вздёрнули на ноги и заломив руки потащили к машине. Из толпы ко мне метнулась женщина:

- Да что ж вы делаете – сволочи ! Мало вы над нами при советской власти измывались, так и сейчас продолжаете ! – выкрикнула она. – Люди – да что же это делается ?! – истерично взвизгнула она.

- А ничего такого… - ответил негромко, вглядываясь в её лицо – и вот кажется мне - вы при советской власти не бедствовали и не очень уж вас эта самая власть обижала – а ? Сказал, а перед глазами, как в компьютере, пробежали лица увиденных сегодня за день.

- А не у вас ли любезная, ещё один сын в полиции служит ? - спросил у замершей женщины – теперь понятна ваша любовь к немцам… Повернулся к бойцам и приказал зло:

– Эту тоже в пакгауз: вся семейка будет в сборе… Ещё одна бригада отказалась и была отправлена в барак. Из раскрытых ворот выскочил дородный мужчина и рванулся ко мне. Бойцы перехватили…

- Товарищ ! Товарищ командир ! Я не виноват – меня немцы заставили ! – заверещал он высоким голосом. Его впихнули обратно, но оттуда уже рвались две симпатичные девахи:

- Товарищ командир ! А нас за что ? мы же у немцев не служили ! – закричали они в голос, перемешивая выкрики с рыданиями. Душераздирающая сцена ! Очень сильно действует на неподготовленных.

- А ублажать немецких офицеров, да ещё по собственному желанию – это по вашему что ? – рявкнул я зло. – Убрать !

Остальные четыре паровозные бригады, увидев такое, согласились с моим предложением. Одну из бригад отпустил насовсем - мне в Спецназе служащие из под палки не нужны… Остальных отправил домой собирать пожитки. Если кто захочет сбежать – искать не будем…

Повернулся назад – спину словно обжигающим воздухом обдаёт. Ну конечно – Романова так и сверкает своими глазищами – дыру во мне прожжёт своим испепеляющим взглядом !

- Романова… - позвал негромко. Та в два шага приблизилась ко мне. Вижу – еле сдерживает себя, чтобы не сказать очередную гадость…

- Я тебе дам немного силы – пустишь её в пакгауз, чтобы уничтожить предателей Родины… - начал, глядя ей в глаза. Она сначала опешила, а потом взорвалась возмущённо – хорошо ещё, что не заорала:

- Уничтожить тех, кто в бараке ?! Всех ?! Вы что – господь бог, чтобы решать: кому жить, а кому умереть?!! – выпалила гневно. Из глубин подсознания начала подниматься слепая, чёрная ярость !

- Господь бог, говоришь ? - зашипел зло – предателей жалеешь ?

- А эти две девушки – они тоже, по вашему предатели ? – не осталась в долгу она – они то как предали Родину ?

- Они спали с немецкими офицерами. Добровольно… - еле сдерживая себя ответил я – да к тому же они обе беременны… У Марии глаза стали как блюдца; она аж задохнулась от возмущения:

- И вы … их… в таком положении… - негодующе выпалила она !

- Вот ещё и за это они и будут уничтожены !

- Да вы… Да вы !... Да вы не человек ! – яростно выдохнула она. Вот значит как ! Ярость толкнула меня к Романовой; я навис над девушкой:

- Хорошо, товарищ боец… Я тебе сейчас кое что объясню… – напоследок… - зашипел я, в мгновенно помертвевшее от страха лицо.

- Когда наши придут в этот город – этих шалав заберёт НКВД, как пособниц врага: живших с врагом; ублажавшим его и родившим от него дитя… И отправят в лагеря – лет на десять. А там эти прошмандовки будут на самой низшей ступени – самые презираемые. А поедут они туда вместе с малым дитя – фашистским выблядком ! И жизнь там для обоих, где и так трудно и не сахар, будет очень тяжела. ОЧЕНЬ ! И, если этому дитя – я уже не говорю о матери, удастся выжить, то его ещё лет десять буду дразнить, называть фашистом; презирать и унижать ! И нормальной жизни у такого не будет: ни на нормальную работу не возьмут; ни в техникум поступить не удастся – в личном деле будет соответствующая отметка… И вот такой парень или девушка в будущем будет люто ненавидеть советскую власть и предаст и продаст её при первом же возможном случае, как это делают сейчас дети врагов народа, кулаков, репрессированных… И никто им не объяснит, а даже если и объяснит – их не будут слушать, что не советская власть виновата в их лишениях, а их матери и отцы ! ВОТ КТО ВИНОВАТ ! И хотя Сталин сказал, что сын за отца не в ответе, но тем, кто пострадал от фашистов – это пустой звук в отношении тех, кто сотрудничал с врагом - фашистами ! И вот ещё что… У вот такой же как ты девушки – подруги командира такого же подразделения… - с трудом контролируемая ярость высветила мне, как на экране фрагмент из книги серии "Лучшие из худших" – пьяные полицаи прибили её бабушку гвоздями к забору. Живую ! А ведь этих сволочей тоже ублажали такие вот твари !

- А если твою бабушку так же приколотят живую к забору ? Ты тоже будешь жалеть такую мразь ? – бросал в лицо бледной, как снег, Романовой слова, словно плевал в лицо !

- Я… Товарищ командир… Простите… Не подумала… - слова с трудом выдавливались из трясущихся губ. Я наклонился ниже:

- Но это не главное ! Главное… - вспомнил наше будущее – что там, в будущем, из десяти молодых женщин и девушек славянок - из-за одной такой шалавы, остальных выходцы из Кавказа, Средней Азии и ещё с разных мест, остальных девять будут считать блядями и шалавами ! Романову колотила крупная дрожь; рот раскрывался и закрывался, стараясь что то произнести, но ничего не поучалось – кроме нечленораздельной речи и бессвязных всхлипов… Но я уже не мог сдержаться: злоба поперла из меня наружу:

- Но и это не главное ! Главное то, что из девяти оставшихся кое кто задумается: зачем выходить замуж за нормального парня; зачем иметь семью и рожать детей ? Зачем, когда можно вот так – наплевав на гордость, достоинство и честь лечь под кого угодно и жить за это припеваючи ! И кто то – да не одна, начнут дальше жить так же !!!

Успокойся… - настойчиво зазвучал в моей голове жёсткий голос разума – она просто не понимает всего: молодая, дура… Поймёт…

- Зато, после вот таких казней в каждом городе, где был Спецназ… - продолжил я успокаиваясь и отстраняя от неё своё лицо – каждая шалава и прошмандовка десять раз подумает, прежде чем пожелает удовлетворить свои потребности с врагом ! Мёртвой секс не нужен ! А кто привык думать только своим передком – потом пожалеет о своей безмозглости. Сильно и много раз пожалеет, но будет уже поздно ! Скривился, посмотрел на Романову с брезгливостью и жалостью: