Между четвертым и пятым (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна. Страница 9

Инна заметила, что собачники редко зовут друг друга по имени. Чаще — хозяин такого-то. Сосед, спустив с поводка Фрост Эпифию, в обиходе Фросю, выдал:

— О! Ника появилась.

Такса ракетой понеслась к подруге. Ника — это не женщина, а ее собака. Мужик с трудом припомнил имя владелицы, когда пришлось поздороваться. Зато собачью кличку знал. Лора носилась кругами по огороженной площадке, радуясь жизни и новым подружкам.

"Хорошо быть кошкою, хорошо собакою. Где хочу пописаю, где хочу покакаю…" Без реверансов тут. Живая же тварь, не зашьешь. Повезло, что площадка для выгула рядом. Со старого адреса пришлось бы топать и топать.

Инна в детстве уговаривала бабушку купить ей писающего пупса, но та была непреклонна. Это только на моряцкие "боны" в "Альбатросе" или на валюту в "Березке". Можно у моряка заказать, но полгода ждать, и деньги вперед. Зачем внучке такое? Лучше вот — кукла Маша, с косами, моргает, говорит "мама". Девочка тогда прорыдала весь вечер и уснула в слезах, так хотелось игрушку.

Зато теперь, заполучив живую тварь, о которой надо заботиться, резко изменила свое мнение. Пупс — это не игрушка. Это тренажер. И собака, наверное, тоже. Пробник ребенка. Проверка человеческой ответственности и готовности. Надо ухаживать, кормить-поить, лечить, выгуливать…

Хорошо, что не щенок, все умеет и знает, терпит до прогулки. Тамагоча живая. Приносит где-то найденную палку, жмурится, тяжело дышит. Роняет на землю и улыбается, вывалив язык. На душе сразу тепло.

— Домой.

Выгуляв собаку, Инна взяла кошелек и рюкзак, чтобы дойти до магазина. Там она долго выбирала пахучие пупырчатые огурцы, шикарные осенние помидоры, спелые апельсины, белый рассольный сыр. Сразу потекли слюнки. Молодой здоровый организм быстро оправился от стресса и потребовал еды. Подумала и еще взяла плоский лаваш. И майонез, без него еда — не еда. И пироженку! Как же без этого? И еще сладкий сырок, его можно съесть по пути.

А жизнь-то налаживается!

На лице сияла глупая улыбка, и прохожие, спешащие на работу, улыбались в ответ. Инна почти вприпрыжку вошла во двор. Завизжали тормоза. Кто-то подбежал сзади и схватил девушку поперек талии. Она даже не поняла, кто. Пакет выпал из рук, и апельсины покатились мячиками по асфальту.

— Тимоха, подними! Да не это, рюкзак.

— Без имен, **я. Просил же. Куда ее?

— Пакуй на заднее сиденье, там разберемся.

Инне зажали рот и потащили в машину. Она начала отбиваться, брыкаться, и тот самый Тимоха надавил ей на горло. Немножко, слегка, просто пальцы подержал где надо, перекрывая ток крови, и девушка отключилась.

Мужчины в черных кожанках и вытянутых трениках, похожие на рэкетиров времен лихих девяностых, не особо церемонились. Бить по голове не стали: велено доставить в целости и сохранности. Довольно и этого. Уложили на заднее сиденье рядом с третьим подельником, уселись на переднее и водительское место и дали газу.

— А это точно она? — спросил тот, что вырубил девушку. — Вдруг перепутали.

— Она, она. Фото видишь?

Он одной рукой достал из бардачка конверт и бросил на колени соседу. Внутри были фотографии. На одной из них красовались двое девушек в ресторане. На второй — киллер и девушка, уже у нее на квартире. По ракурсу было ясно, что снимали через окно.

— Больно страшная. Пацанка какая-то. Серый знаешь каких баб любит? О-о! — парень руками изобразил, каких, обрисовав силуэт.

— Любит он, — хмыкнул мордастый мужик за рулем, вращая руль руками, покрытыми наколками. — Скорее, они его. Так и липнут, шалавы. На разок сгодится. Он ни с кем подолгу не встречается.

Машина мчалась из города, набирая скорость…

Одного похитители не учли. За ними следили черные глаза, похожие на дуло пистолета. Стоило неприметной серой ниве отъехать, как от угла отделилась фигура, скрывавшаяся в тени. Мужчина подошел и поднял с земли апельсин. Хмыкнул, протер о рукав и начал машинально чистить. Пальцы с короткими аккуратными ногтями разорвали фрукт на части.

Мужчина поспешил к своему черному внедорожнику, припаркованному за углом, сел и поехал за нивой. Маячок, прикрепленный к курточке девчонки, безошибочно подсказывал местоположение на Джи ПиЭс навигаторе. В рюкзаке и телефоне еще две сигналки, на всякий случай. Он не любил случайностей.

Мужчина размышлял. Мелешко просчитался, если решил, что Серый из-за девки пойдет на уступки. Этим нельзя надавить — только разозлит еще больше. Будет по его или никак. Хотя по большому счету от него мало что зависело. Все решал тот, кто послал на переговоры. Выступая парламентером, Серый просто предложил от имени Иванченко условия сдачи города. Мелешко отказался. Все.

Война так война.

Первые, кто полегли — Данилян-старший и его окружение. Это была угроза и акт устрашения. Надо было выбить почву из-под ног Мелешко. Тот в один миг лишился порта и откатов с тендеров. Дальше решать ему: пойти на мировую или идти до конца, отстаивая свое.

Данилян-младший воспользовался ситуацией, чтобы переметнуться, но затеял свою игру. Серый ему не доверял, как и всем вокруг, и подозревал, что тот тоже метил на место негласного хозяина города.

Москвичи давно точили зуб на провинциальный город областного значения. Тут был торговый порт. Тут таможня и выход за границу. Тут горнодобывающий бизнес. Рыболовецкий флот. Туризм, охота, горные лыжи. Вся область — одна сплошная золотая жила. Скоро еще нефть начнут гнать…

Серый читал аналитическую справку о регионе. Он лично за полгода до событий приехал в город, чтобы посмотреть все своими глазами. Обвыкся, завел несколько мест, где можно укрыться, познакомился с нужными людьми и оброс связями. Его тоже узнали. Поначалу не придали значения, чего это он трется в городе. Знали, чей человек, и не трогали. Потом стало поздно.

В произошедшем была несомненная польза. Серый теперь знал: за этой странной девчонкой не стоит Мелешко, раз он решил ее похитить и допросить.

Мелкая. Забавная, наивная. Похожа на котенка. Зубы и когти не отрастила, не научилась рвать одеяло на себя. Хочет казаться сильной, но без толку. Молодая совсем, жизни еще не нюхала — и попала под каток. Жалко даже.

Мужчина легко подавил в зародыше эти непрошеные мысли, не давая им шанса.

Инна потихоньку приходила в себя. Сильно трясло, причем странно. Пять минут ехали гладко, пять — как по кочкам.

"Грунтовка", — подумала она. Где тут у нас грунтовая дорога? Да практически везде за городом. Только Серебрянку и Ленинградку полностью заасфальтировали, а те дороги, что вели в область, были так себе.

Надо сделать вид, что еще не очнулась… Только бы не заметили, что веки дрожат! Она вздохнула и уткнулась лицом в сиденье автомобиля. Мужики переговаривались между собой. Один закурил, и девушка поморщилась, стараясь не чихнуть. К счастью, он приоткрыл окно, выпуская дым наружу. Инна почуяла едкий запах навоза.