Пасть: Пасть. Логово. Стая (сборник) - Точинов Виктор Павлович. Страница 46

– Если к вечеру тучи растянет, под звездами тут будет красиво… – негромко, словно оправдываясь, говорит ей Гена. Наташка печально улыбается.

Игорь с Иркой прошли вперед, в длинную анфиладу комнат. Звонкий Иркин голос эхом отдается от стен:

– Сюда, смотрите, что я нашла!

Они догоняют. В полу неровный проем, под ним – темнота. Там, куда достает неяркий зимний свет, виден низкий сводчатый потолок, заиндевевшие кирпичные стены. Дальше – непроглядная чернота.

– Красота… – восхищается Ирка. – Каземат, настоящее подземелье… Исследуем?

– Без фонарей опасно, – остужает ее пыл Гена. – В двух шагах ничего не видно. Хочешь встретить третье тысячелетие в гипсе?

Но Ирку уже не удержать:

– Значит, договорились! С фонарями обязательно слазаем! Найдем что-нибудь интересненькое. Сундук с сокровищами. Или замурованный скелет. И, хе-хе, сфотографируемся с ним на память!

Наташа смотрит на провал. Изломанные края щерятся кирпичами, как огромный, искаженный воплем рот. Пасть. Тьма внутри притягивает. Заманивает. И отталкивает одновременно, хочется бежать и не оглядываться. Кажется, что в любой момент пол может вздыбиться, превратиться в конвульсирующую воронку – и они покатятся к мерно клацающей зубами-кирпичами дыре.

Она делает резкий шаг назад, спотыкается, инстинктивно хватает Гену за руку. Вспоминает Саблинские пещеры и пригласившего их молодого любителя подземных игрищ – тот долго развлекал ее кошмарными байками про Черного Спелеолога. И про соединяющие залы пещер узкие щели-перелазы, иногда без всякой видимой причины давящие, расплющивающие людей… Стандартный набор для «чайников».

Страшилки, способные вызвать улыбку на поверхности и солнечным днем, – внизу, в каменном чреве, действовали безотказно. Когда жуткие рассказы достигли цели, когда стены и свод надвинулись, готовые стиснуть в смертельном объятии, а окружающая тьма проникла внутрь, к сердцу и мозгу, – тогда молодой пещерник обнял побледневшую, тяжело дышащую Наташку и банально попытался залезть в трусики. Пещеры – гигантский термостат, зимой и летом плюс пять градусов – и рука показалась холодной как лед. Рука трупа…

…Рука Гены теплая. Наташа сжимает ее и отступает еще дальше от провала.

Практичного Игорька подземелья не интересуют – он присматривает удобное местечко для встречи Миллениума. К нему присоединяются остальные, только Ирка все поглядывает на заинтриговавший ее провал.

Идею расположиться в восьмиугольной башне отвергает Наташа – стены давят, не хватает еще вновь испытать приступ клаустрофобии… Игорь проходит в следующее помещение – в обширный зал. Внешняя его стена наполовину разрушена. И разрушена самым живописным образом.

– Здесь и остановимся, отличное местечко! – Игорек останавливается у самой стенки.

Гена молча берет его за рукав и показывает на валяющиеся под ногами кирпичи. Они не присыпаны снегом… Поднимает руку – с гребня стены нависает глыба – огромный блок из сцементированных кирпичей. Держится на честном слове, вернее, на слегка подпирающем его конце железной балки. Очень ржавой балки. Место празднования без споров переносят в другой угол зала…

Когда они возвращаются к заждавшемуся «запорожцу», Наташа думает: что же было раньше в том подземелье? И сама себе отвечает: ничего хорошего.

Абсолютно ничего хорошего.

Ей не хочется сюда возвращаться.

Бедный Тузик… Но может и не Тузик, а самая натуральная Жучка, – надо быть Кювье, чтобы по немногим уцелевшим фрагментам определить пол растерзанной собачонки. Одно понятно: не породистая и не крупная. Картину быстротечной трагедии Оса представлял достаточно ясно, – ни схватки, ни погони не было. Зверюга, зайдя против ветра, одним шестиметровым прыжком перемахнула ивовую поросль, и вольная бродячая жизнь шавки на этом закончилась. А победитель подкрепился и продолжил свой неизвестно куда ведущий путь…

Оса мрачно смотрел на остатки кровавой трапезы. «Ничего, – успокаивал он себя, – сейчас, днем, зверь так не прыгает… не должен прыгать… не любит, гад, дневного света… выбрал где-нибудь укромное логово и лежит в полумраке, дожидаясь заката… там я его и возьму».

Вполне здравые рассуждения утешали слабо. Месяц назад «насекомые» уже охотились днем. И было их тогда гораздо больше…

Генерал выполнил свое обещание. Обеспечил информационную поддержку акции на «отлично». Не какие-нибудь бульварные листки – вполне солидные издания стали выдавать статью за статьей о нашествии волков на Питер. «Волки в городе?» – заголовки пока вопрошали, но тон писак и приводимые факты не оставляли сомнений, что вопросительный знак легко и просто может смениться восклицательным. И никто из егерей и охотников-добровольцев, рекрутированных в помощь «насекомым», не удивлялся необычной затее.

Удивился Оса: на этот раз газетчики не соврали. Действительно, возле самого города на первой же облаве они уложили волчий выводок. На второй – перебили стаю одичавших собак, хищностью не уступающих волкам, а наглостью превосходящих. А на третьей обложили беглую зверюгу. Объекта.

И все сразу пошло не так. Флажки зверь проигнорировал, тут же нырнул под них. Но вместо того, чтобы уносить ноги, стремительно двинулся по внешнему краю оклада. Началась охота на охотников.

Засевшие на первых двух номерах «насекомые» не успели ни крикнуть, ни выстрелить – все их внимание было направлено внутрь круга облавы. А день, как на грех, выдался ветреный, – из-за шума верхушек сосен не услышать за спиной стремительных и мягких прыжков приближающейся смерти…

Третьим стоял Шершень – и успел в последнюю долю секунды нажать на спуск. Промазал, но привлек внимание четвертого номера. Тот был из привлеченных охотников-любителей, не слишком-то дисциплинированных, – и нарушил одно из главнейших правил облавной охоты: не сходить с места, пока все не закончится. Этот сошел. Может, оно бы и к лучшему, – успел выстрелить дуплетом в подмявшую Шершня черную тушу. И даже попал…

Но на свою беду, горе-охотник нарушил и еще один пункт полученной строжайшей инструкции: встав на номер, заменил выданные спецпатроны своими, собственноручно набитыми, «более надежными»… Пожалеть об этом он не успел.

Потом была погоня по кровавому следу. На трех «Буранах». Снегоход Осы и его напарника на морозе не завелся, и они бессильно матерились, глядя как исчезает вдали более удачливая шестерка – вместе с нею исчезала надежда на долю призовых денег. Спустя пару часов их мнение о своем везении кардинально изменилось, – когда пришлось собирать у опрокинутых снегоходов то, что осталось от преследователей…

Зверь совершил маневр простой и беспроигрышный: заложив широкую петлю, вернулся к собственному следу – в узкой лощине, где «Бураны» неслись не развернутым фронтом, а один за другим. Передний снегоход выпрыгнувший зверь опрокинул вместе с седоками. Два других ни отвернуть, ни затормозить не успели – врезались на полном ходу. Куча мала, беспорядочная и недолгая пальба… Все закончилось быстро – три покореженных машины и шесть растерзанных тел.

Оса все равно жалел, что не довелось участвовать в той погоне. Слепо верил в свою удачу – и она пока не подводила…

– Ну и как тебе Генульчик? – спрашивает Ирка, лихо работая кухонным ножом. Вареная картошка быстро превращается в ингредиент для русского национального блюда – салата оливье.

Наташа молча пожимает плечами. Ирина и не ждет ответа. У нее бескрайний круг знакомств, и ее хобби – сводить между собой самых разных людей. Просто так, для интереса.

Наташа молчит. Гена другой, не тот бесшабашный паренек, что был два года назад. Стал спокойнее и выдержаннее. Но нравится ей по-прежнему. Особенно на фоне Игорька.

Невысокий, но крепкий, Игорь на полголовы ниже Наташи. И как-то так получается, что никогда не смотрит в глаза, влажный оценивающий взгляд всегда упирается в ее грудь. Она не ханжа, она считает себя вполне современной и раскованной, но… Затертое выражение «раздевает глазами» тут не подходит, липкий взгляд Игорька давно ее и раздел, и ощупал, а сейчас просто- напросто…