Злая зима (СИ) - Ярошинская Ольга. Страница 64
— Целая туристическая программа, — Эльза выложила омлет на тарелку, подвинула к нему, насыпала кофе в турку.
— Что из этого тебе больше нравится?
— А чего хочешь ты? — спросила она.
— Меня бы устроили игры в доктора, — ухмыльнулся он. — Но на гору тоже поднимемся. Тебе ведь нужны впечатления и эмоции.
— Эта зима богата на впечатления, — заметила Эльза, снимая турку с огня и наливая кофе в кружку.
— А ты ела? — встрепенулся Брун.
— Суп, — кивнула Эльза. — О! Раз уж мы обсуждаем планы… Давай снова заедем в магазинчик в деревне! В прошлый раз я там присмотрела симпатичные сапоги.
Брун с сомнением посмотрел на нее.
— Они, наверное, детские. В мелкий цветочек, — добавила Эльза.
— Девушка выбирает шоппинг, — притворно вздохнул Брун. — Кто бы сомневался. Заедем, конечно. Ты поведешь.
— Брун, просыпайся.
Брун открыл глаза, улыбнулся в ответ на улыбку Эльзы. Обнял ее, перекатил на кровать, расстегнув рубашку, усыпал поцелуями шею, грудь.
— Оставайся тут, — приказал Брун, вскакивая. Быстро надел штаны, свитер. — Никуда не уходи, — добавил, прыгая на одной ноге и натягивая носок на вторую. — Я на дуб и назад.
Он схватил телефон, выбежал из комнаты.
Эльза завернулась в одеяло, втянула запах, оставшийся на подушке. Через минут двадцать, забеспокоившись, спустилась вниз. Выйдя на крыльцо, запрокинула голову и с облегчением увидела плечо Бруна в маленьком окошке домика. Ветви дуба шатались на ветру, словно руки фанатов, подпевающих кумиру на концерте. Вздохнув, она вскарабкалась на ветку, схватилась за следующую…
— Брун! — с укоризной выпалила она, забираясь в домик. — Я тебя жду-жду… Что случилось? — голос ее сорвался, когда она увидела его лицо.
Брун сгреб ее, уткнулся головой в грудь.
— Отпечатки совпали! Он — тот самый! Это он!
Эльза вцепилась пальцами ему в волосы, чувствуя, как ткань на ее груди пропитывается горячими слезами.
— Брун…
Он попытался отстраниться, но она только обняла его крепче.
— Кшистоф его расколол, пастырь во всем признался, — пробормотал Брун в ее рубашку. — Кшистоф сказал — его несло как под кайфом, и такого потока бреда он давно не слышал. У голошеих, оказывается, есть обряд: во время него они покрывают статую Бальтазара шкурами оборотней. Вроде как легенда: он оживет, укрывшись шкурой врага.
— Про это и в блокноте Дробовицкого было: укрывшись побежденным! — вспомнила Эльза.
Брун выпрямился, быстро вытер щеки.
— В общем, сейчас идут массовые аресты сектантов, — сказал он спокойнее, — уже провели обыск в новой церкви, построенной в той деревне, где мы палили руку Бальтазара. Нашли шкуру убитой пумы и еще несколько…
— Да у них там целая шайка!
— Я еще удивлялся про себя — как это пастырь хотел тебя убить, тогда, в церкви, не боясь свидетелей. А они давно стали соучастниками!
— Надеюсь, все церкви голошеих, которые еще не сгорели, закроют.
— Это по-любому, — кивнул Брун. — На улицах массовые протесты оборотней. Нескольких прихожан убили. Мы разворошили змеиное гнездо! Кшистоф в восторге и предлагает мне повышение.
— Ты согласился?
— Нет. Я стребовал с него на обещание не трогать тебя.
— Спасибо, — поблагодарила она.
— Эльза, я нашел охотника, нашел! — Брун улыбнулся. — Если бы я только знал, что это он — оторвал ему голову еще при первой встрече.
— Закон «Око за око» не распространяется на людей, — напомнила Эльза. — Тебя бы посадили. И кто бы тогда согревал меня этой зимой? — она прильнула к нему, обвила руками шею.
— Аргумент, — кивнул Брун. — Только сейчас ты будешь меня греть. Сегодня так ветрено, я скоро околею в этом домике. Еще с Клифом поговорил, он пищит от радости — сенсация. Он первым выпустил новость, и тираж его газетенки размели за минуты.
— Ты сделал то, что хотел, — сказала она. — Теперь можешь спать с чистой совестью.
Брун с укоризной посмотрел на нее.
— А ну, марш в дом! — скомандовал он. — Я уже выспался. И у меня, если помнишь, есть еще одно недавно выигранное желание. Без ограничений. Я собираюсь использовать его прямо сейчас и уже предвкушаю, как ты будешь краснеть.
Глава 48
Медведь шел по лесу, ломая лапами тонкий снежный наст. Вдруг он остановился, повернул голову, дернул ухом, в котором качнулась круглая желтая бирка. Он пошел на звук, привлекший его внимание, и вскоре остановился у ручья, разрезающего снег черной лентой. Нежные белые бутоны на хрупких стебельках заглядывали в воду, любуясь своим отражением.
Медведь выгнулся, меняясь. Вытянулись руки, пальцы, расправились ссутуленные лопатки, звериные когти исчезли, сменившись розовыми ногтями.
Брун сорвал подснежник и шагнул за следующим, поджимая от холода босые ноги.
Он подбежал к дому, еще издали заметив тонкий силуэт во дворе.
— Эльза!
Она повернулась, смахнула с лица прядь волос, задев кисточкой щеку.
— Брун! Сколько можно бегать голышом? Ты простудишься!
— А ты пробовала когда-нибудь рвать подснежники медвежьими лапами? — он достал из-за спины крохотный букет, и Эльза ахнула.
— Они такие… такие… — она осторожно потрогала хрупкие лепестки, понюхала. Обняла Бруна за шею. — Спасибо!
Он улыбнулся, поцеловал ее в щеку и, лизнув пятно желтой краски, оставшееся на белой коже, вытер его пальцем.
— А чем это ты тут занимаешься? — он обошел ульи, расставленные кругом. — Рисуешь? Думаешь, пчелам не все равно?
— Так прикольнее, — пожала она плечами.
— А это еще что за пятьдесят оттенков коричневого? — Брун в притворном ужасе отшатнулся от улья.
— Это медведь, — улыбнулась Эльза, кладя кисточку в коробку с красками. — Видишь? Глазки! — она ткнула в черные точки посреди коричневого пятна.
— А это… дай угадаю, — Брун присел возле толстого полосатого чудища на стенке улья. — Тигр?
— Это пчелка! — возмутилась Эльза его недогадливости. — Только пока без крыльев.
Брун расхохотался, ткнул пальцем в пчелу.
— Это? Эльза, ты вообще видела пчел? У них нет зубов!
— Это альтернативная веселая пчела, — не смутилась Эльза. — Но синичку, пожалуй, я тебе не покажу.
Она заслонила один улей от Бруна.
— У нее тоже зубы? — предположил он, пытаясь ее обойти. — Дай мне взглянуть!
— Обойдешься, — сказала она. — Ты ничего не понимаешь в искусстве!
— Вот этот, с цветочками, милый, — сказал Брун, погладив другой улей, и, шикнув, сунул палец в рот. — Оцарапался. Надо было еще раз шлифануть…
Он едва успел выставить руки вперед, чтобы оттолкнуть Эльзу, прыгнувшую на него, как кошка. Тьма залила ее глаза, губы приоткрылись, выпуская клыки. Они покатились по земле, сцепившись. Брун сгреб ее волосы, второй рукой обхватил шею, отталкивая.
— Эльза!
Она рвалась к его шее, клацая зубами, как злобный пес, шипела. Вцепилась пальцами в волосы, потянула его голову к себе, заурчала от предвкушения. Брун перехватил ее руку, вывернул, разворачивая Эльзу от себя. Перекатился на нее сверху. Разочарованный утробный вопль вырвался из ее груди. Брун поймал вторую руку, прижал спину Эльзы коленом к земле, тяжело дыша. Она дергала головой, едва не ломая шею, скалила клыки.
— Эльза! — он склонился ближе, но едва успел отшатнуться, как острые зубы щелкнули у его лица. — Ладно, мне спешить некуда, — вздохнул он, садясь на нее верхом и крепко фиксируя запястья руками.
Она выгнулась, оттолкнулась, как пружина, едва не сбросив его. Пятки стукнули по спине.
— Прямо по почкам, — простонал он. — Эльза! Возвращайся! — он навалился на нее сверху, прижав ноги. — Давай же! О, вот и синичка, — заметил Брун рисунок, который она прятала. — Эльза, она что, пьющая?
Эльза хрипло вдохнула, выдохнула и разрыдалась, уткнувшись лицом в талый снег. Брун ослабил хватку, погладил ее по волосам.
— Брун, я больше не могу!
— Можешь, — сказал он, сгребая ее в охапку.