Три грани круга (СИ) - Воск Степанида. Страница 17

— С чего ты решила?

— Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, раз ты мне позвонила. У тебя что-то со здоровьем? Плохие анализы? Невозможно подобрать триа? Ты только скажи мне. Я тебе помогу, — донеслось до меня.

— Ты знаешь про подбор? — удивилась, но не сильно. Я подозревала, что мама следит за моей жизнью, хоть и не вмешивается в нее.

— Я-а-а, э-э-э, — она несколько замялась. — Да, — честно призналась.

Все же способность говорить правду было нашей общей чертой.

— Тогда ты должна знать, что мне подобрали триа.

— Правда? Я очень рада. Мне пришлось в последнее время много работать, даже сейчас еле-еле улизнула с заседания кабинета министров…

— Ой, извини. Я тебя отвлекаю, — разочарованно произнесла в ответ. Последняя надежда на помощь разбилась вдребезги.

— Нет, дочка. Нет. Все нормально. Там поднимался вопрос к которому я никакого отношения не имею. Говори что стряслось. Что нужно сделать?

Я замялась, размышляя стоит ли просить помощи или нет? Однако тут же подумала, что сама создала ситуацию, в которой оказался Гевор, следовательно, виновата тоже я. Своими силами вызволить его из заточения у меня вряд ли получится, а вот если давление окажет илина министр, то вероятность положительного исхода значительно возрастала.

— Нужно вытащить моего партнера по триа из полисмендерского участка.

— Ой, да это плевое дело. Скажи чья ты дочь и вопрос будет решен.

— Нет, ты не понимаешь, — и я вкратце рассказала о проблеме.

— Понятно, — сухо произнесла мама. — Дай мне кого-нибудь из этого участка. Если я начну действовать через своих коллег, то это будет слишком долго. В это время твой лин может отдать богу душу.

Мама всегда была трезвомыслящей женщиной, потому и достигла многого в жизни. Вот только…

Ладно. Что о том говорить? Быть матерью это тоже великий труд, который не каждой женщине по карману.

Я подошла в конторке за которой сидела амебоподобная лина и сообщила, что с ней желают поговорить. Она вначале не хотела ничего обсуждать, но я настояла. Когда женщина узнала с кем имеет честь разговаривать, то словно дикая козочка взвилась над стулом и с низкого старта рванула во чрево полицейского участка.

Буквально через несколько кварт женщина явилась с уже знакомой мне илиной полисмендером. Оказалось, что на данном участке она старшая. Начальник ушла в отпуск и илина ее замещала.

С женщины сползло лицо на пол, стоило ей переговорить с моей матерью, потому как я поняла из отрывочных фраз, бедной илине грозило как минимум увольнение, а как максимум оказаться за решеткой вместе с преступниками.

В конечном итоге илина полисмендер обещала все решить наилучшим образом, отправив партнера илины Ревекки Кариман домой.

— Когда? — задала я прямой вопрос.

— Э-э-э, — замялась илина. — Мы сами его доставим.

— Не поняла, — повысила голос. Мне почему-то сразу не понравилась заминка, с которой женщина произнесла свое обещание. А еще больше мне не понравился ее бледный вид, напоминающий мертвецов в морге. — Где мой партнер? Почему я не могу увидеть его сию секунду и забрать.

— Он…э-э-э… отдыхает, — промямлила женщина.

— Где он отдыхает? Немедленно разбудите его, — начала я наступать, зная, что на моей стороне сила. Мамино положение в кабинете министров весомо и непоколебимо.

— Э-э-э, чуть позже. Вы отправляйтесь. Для вас уже заказали капсулу перемещения. Зачем вы будете ждать? — меня явно пытались спровадить.

— Я вам понятным языком сказала — я хочу видеть своего партнера. Сейчас. Сей миг. Где он?

— Он немного занят.

— Я подожду, — уселась на стул. — Если через кварту его не будет, то я связываюсь с министром и сообщаю, что ее распоряжения игнорируются по полной программе.

Я впервые так открыто козыряла знакомством со своей матерью. Никогда ранее по доброй воле не упоминала чья дочь. И вот настало время когда кровное родство мне пригодилось, чувствуя себя уверенно, зная, что мне не навредят.

— Не надо звонить илине Лилит, — взмолилась женщина.

— Тогда я еще раз спрашиваю, где мой партнер? — я повысила голос, чувствуя, что готова сорваться.

— Он не может выйти, — еле слышно произнесла полисмедер, опустив глаза долу, руки илины заметно дрожали.

— То есть как?

— Нужны носилки. Мы ждем. Через несколько кварт должны прибыть, мы уже заказали.

У меня остановилось сердце, стоило услышать новую информацию.

— Почему он не может ходить? Еще вчера с ним было все нормально.

— У него небольшие повреждения с ногами, — услышала в ответ.

Перед глазами у меня помутилось. Не может быть. Неужели случилось то, о чем предупреждала мама и говорил Азарий.

В этот момент в участок въехали силовые носилки.

— Откуда забирать пациента и куда отправлять? — медбрат в небольшой шапочке с эмблемой позволяющей установить принадлежность к профессии хмуро смотрел на всех женщин.

— Я иду с ним, — твердо произнесла, показывая всем своим видом, что не так-то просто меня сбить с толку.

И мы пошли. Помешать мне уже не смогли. Я с медбратом спустились в подвал участка. То что я там увидела, повергло меня в шок. Оказалось, что это место использовалось для настоящих пыток над линами. Да. Я не ошиблась. Там была оборудована пыточная камера, как будто мы жили не в цивилизованном мире, а в каком-то средневековом. Возможно, когда-то наша цивилизация и проходила все это, но я бы ни за что не могла предположить, что встречу в наше время.

Мой партнер лежал на высокой кушетке и, судя по всему, находился без сознания. По крайней мере, его веки были закрыты, а глазные яблоки не двигались. Почему-то подумать, что он спит, я не могла. Воздух помещения было насквозь пропитан болью и страданиями. Я не сильно оглядывалась по сторонам, но то, что увидела, мне хватило. В подвале находились множество приспособлений в чьем предназначении ошибиться было нельзя. Тут была и пресловутая дыба, и доска с шипами, и тиски, которые использовались явно не для резки по дереву.

— Что это? — в ужасе воскликнула я, понимая, что так не должно быть.

— А это лины так развлекаются, — из под косматых бровей кинул на меня взгляд мужчина. — Уже второго за этот месяц приходится спасать. Совсем оборзели. Если раньше хоть по мелочи баловались, то теперь как сцепи сорвались. А все из-за того, что чувствуют конец.

— Какой конец? — я, собрав волю в кулак, подошла к лежащему Гевору, боясь даже дотронуться до него, понимая, что ненарочно могу причинить боль.

— Конец этому беспределу, — мужчина буркнул почти неразборчиво, видно подумал, что сболтнул лишнего и совершенно не тому лину.

Медбрат споро проверил все показатели тела больного, закрепив на теле Гевора множество датчиков. В подвал с нами никто больше не спустился. И это было даже хорошо, потому как я бы за себя не отвечала.

— Ну как он?

— Жить будет, но недолго…

— Что? — в ужасе воскликнула я. Сердце пропустило удар.

— Если с ним и дальше так обращаться, — укоризненно произнес мужчина. Он явно обвинял и меня.

Пожалуй, на самом деле моя вина в том была. Если бы я не отправила Гевора сюда, подав заявление, то ничего бы не произошло. Однако ничего исправить было нельзя.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Пристрели ту суку, что носит форму полисмендера.

— Что? — удивилась.

— Это была шутка, — ответил мужчина, но я сомневалась в его словах. — Придержи ноги, когда я буду перекладывать на носилки.

У меня в голове теснилось множество вопросов, которые я не знала кому адресовать.

Мы начали перемещать Гевора с кушетки на носилки. И в это время он застонал. Мне захотелось лично пристрелить ту суку, которая с ним это сделала. Но будучи законопослушной гражданкой я понимала, что ничего тем самым не добьюсь, лишь поврежу сама себе. Карать должно государство, ведь только оно вправе признавать виновным.

Наконец, нам удалось расположить мужчину на носилках. Под одеждой, одетой на мужчине, никаких следов внешнего воздействия видно не было, но я не сомневалась, что он пострадал очень сильно. Его боль я прекрасно ощущала.