Красота - страшная сила - Агни Кэти. Страница 12

— Ну да, конечно, — ответил он, не отрывая глаз от большого бокала с вином. — Ты — воплощение культуры рок-н-ролла, а я — старый дед в стоптанных шлепках и с трубкой во рту. Но у меня по этому поводу совершенно иное мнение. Я не зануда, милая Лора, я просто взрослей тебя, вот и все.

Такого поворота событий мой план не предусматривал.

— Не возражаете, если я подойду минут через пять? — тактично спросил официант.

— Пожалуйста, — откликнулись мы в один голос.

Я сделала глубокий вдох и изобразила на лице улыбку. Сегодня я в лепешку разобьюсь, но добьюсь своего, даже если меня будет тошнить от собственного хорошего поведения.

— Ну, что скажешь о переменах в моей жизни? — защебетала я. — Здорово, правда? Я теперь буду хорошо зарабатывать, и на следующий год мы с тобой обязательно куда-нибудь поедем. В Аргентину, например. Мне так нравится, когда ты рассказываешь про Аргентину.

Пит смотрел на меня молча, и на лице у него была такая мука, будто он попал на какой-нибудь школьный утренник и вынужден слушать выступление на редкость бездарного сопляка.

— Посмотри на себя. Ты на седьмом небе — и от чего? От этой идиотской работы на телевидении, — начал он. — «Что там по ящику? Ах, да, это же Лора Макнотон! Симпатичная, глаз не оторвать!» Вот что тебе нравится в твоей работе, вот что будет тебя вдохновлять. Когда мы познакомились, меня подкупило не только твое смазливое личико. Тогда ты не боялась спорить со мной о политике, и в твоих словах был толк, понимала, что к чему. А теперь посмотри на себя: при дипломе с отличием — в голове одни тряпки! Что куда надеть, как обаять очередную знаменитость. Когда ты начинаешь хвастаться перед каждым встречным: «Ах, на днях я брала интервью у такого-то, — передразнил мой шотландский акцент Пит, — а такой-то рассказал мне на днях то-то…», мне просто становится за тебя неловко. Ей-богу, Лора, смотреть противно, как ты за знаменитостями увиваешься. Мне-то они, честное слово, не интересны…

— Что ты ко мне придираешься? — Я совершенно растерялась и не знала, что еще сказать. — Я шла сюда и думала, что ты порадуешься за меня, а ты…

— Лора, но ведь все это просто стыдно!

Я была так потрясена, что не находила слов. Пит и раньше, честно говоря, бывал резок со мной, но теперь его грубость обрела какое-то новое качество. А я-то, дура, думала, что меня будут носить на руках! Летела сюда, как на крыльях. Теперь вот сижу и еле сдерживаю слезы.

Не глядя друг на друга, мы заказали ужин. За соседним столиком тоже сидела парочка, их лица выражали такое блаженство, что я не могла удержаться и то и дело поглядывала в их сторону. Когда они целовались, волосы девушки опускались в тарелку с супом. Я попросила принести салат.

— Ты что, станешь есть эту дрянь? — спросил Пит, когда передо мной поставили тарелку с зелеными листьями. Естественный вопрос, если учесть, что я всегда заказывала мясо.

— Теперь придется быть у всех на виду, надо следить за фигурой, — спокойно объяснила я.

— Вот именно! — залопотал Пит с набитым ртом — он уплетал козленка, приправленного карри. — Именно это меня и бесит. Что, кого не устраивает в твоей фигуре? У тебя потрясающая фигура, без малейшего изъяна. А вот голову твою надо лечить.

Я едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Ага, значит, Пит считает, что у меня потрясающая фигура. Давненько он не делал мне таких комплиментов.

— Лора, ну пожалуйста, обещай, что не сядешь на диету — ты же превратишься в одну из этих дур с журнальных обложек. Смотришь, и кажется, что они приехали из голодного края. — Голос Пита звучал грустно. Похоже, он не просто расстроился, а что-то надорвалось у него внутри. Он чем-то напоминал ребенка, потерявшего любимую игрушку. Наш ужин закончился в полном молчании.

Зимний вечер выдался на редкость ясный, когда после ужина (Пит решительно заплатил за него сам, что было на него непохоже) мы отправились прогуляться по каналу. В лондонском небе сияли звезды, свежий воздух приятно бодрил. Мы шли молча. Пит, видимо, не испытывал желания разговаривать, и я начала беспокоиться. С ним явно творилось что-то неладное. Вообще-то он всегда любил поиздеваться надо мной, всегда веселился, глядя на мое сердитое лицо.

Но сегодня все было по-другому. Пит замкнулся в себе и молчал. У меня похолодело внутри, когда я представила, что Пит сейчас размышляет о нашей и без того хрупкой любви, взвешивает все за и против. Я попробовала было успокоить его, пробиться к нему сквозь выросшую между нами стену. Пит остановился на мосту и, облокотившись о перила, молча смотрел на воду. Я придвинулась к нему и тронула его руку.

— Пит, при чем тут телевидение? Телевидение меня нисколько не переменит. Я всегда останусь самой собой. Зато и тебе, и мне будет только лучше.

Он резко повернулся и пристально посмотрел на меня.

— Ты давно уже перестала быть собой, Лора. Ты уже не та девушка, которая мне когда-то нравилась. Теперь тебя интересуют только моды, музыканты и дешевые передачи по ящику. И эта твоя работа на телевидении — еще одно доказательство, что я прав. Это лишь подтверждает, что ты глубоко увязла в этом дерьме. А я не хочу, чтоб моя подруга, близкий мне человек, была пустышкой. Ведь у тебя есть способности, ты умеешь хорошо писать. Почему не возьмешься за что-нибудь стоящее, почему не попытаешься устроиться в «Гардиан» или другой нормальный журнал?

Его слова глубоко задели меня, особенно потому, что то же самое говорил мне отец в нашу последнюю встречу, перед тем как я разочаровала его настолько сильно, что он порвал со мной навсегда. Но одно дело, когда такие мысли высказывает пятидесятилетний школьный учитель, всю жизнь проработавший на одном месте, для которого скромность и трудолюбие — высшие добродетели. Но чтобы человек, которого я люблю, придерживался такой же точки зрения?! Он должен мною гордиться — а он…

— Пит, я хочу этим заниматься. Это моя мечта, — медленно проговорила я, не понимая, почему это нужно объяснять.

— Ну, наконец-то! Теперь хоть прямо объявила, кто ты такая на самом деле, — с презрением произнес он. — Твои одноклассницы тоже хотели прославиться, когда вырастут, оторваться от рабочих корней и завоевать весь мир? Ты не слишком оригинальна! — изрек он с иронией в голосе. Белки его глаз и зубы сверкали в свете уличного фонаря, он стал похож на какого-то демона, казался воплощением самого зла.

Горячая волна ярости бросилась мне в голову. Я едва удержалась, чтобы не столкнуть его в грязную воду.

— Как ты смеешь говорить со мной таким тоном! — закричала я. — Что я тебе, кукла, которой можно вертеть, как хочешь? И кто это сказал, что нельзя получать удовольствие и от магазинов, и от музеев? Я могу смотреть дешевое ток-шоу, но ты знаешь, что я и Джемса Джойса читаю. О боже, ну почему у тебя всегда все или белое, или черное? Лора любит тряпки, значит, дура. Лора слушает поп-музыку, значит, она — бездушная кукла В реальной жизни ведь все совсем не так просто! Неужели ты этого не понимаешь, а, Пит?

Я так громко орала, что он, по-моему, испугался, ему страшно стало стоять на самом краешке моста над водой. Слезы брызнули из моих глаз, когда я увидела, как исказилось лицо моего возлюбленного. Я сразу поняла, что сейчас произойдет. Я уже все знала.

— Послушай, Лора, — тихо проговорил он, пытаясь обнять меня.

— Не трогай меня! — Я резко оттолкнула его.

Что будет дальше, было ясно нам обоим.

— Лора, между нами все кончено, и ты это сама понимаешь.

Вот он и произнес эти слова. У меня было такое чувство, словно они нависли над нашими головами и никуда не хотели улетать, и прогнать их я была не в силах.

— Нет, ты не смеешь! Только не сегодня. Ведь это должен быть самый счастливый день в моей жизни, — промямлила я, прекрасно понимая, что положение мое безнадежно.

— Для тебя счастье, а для меня кошмарный сон. Лора, так больше не может продолжаться. Мы оба несчастны потому, что мы слишком разные, у нас разные понятия о жизни, разные цели. У тебя все будет хорошо. Ты прославишься, твои фотографии будут печатать рядом с фотографиями Робби Вильямса. — Пит попытался засмеяться, но на самом деле слезы стояли и у него в глазах.