Сказочник (СИ) - Субботина Айя. Страница 46

Чтоб кто сказал, что в первые недели семейной жизни на их головы сойдет сокрушительная лавина ошибок прошлого, неадекватных родственников, да еще и отшлифуется дурацкой болячкой.

Ася приподнялась на цыпочки, ответила на его ласку невесомым поцелуем в губы.

— Я накрою на стол, справишься без меня?

— Запросто, Морковка, хотя я бы лучше помог тебе. Уверена, что не нужно?

— Я в состоянии принести посуду, — улыбнулась Ася.

Все-таки оттаяла. Может, не так уж плохи все эти «лежачие полицейские» на их жизненном пути? По крайней мере, Морковка больше не раздумывает по полчаса, прежде чем отозваться на его ласку.

Глава тридцать первая: Ася

Ася до боли в пальце сжала лопатку, которой собиралась размешать «Цезарь».

Марина! Что ей-то нужно?

— Сейчас и тебе дам вкусняшку, — выдохнув, чтобы спустить пар, она потрепала Бакса по голове и положила ему в миску мясную косточку.

Пес с вожделением вцепился в нее зубами, оттащил в другую сторону кухни и, развалившись с видом хозяина жизни, вцепился в нее зубами.

Мать и сестра сидели в креслах, Тимур — напротив, на диване. Кофейный столик — между ними. И если судить по лицам, даже за пять минут разговор повернул в неприятное русло. Иначе откуда и Тимура это жесткое выражение лица, и чуть прищуренные глаза, как будто он изучает противника перед тем, как вступить в битву.

— Тимур, вы же понимаете, что у Тимофея есть отец и то, что Анастасия оступилась никак не отменяет этого факта.

— Оступилась? — Голос Тимура не стал ни громче, ни злее, но даже Ася поежилась отзвучавшего в нем холода. — Я бы не хотел поднимать эту тему, Ольга Павловна, потому что не считаю нужным обсуждать нашу с Асей личную жизнь.

— Я-ее мать.

— Именно поэтому вы здесь, а не на вокзале, — безапелляционно вернул он.

Ася оставила посуду на столик, повернулась к матери, собираясь сказать, что она приехала в гости не в качестве жандарма или инквизитора, но плачь Тима ее остановил. Пришлось бежать в комнату и первым делать мерить сыну температуру. К счастью, ее не было, как не было и других признаков возможной болезни.

Когда Ася вернулась в комнату, то мать первым делом потянула руки к сыну.

Чувствуя себя ужасно, почти бесчеловечно, Ася прижала сына к себе и села около Тимура. Мать прострелила ее недовольным взглядом, но промолчала. Правда, недолго.

— Игорь хочет видеться с сыном, — сказала она железным голосом, как будто от одного этого факта ребенка нужно было немедленно отнести к его биологическому отцу. — Ты не можешь этого запретить.

— Могу, — сказала Ася.

— Мы можем и запретим, — так же железобетонно поддержал Тимур.

— Вы? — В исполнении Ольги Павловны это прозвучало иронично. — Есть суды, медицинские экспертизы, в конце концов.

— К чему этот разговор? — вспылила Ася. Тим, словно чувствуя ее волнение, начал хныкать и сучить ножками. — Разве ты не моя мать? Не должна быть на моей стороне?

Слова встали комом в горле. Словно глаза открылись, и стало очевидно то, что всегда было перед носом: мать всегда, всегда любила только Марину. Любила свою «непутевую Маринку», старшую дочь, которая всю жизнь только то и делала, что искала в других причины своих жизненных неудач. И то, что они приехали сюда вдвоем, говорит о многом. Будут торги?

— Что бы ты ни сказала, мой ответ — нет, — сказала Ася, прислоняясь плечом к Тимуру.

Мать откусила пирожное медленно, явно выдерживая паузу для «подумать», отпила чай. Все это время Марина раскачивала ногой, поглядывая на Тимура с нескрываемым интересом. В конце концов, Ася не выдержала: передала сына Тимуру и, наклонившись к сестре через стол, ей на ухо прошептала:

— У шлюх и женщин, которые думают о чужих мужьях, бывает рак матки и раннее облысение. Второе я тебе могу организовать хоть сейчас.

Когда она села на место, то наградой за смелость стала удивленная, почти по лошадиному вытянутая физиономия сестры. Так — совсем другое дело. И как же приятно ощущать себя уверенной женщиной, которая не боится дать мысленную оплеуху каждой без исключения женщине, которая думает, что можно кадрить чужого мужа, потому что ей он нужнее.

— Игорь хочет равного права опеки над Тимом, — наконец, озвучила мать.

— Этого не будет, — за двоих ответил Тимур.

— Что он пообещал? — с горькой улыбкой спросила Ася. И вдруг вспомнила.

Прищурилась, пытаясь переварить хоть часть противного послевкусия. — Решить финансовые проблемы Марины?

Сестра скривилась, выдавая себя с головой.

— Игорь всегда был щедрым мужчиной, — уклончиво ответила мать. — Учитывая то, что Тимофей его законный сын…

— Тимофей — мой биологический сын, — перебил ее Тимур.

В комнате повисла тишина, плотная и упругая, как воздушный шар, в который окунули лицом. Ася сглотнула, опустила взгляд на руку Тимура, которой тот предупреждающе сжал ее ладонь. Тим лежал в удобном «ложе» на сгибе локтя его второй руки и выглядел полностью счастливым.

Ася сглотнула, и снова, и еще раз, лишь бы не расплакаться. Он в самом деле сказал это? Повисшие в воздухе слова — не плод ее больного воображения?

— Я… не понимаю, — пробормотала мать.

— Что тут непонятного? У нас с Асей были сложные отношения, но ребенок, безусловно, мой.

— Вот так номер, — Марина зло рассмеялась, — сестренка тоже не святая: парила мужику мозги, а ноги расставляла перед другим.

— Скажешь так еще раз, — почти вежливо улыбнулся Тимур, — и я устрою тебе загородную «карусель» без оплаты. Ты же в курсе, о чем речь, да?

Ася понятия не имела, что он имеет в виду, но Марина заметно побледнела и вдруг выровнялась, словно к ее спине приставили дуло пистолета.

— Я не понимаю, — очень неуверенно, неумело пряча вранье, ответила Марина.

— Ты знаешь, — очень недобро ухмыльнулся Тимур. — Потому что нормальная девушка, которая не вращается в определенных кругах, сейчас бы вела себя совершенно иначе. Надеюсь, Ольга Павловна, вы в курсе, чем на жизнь зарабатывает ваша старшая дочь, пока младшая учится, не спит ночами, воспитывает ребенка и при этом еще дает вам деньги?

Ася перевела взгляд на мать: та, вслед за Мариной, словно окаменела.

— Я честно не понимаю, как любящая мать, которая родила и выносила, может гробить жизнь одной дочери — хорошей и любящей — в ущерб другой, которой просто хочется красивой жизни.

— Тимур… — Ася сжала его пальцы, чувствуя, что на этом моральная порка не закончится.

— Я еще не закончил, маленькая. — Тепла в его голосе не было, лишь недвусмысленная просьба не вмешиваться.

И она не видели ни единой причины спорить со своим мужчиной. Наоборот, именно сейчас, в эту самую секунду хотелось на всю катушку наслаждаться ощущением полной защищенности, ощущением того, что она на одной волне со своим мужем. И даже если их отношениям всего ничего, он уже стал самым близким и дорогим человеком на свете.

Почему-то вспомнились слова бабушки, которые та сказала много лет назад, когда она, Ася, была еще девчонкой-подростком: «Муж — он ближе всех на свете, даже ближе матери, потому что с ним ты будешь жить до самой смерти». Конечно, тогда бабушка имела в виду идеальные отношения, те, что от ЗАГСа и до гробовой доски.

Так почему бы их с Тимуром браку не стать таким? Ася незаметно улыбнулась: их молодая семья уже пережила столько перипетий, которых некоторым не отводится и за всю жизнь. Пережила — и не треснула.

— Мы с Асей воспитываем нашего ребенка, а Игорь, если вдруг ему приспичило стать отцом, может… — Тимур посмотрел на Марину. — Вот, пусть она ему и родит.

Ему ребенок, ей — деньги. И все счастливы.

— Анастасия, твой муж… — попыталась взбрыкнуть мать.

— … мой муж озвучивает нашу общую позицию по этому вопросу, — ответила Ася. — И его вариант решения проблемы просто идеальный. Не понимаю, почему он до сих пор не пришел Марине в голову.

— Я не шлюха! — вспылила сестра. — Я всю жизнь только то и видела, что всю такую хорошенькую тебя, которой доставалось все только потому, что она младше!