Когда тают льды. Песнь о Сибранде (СИ) - Погожева Ольга Олеговна. Страница 46

Как облик его грозен теперь!

Боится его всяческий зверь,

И воин боится, и маг, –

Вдруг выкинет фокус чудак?

Я полуобернулся, отчего гогот за спиной лишь усилился, и покачал головой: ну, что с них взять? Маги второго круга, ага. Мальчишки! Даже у Никанора моего серьёзности, поди, побольше будет.

– Напрасно злословят враги!

Никто не стоит на пути

Из тех, кому жизнь дорога, –

Не дрогнет Сибранда рука!

Укрывшись воздушным щитом,

Врагов польёт слабым огнём,

А если не дрогнет противник,

Добьёт своей верной дубиной!

– Идиоты, – не выдержал я.

Поймал себя на том, что усмехаюсь в такт разухабистым словам нескладной песни. Ребята старались, пели слаженно – не в первый раз исполняют, что ли?

– Велик наш Сибранд и могуч!

Макушкой касается туч,

Под поступью камень трещит,

От взгляда кровь в жилах кипит!

Восславим великого мужа!

Стонгарду герой очень нужен!

Внимайте мне, люди, я говорю!

Я песнь о Сибранде для вас пою!

Финальный гогот оборвал хриплое пение; отхохотавшись, Айлин и Войко подъехали ближе, убедившись, что я в самом деле не сержусь. Великий Дух, разве можно на этих детей злиться? Ведь не по возрасту наделены талантами и силой – как-то ими воспользуются? Хорошо, если добрая компания на пути попадётся; а если нет? Попадут в сети того же Братства Ночи, и пропадут ни за грош…

– Заткнулись уже? – беззлобно поинтересовался я.

– А ведь неплохо получилось? – поинтересовался Айлин, заглядывая мне в глаза. – Сочиняли все маги второго круга, и ещё кое-кто из третьего присоединился…

Я только головой покачал: обрадовал меня юный сикириец, ничего не скажешь. Вся крепость магов распевает за моей спиной дурацкую песенку, и я стал последним, кто её наконец услышал. А ведь Бруно с Диной наверняка знали – а вместе с ними и Зорана с Мартином. И молчали! Товарищи по перу, тьфу…

Впереди показались каменные стены Унтерхолда, и теперь мы ехали вдоль них, постепенно спускаясь в низину. Время уже перевалило за полдень, так что у городских ворот толчеи не оказалось. Бегло оглядев стражников, знакомых лиц среди них не увидел, а потому проехал молча, сосредоточившись на том, за чем приехал. На рынке разделились: Айлин и Войко отправились в овощные ряды, я – по лавкам, набирать вещи по списку. Погрузив увесистые тюки на всхрапнувшего Ветра, я огляделся. На тёмной рыночной площади было уже почти безлюдно – солнце клонилось к закату – и мои товарищи, вероятно, уже ожидали меня у городских ворот: на обратном пути Оук просил нас заехать на мельницу. Пожилой мельник, как истинный стонгардец, дел с колдунами не вёл, отказавшись помогать поборникам Тёмного, поэтому муку приходилось закупать через третьи руки, сильно теряя в цене.

– Поговори уж с ним по-свойски, – попросил зеленокожий. – Может, тебя послушает.

Я не собирался никого переубеждать. Куплю у старика муку, не вдаваясь в подробности: зачем ему знать, что он всё-таки продал, вопреки убеждениям, питательную пыль проклятым магам? Уж во мне-то он колдуна точно не заподозрит.

До отъезда я хотел бы повидаться с Витольдом, а потому направил коня в сторону казарм имперского легиона – но не успел даже вывести Ветра на узкую боковую улочку, ведущую к тесной вотчине начальника особых дел.

– Вот ты где, – хлопнул меня по плечу приземистый сослуживец, тотчас подхватывая под локоть. – Ну-ка, на пару слов.

Я не возражал. Мы отошли подальше от безлюдных улиц, пропустили мимо себя отряд городской стражи, отдавшей честь неприметному начальнику, и Витольд буквально впечатал меня в стену, прильнув так, что, не зная бывшего сослуживца, заподозрил бы неладное.

– Сильнейший мёртв, это правда?

Я кивнул.

– Ты уверен? Сам видел? Кто его первым нашёл?

Я ничуть не удивился детальному расспросу: со смертью мастера Грея некому было докладывать Витольду подробности.

– Я.

Лицо начальника особых дел исказилось. Я коротко рассказал о произошедшем, вплоть до того момента, как доложил об этом Деметре, выдернув дочь Сильнейшего посреди ночи из личных покоев. Про остальное умолчал. Витольду уж точно незачем знать, что тепло женского тела сквозь тонкую сорочку я до сих пор чувствовал.

– То есть, – медленно, подбирая слова, уточнил сослуживец, – госпожа Иннара знала о том, что ты стал свидетелем?

– Конечно, – чуть удивился я непонятливости Витольда.

– И ты больше никому…

– Никому. Она сама меня попросила.

Странное выражение, мелькнувшее на лице начальника особых дел, мне не понравилось, но Витольд тут же усмехнулся, выпрямляясь, и качнул головой:

– Такая женщина тебе досталась, капитан! Не упусти!

– Сдурел? – отпихнул я от себя сослуживца. – Не смей, Витольд. Да и… обручена она.

– С кем? – лениво поинтересовался начальник имперского легиона. – С патлатым альдом? Расправь плечи, капитан: это брак по расчёту. Ещё бы бруттам и альдам не объединить здесь свои усилия, чтобы направить их против нас! Сердцем же госпожи Иннары можешь распоряжаться совершенно свободно…

Совсем не понравились мне эти слова. Отпихнув с дороги бывшего сослуживца, отошёл от городской стены, направляясь к воротам.

– Мне плевать, кто тебе теперь вместо Грея принесёт подробный отчёт, – резко бросил я через плечо. – Только это буду не я.

Ответ Витольда заставил меня замереть на месте.

– Грей? Знакомое имя, хотя и мало о чём мне говорит. Ты чего, капитан? Дурманной травы объелся? Грей не наш человек. Я его даже никогда не встречал.

Дорогу к дальним покоям мне указала Дина: бруттский колдун сам приглашал хорошенькую сикирийку к себе – якобы отдать редкие книги. На самом деле всё оказалось куда приземлённее, так что коварный обманщик отделался обширным ожогом от встречи с излюбленной огненной стихией южанки, и кислой миной на попорченном смазливом лице.

В руках я крепко сжимал перевязанный бечёвкой пакет – тот самый, что мне передал перед самой смертью мастер Дамиан. Содержимое я изучил вдоль и поперёк, что нимало не помогло мне в понимании сложных формул с незнакомыми знаками и символами. Несмотря на ущемлённую гордость после разговора с Сильнейшим, не признать его правоты я не мог – сам я действительно не понимал того, что написал некогда лучший маг стонгардских земель. Мне требовалась помощь, но та единственная, кто мог её оказать, сейчас решала такой ворох свалившихся на неё проблем, что я попросту не имел права добавить к ним ещё и свою. Я даже не сказал Деметре о том, что её отец сделал мне прощальный подарок перед скоропостижной смертью.

В конце концов, поправ гордость, я взял драгоценный свёрток в руки и направился к чужой двери, в которую всё не решался постучать. Обратиться больше было не к кому, а его я знал всё же получше остальных. К мастерам Сандре или Йоакиму я не подходил со своей проблемой по той же причине, по какой не трогал Деметру – оба почтенных учителя оказались заняты по горло свалившимися обязанностями. Во всей крепости одни только заезжие альды, казалось, чувствовали себя вполне фривольно, не очень-то утруждая себя ни работой, ни сколь-нибудь полезными для гильдии занятиями.

Наконец я поднял кулак и бахнул в дверь – от неловкости ситуации чуть громче, чем собирался. С той стороны раздался шорох шагов и сдавленные посулы «размазать к Тёмному», но ключ в замке всё же провернулся, и створка приоткрылась ровно настолько, чтобы хозяин кельи высунул в проём бледное лицо.

– Староста! – удивился Люсьен, настороженно зыркая на меня чёрными, как волчьи ягоды, глазами. – Ты чего тут забыл?