Когда тают льды. Песнь о Сибранде (СИ) - Погожева Ольга Олеговна. Страница 65

Под ледяным взглядом госпожи Иннары молодой колдун старательно закашлялся, разглядывая, тем не менее, нас без всякого смущения. Я поднялся.

– Это обед, Люсьен, – ровно отозвалась Деметра. – Сибранд был так добр, что принёс его сюда.

– И ради этого гнал свою клячу день и ночь, – понимающе кивнул Люсьен. – Целую седмицу.

– Я приехал, потому что сыну хуже, – оборвал дальнейшие измышления брутта я. – И госпожа Иннара единственная, кто в силах исправить мои… старания.

Люсьен тотчас посерьёзнел, глянул пристальнее.

– Вот оно что, – на удивление спокойно произнёс он. – Но ведь назад мы не повернём, староста. Госпожа Иннара тебе сообщила?

– Мы едем за сердцем огня, – так тихо произнесла Деметра, что я скорее угадал, чем услышал, – и не вернёмся в гильдию без него.

Я пожал плечами, старательно изображая удивление и деланое равнодушие.

– Поеду с вами. Не в первый раз.

– Это точно, – снова развеселился Люсьен. – Опыт есть! Сердце воздуха ты уже в себе носил, осталось только огнём накачаться по самое горло! А знаешь ли, что дарует эта стихия?

– Обострение чувств. Ты говорил, – сухо напомнил я.

– Так вот тебе, староста, такое незачем! – отрезал Люсьен. – А кое-кому не помешало бы, – брутт выразительно глянул в сторону Дины.

Та вспыхнула, даже призрачные огоньки заплясали вдоль опущенных и сжатых в кулаки рук. Колдовать в чужом доме, впрочем, прекрасная сикирийка не решилась.

– Уймись, – уже громче велела Деметра. – Голова болит.

Кивнув всё ещё кипевшей от негодования Дине, я поклонился госпоже Иннаре и вышел из комнаты, захватив с собой и Люсьена. Наглый брутт, похоже, без волшебного пинка помещения бы не покинул, а я не хотел искушать ни Дину, ни Деметру.

– И всё-таки, – как только дверь за нами захлопнулась, пихнул меня локтём Люсьен, – я безумно рад видеть тебя, варвар! Компания тут собралась, скажу тебе, не сахар, даже поговорить не с кем! А тут – ты! Будет хоть, на кого душу выплеснуть! Ты в этой комнате остановился? Жди гостей! Повсюду пресные морды, и только ты, как глоток воды в пустыне… Но как ты к госпоже Иннаре в постель-то забрался?!..

Ему повезло: я сплюнул колдовское слово раньше, чем развернулся. Если бы моё тело поспело за мыслями быстрее, чем язык, то я бы всё-таки свернул Люсьену челюсть. А так охнувший брутт отделался только синяками и ссадинами, когда морозный ветер толкнул его в грудь, отбросив в другой конец коридора. Перемежая слабые стоны дурным хохотом, Люсьен дрожащей рукой оттирал с лица ледяную корку, фыркая и охая от неизбежной боли.

– Староста… ох!.. А, чтоб тебя… Страшен ты… в гневе! Тебя бы из койки в самую рубку – цены бы не было! – заливался беззвучным хохотом молодой брутт. – Я уже… уже почти горжусь тобой, варвар!..

Я вздохнул: мы находились у лестницы, так что посетители в таверне наверняка слышали интересный разговор постояльцев. О чём они при этом думали, мне с удовольствием доложит наутро Эйхаб.

– Да ты не переживай, я Фавиану ничего не скажу, – заверил меня Люсьен, с гримасами поднимаясь на ноги. – Хотя Дейруин, надо отдать ему должное, недаром приставил соглядатая к своей невесте! Я ещё подумал: зачем? Меня, что ли, боится? Да чтобы я – и на честь чужой женщины позарился! Тем более у них, альдов, с этим жёстко – проверено… Но Дейруин в конце концов оказался прав!

Молодой брутт продолжал бессмысленную болтовню, отряхиваясь после падения и проверяя сохранность костей и зубов, но я не слушал. Чужой взгляд просверлил затылок, ударил ледяными иглами в голову. Оборачиваясь, я уже знал, кого увижу.

По лестнице медленно поднимался альд Фавиан, и жёлтые глаза его не предвещали мне в скором будущем ни доброго здравия, ни лёгкой и беспечной дороги.

Сикирийская гильдия магов располагалась в портовом городе Ош, который мы проехали насквозь, от северных ворот до южных. Здесь царили суета, многолюдье, пыль и сухость; один только Люсьен чувствовал себя на местных базарах, как дома. Пополнив припасы, мы выдвинулись в путь тотчас, не задерживаясь на ночлег: впереди ещё оставалось два дня пути. Как только шумный и развязный город остался позади, мы все вздохнули с облегчением: всё-таки Ош недаром именовался главным рынком Сикирии. Горожане полагали торговлю делом чести, а уж от шустрых и бойких знойных девиц с цветами и сладостями на улицах отбою не было. Я от таких держался теперь подальше, наученный горьким опытом; Люсьен восхищённо цокал языком, оценивая прелести каждой из них; Дина смотрела на соотечественниц Зораны равнодушно, не завидуя ни бронзовой коже, ни каштановому водопаду волос; госпожа Иннара разглядывала южную жемчужину Империи с лёгкой улыбкой на губах, будто вернулась в одно из любимейших мест на земле. О чём думал мрачный и замкнутый альд Фавиан, я понятия не имел: за несколько дней пути серокожий не проронил при мне ни единого слова.

– А я думал, мы в местной гильдии засветимся, – с сожалением вздохнул Люсьен, оглядываясь на причудливую архитектуру последних домов. – Хотя бы поздоровались…

– Успеешь ещё, – отрывисто пообещала Деметра.

На удивление, Ош не имел крепостных стен, зато обладал внушительным флотом, окружавшим морской подход к городу плотным кольцом. Река, разделявшая Сикирию надвое, здесь впадала в южное море, переходившее почти тотчас в мировой океан, и местные жители промышляли, помимо торговли, ещё и рыбным промыслом. Я невольно сравнивал здешний климат, богатые поля и тёплые ветра с нашей зимой, ледяным воздухом и каменной землёй, в которой фермеры пробивали борозды не лопатой – ломом. Удивительно! Великий Дух создал великий и разнообразный Мир, но отчего-то разместил стонгардцев в самом непригодном для мирной жизни месте.

– Хорошо, что ехать недалеко, – негромко проронила Дина, подставляя лицо ласковому солнцу. – Если бы врата находились южнее…

Я невольно согласился: добираться к царству огненной стихии через южную пустыню казалось делом малопривлекательным. С меня уже катил крупным градом пот – чем дальше, тем тяжелее казалась дорога. Безжизненную сухость песков я бы, пожалуй, в своих доспехах не пережил.

– Ты чего вырядился как на смотр? – спросил меня в первый же день Люсьен. – До цели ещё далеко, да и там, возможно, нашего участия не потребуется. Внутрь царства огня зайдёт только Дина, – колдун скользнул многозначительным взглядом по прекрасной сикирийке. – Других оно не пропустит.

Я брутту по устоявшейся традиции не отвечал: не признавался, что унылые пейзажи бескрайних степей терзали не хуже жары, а доспехи казались единственным естественным барьером между мной и бесконечностью. Глаз не цеплялся ни за величественные тёмно-зелёные леса, ни за молоденькую поросль, ни за белые горные хребты – кругом скучная картина низкорослого кустарника и жухлой травы до самого горизонта. Жуткое зрелище! Как только живут здесь люди? Без защиты лесов, гор, непроходимых болот, быстрых рек…

Путь наш лежал через узкий перешеек на пустынный полуостров, выдающийся далеко в море. На южной его части располагалась гряда почти лысых гор, и где-то там, судя по карте, с которой время от времени сверялась Деметра, находились врата в преисподнюю. По-другому думать о царстве огненной стихии я не мог.

Надо признать, я не очень ошибся: когда мы проезжали одно из бедных кочевых поселений, и Дина принялась за расспросы, я, уловив особенности местного диалекта, понял наконец, что мы ищем. И не слишком обрадовался.

– Они говорят, на юго-западе несколько шахт, но скорее всего, нам нужна та, что севернее, – поделилась сведениями Дина, закончив расспросы. – Дорога туда только одна, да и той давно не пользовались: местные суеверны, считают то место проклятым. Говорят, там пропадали люди.

– С чего бы это? – нахмурилась Деметра. – Зверья крупного вроде не водится, врата надёжно заперты…

– Угу, – мрачно подтвердил Люсьен, враз теряя залихватский гонор, – особенно после того, как дражайшие члены Совета Сильнейших насильно сорвали с них магические печати. Я удивлён тем, как просто мы добыли сердце воздуха…