Никто об этом не узнает (СИ) - Навьер Рита. Страница 9

В глазах у неё стояли слёзы, отчего синева казалась ещё более яркой, насыщенной, даже какой-то пронзительной. Максим аж смутился — не перегнул ли палку? Но тотчас взял себя в руки. Ничего, от пары «ласковых» ещё никто не умирал, а вот если всё же она заявится в их гимназию, тогда ей действительно придётся туго.

«Будем надеяться, что у неё хватит ума отговорить отца», — сказал он себе.

На следующий день, сразу после уроков, Максим поехал к Ренату Мансурову. Туда чуть позже обещали подтянуться и остальные из их компании: Никита Лужин — попросту Ник, Кирилл Ладейщиков и неразлучное трио — подружки Вика, Кристина, Диана.

— Максим! Ты куда? Ты разве домой не едешь? — окликнул его Тёма, когда тот прошёл мимо отцовского Кадиллака, поджидавшего братьев у ворот гимназии. — Ну ты к семи-то вернёшься? Отец просил…

— Отвали, малой, — отмахнулся от него Максим и направился к серебристому Таурусу Мансуровых.

Отец просил! Пошёл он со своими просьбами! Пусть Тёмочка радует его присутствием и безупречным поведением, а Максим участвовать в этом фарсе не собирается. С какой стати? Он даже и деньги-то его, так невзначай подсунутые, не взял. Оставил утром так же, невзначай, на столе в отцовском кабинете. Так что пусть в свой театр играют без него.

Мансуровы — отец и сын — жили в том же коттеджном посёлке, только через две улицы. После смерти жены отец Рената так и не женился, предпочёл с головой уйти в бизнес — он владел сетью супермаркетов. Сколько помнил Максим, тот вечно жаловался на всё подряд: на нерадивых поставщиков, на маленькую прибыль, на всякие проверки, на налоги. Не просто жаловался, а с горечью заверял, что работает в убыток и вот-вот разорится, открывая тем временем по всему городу новые точки.

Дома хозяин семейства появлялся ближе к ночи, оставляя сына на попечение домработницы, но той обычно тоже не доищешься.

Ренат, может, и маялся с тоски в огромном пустом доме, но зато у них никогда не возникало вопросов, где бы устроить вечеринку, а то и оргию, ну или просто тихо-мирно посидеть, расслабиться.

— У меня, кстати, травка есть убойная. Афганская, — подмигнул он Максиму.

Тот пожал плечами — сам он не особо разделял увлечение друга, но относился с пониманием. Считал — пусть, если нравится. Во-первых, живём один раз. Во-вторых, свободу выбора никто не отменял. Ну а иной раз, когда совсем уж становилось тоскливо, даже присоединялся.

Время от времени Ренат дегустировал разные вещества, расслабляющие или, наоборот, стимулирующие, понимал в них толк, знал, где ими разжиться в любое время дня и ночи. Но особенно нежно любил кокс. От него, если не курить и не колоть, а только нюхать, уверял он, никакого привыкания. А лишь хорошее настроение, любовь ко всему миру и непреодолимое желание заниматься сексом. Канабис же Ренат и за наркотик не считал. [4]

Считал или не считал, а Максим после первого же напаса ощутил, как голову заволокло густым и вязким туманом. Он даже не заметил, как появились Кирилл с Ником, когда подошли девочки.

Вроде вот они вдвоём, он лишь затянулся пару раз, прикрыл отяжелевшие веки, и тут же откуда ни возьмись рядом оказалась Кристина, приобняла, прильнула.

— Нафиг вы эту вонючую шнягу курите? Как какие-то гопники, — фыркнула она. — Уж лучше кокс…

— Блин, сушняк давит, — облизнул Максим пересохшие губы. — Есть вода?

— Я принесу, — вызвалась Кристина.

Через пару минут она вернулась с бутылкой ледяной минералки.

Максим жадно припал к горлышку и в два глотка выпил почти половину.

— Не кури больше, — попросила она, и он тут же перехватил самокрутку у Кирилла и снова затянулся.

Постепенно тяжёлый дурман стал отпускать, а в теле напротив появилась странная лёгкость, почти невесомость. Хотелось действовать, творить, блистать, ну хоть что-нибудь делать, только б не сидеть на месте, от прилива энергии аж кожа зудела.

— Ну что? — спросил Ренат. — Она точно будет учиться у нас?

— Кто? — встрепенулась Кристина Фадеева.

— Колхозница Макса, — захохотал Мансуров.

— Фууу, — протянули девочки.

— Ну, я её вчера малость прессанул, может, одумается… — Максим пересадил Кристину к себе на колени.

— А если нет — устроим ей тёплый приём, — ухмыльнулся Ренат.

— Горячий! — подхватил Кирилл, вызвав дружный хохот.

— И не жалко тебе будет бедняжку? — промурлыкала Кристина Максиму, эротично выгнув спину.

— Жалко, жалко, — ответил тот бездумно, увлечённый совсем другими ощущениями.

Запустив руки под кофточку Кристины, он оглаживал её плоский живот, тонкую талию.

Затем, не сговариваясь, оба вышли из комнаты Рената под понимающие, многозначительные смешки и напутствия. Уединились в соседней комнате…

Домой Максим вернулся лишь в десятом часу. Обнаружил, что территория перед домом сплошь запружена чужими машинами. Ясно — званный ужин в честь новоявленной дочери в полном разгаре.

И правда из гостиной доносилось монотонное журчание голосов, позвякивание посуды, тихие смешки.

Сначала Максим думал подняться к себе, но в последний момент поддался внезапному порыву, шальной, случайно залетевшей мысли и, широко распахнув двустворчатые двери гостиной, шагнул в ярко-освещенный зал с громким возгласом: «А вот и я!».

Гости, навскидку человек двадцать, тотчас смолкли и все как один уставились на него с неприкрытым изумлением.

Глава 4

Никто Алёне не рассказывал о том, как трудно вливаться в чужую семью.

Да, отец ей родной, но ощущение, что она здесь чужая, лишняя, никому не нужная, не ослабевало, а наоборот лишь крепло.

Даже с отцом, к которому Алёна тянулась всей душой, общение давалось нелегко. Причём обоим. Но он во всяком случае ни разу не выказал к ней недоброго отношения, напротив — подарки делал, старался узнать её поближе, время уделял, пытался ввести в свой круг. И самое главное — беспокоился о ней. А ведь раньше о ней никто не беспокоился, ну если не считать бабушку с дедом, но тех уже давным-давно нет на свете.

И вот теперь отец, её папа, такой красивый, умный, важный и занятой, заботится о ней. Спрашивает постоянно, не надо ли чего, что бы её хотелось и готов, очевидно, купить всё, что она ни пожелает.

Алёна отнекивалась, неудобно ведь. Да и вообще не в вещах дело. Но отец всё равно одаривал и одаривал. Вот так, неожиданно, у неё появилось всё, о чём она и не мечтала: красивая одежда, модный телефон, планшет, компьютер. Это трогало до слёз. И хотелось непременно сделать ему в ответ что-нибудь очень хорошее, но что — она не знала.

На следующий день после её приезда, Нина, ассистентка отца, по его поручению отвезла Алёну в салон. Там было так красиво и дорого, что она лишний раз выдохнуть боялась.

Однако её приняли как британскую королеву — постригли, что-то сделали с бровями, отчего, густые и чёрные от природы, они теперь выглядели изящно, точно нарисованные. Маникюр она пережила спокойно, но педикюр её здорово смутил. Ну а во время манипуляций с лицом Алёна чуть не уснула.

После салона всё та же ассистентка покормила её в ресторане. Правда, от цен в меню пропал аппетит, да и еда, если уж честно, не слишком впечатлила.

— Как тебе салат с рукколой? — спросила Нина.

Алёна пожала плечами, постеснявшись ответить, что салат и всё остальное — так себе. Хотя подмывало вставить, что сама бы она приготовила вкуснее.

После обеда Нина неожиданно привезла её к обычному многоквартирному дому сталинской постройки.

— Мы тут зачем? — удивилась Алёна, оглядывая двор колодцем.

— Дмитрий Николаевич велел отвезти тебя к Лилии Генриховне.

— Кто это? Зачем мне к Лилии Генриховне?

— О-о, — протянула Нина, — эта старая ведьма всю жизнь проработала диктором на радио, ещё в советское время. Старая школа. Потом уже учила других дикции и орфоэпии, ну это как правильно ставить ударение в словах. Слышала, у неё даже безграмотный за три месяца начинает говорить, как выходец из высшего общества.