Айседора Дункан. «Танцующая босоножка» - Павлищева Наталья. Страница 9

Сонный швейцар действительно принял их за чокнутых нуворишей, особенно когда Раймонд стал читать стихи на древнегреческом.

Днем Айседора позвонила вниз и отчитала несчастного швейцара за то, что багаж пока не прибыл. После этого тот не посмел отказать в обеде в номер.

– Дульси, так долго продолжаться не может, – пыталась урезонить младшую сестру самая практичная из всех Элизабет. – Нас просто заберут в полицию.

– К сожалению, не может. Но мы хотя бы отдохнули!

Отоспавшись на мягких постелях и проглотив сначала завтрак, а потом обильный обед, семейство ночью поспешило покинуть гостеприимный отель, не разбудив при этом сонного швейцара.

– А если он не спит?

– Скажем, что желаем посмотреть ночной Лондон. И потребуем разыскать наш багаж к утру!

Швейцар спал.

– Вот к чему приводит сон на работе, – посмеялись Дункан. – Этот сон обойдется ему в стоимость нашего пребывания в отеле.

Ни малейших угрызений совести семейство не чувствовало. Но и куда теперь деваться, где ночевать, они тоже не знали.

– Смотрите, леди К. в Лондоне, – обрадовалась увиденной в газете заметке Айседора.

– И?..

– Она дает приемы, а я танцевала в ее доме в Ньюпорте.

Еще через час они уже договаривались об аренде небольшой студии в Челси. Леди К. заинтересовалась предложением Айседоры выступить в салоне и даже выписала аванс. Десять фунтов, когда в карманах только дыры, выглядят богатствами пещеры Али-бабы. К счастью, на этот раз у них хватило ума заплатить за жилье за месяц вперед и купить продукты, чтобы не голодать.

Без мебели, ночуя прямо на полу и питаясь самыми дешевыми консервами, Дункан были счастливы.

– Мы художники и жить должны как художники! – восклицал счастливый Раймонд. – Вот она Европа и свобода!

Выступление Айседоры под аккомпанемент матери и в сопровождении читающей стихи Элизабет и словоохотливого Раймонда имело успех. Они стали популярны, приглашения следовали одно за другим.

У леди М. выступала забавная компания – мать и трое взрослых детей. Мать, как истинный глава этого семейства, зорко наблюдала за происходящим, сидя за роялем, одна из дочерей прилично декламировала стихи, сын произносил пламенные речи о ценности свободы движения и своеобразии античного танца, перемежая речь цитатами стихов на древнегреческом, а вторая дочь танцевала босиком. Все четверо были в туниках и сандалиях на босу ногу.

Посмотреть на необычную семейку собралось немалое общество.

Вердикт был единодушным: речи странного молодого человека заумны, декламация его сестры хороша, игра матери прекрасна, но лучше всех одухотворенный танец босоножки. Пожалуй, в качестве изюминки сезона сгодится.

Сама изюминка сезона, едва живая после нескольких часов танца от усталости, переодевалась в комнате для прислуги. Благодаря ее за выступление, хозяйка салона показала глазами на верткого молодого человека со щедро напомаженной головой:

– Это известный репортер. Завтра о вашем выступлении, милочка, будет знать весь Лондон! Вы мгновенно станете знаменитой.

Айседора хотела сказать, что предпочитает получить деньги или хотя бы хороший ужин, но подумала, что реклама тоже не помешает.

О них узнали, приглашения посыпались как дары из рога изобилия, вот только дарами не были. Однажды Айседора открыто напомнила о необходимости оплаты своего труда и труда своих родственников. Хозяйка пришла почти в священный ужас: танцовщица-босоножка чего-то требует? Наконец процедила сквозь зубы:

– Зайдите завтра, вы все получите.

Завтра они получили совсем немного, причем, от швейцара и именно в швейцарской, хозяйка не посчитала нужным встретиться с танцовщицей, еще вчера приводившей в восторг гостей салона. Сумма была ничтожной, возможно, она распорядилась дать больше денег, и им передали не все, или просто не представляла, сколько нужно заплатить этой босоножке.

В других салонах не лучше. Хозяева не сознавали разницу между собственным положением и теми, кто перед ними выступает. Нередко в такие вечера устраивались сборы средств в пользу бедных. Дунканов угощали чаем, клубникой со сливками, пирожными, аплодировали, даже демонстрировали полные подносы вырученных в результате выступления золотых монет и чеков в пользу очередной благотворительной организации, не понимая, что вовсе не ради благотворительности Айседора танцевала несколько часов. Она была готова танцевать бесплатно хоть ежедневно и с утра до вечера, если бы кто-то платил за жилье и самую скромную еду.

Но таких не находилось. Английские нувориши оказались ничуть не щедрей американских и понимание философии нового танца если и выказывали, то лишь из вежливости, привычно не желая спорить.

– Мне кажется, они ни слова не запомнили, если вообще что-то поняли из выступления Раймонда! – горячилась Айседора.

– Пусть так, но нас же снова пригласили, – пыталась урезонить сестру Элизабет, которая тоже не любила споры.

– Как дрессированных обезьянок. Нужно успеть позвать к себе этих Дунканов, пока не закончился сезон! Думаешь, их трогает танец или интересует музыка Невина?

Но как бы ни бушевала Айседора, выбора у них все равно не было, иного способа заработать на жизнь не находилось.

Однажды ее мысли подтвердил высокий красивый мужчина, говоривший с непонятным акцентом. Воспользовавшись отдыхом босоножки, он подошел, протягивая бокал красного вина. Айседора помотала головой:

– Извините, я не пью.

Она боялась опьянеть, выпив хоть глоток на совершенно пустой желудок, ведь они со вчерашнего дня не ели. Голод особенно сильно чувствовался в богатых домах, где через открытые двери почти всегда были видны богато накрытые столы со множеством яств. Но актеров никогда не приглашали за эти столы, слишком много чести для комедиантов.

– Мисс, вы прекрасно танцуете, весьма своеобразны, даже неповторимы, но этого мало, чтобы давать сольные выступления.

– Но я их даю! – почти возмутилась Айседора.

– В салонах, – спокойно уточнил собеседник. – Здесь вы просто забавная игрушка, которая завтра выйдет из моды. Сегодня вам аплодируют скучающие дамы и пресыщенные жизнью мужчины, но завтра появится кто-то более забавный и вас перестанут приглашать. Один-два сезона, не более.

Айседора стояла оглушенная, не зная, что возразить. Он был прав, это жестокие, но верные слова. Сезон заканчивался, приглашения поступали все реже, а что будет, когда гости салонов разъедутся по своим имениям на лето? И можно ли надеяться, что ее пригласят танцевать осенью?

Айседора сумела справиться с собой, ее ответный тон был ироничен:

– И что же по-вашему я должна делать?

Собеседник, внимательно наблюдавший за танцовщицей, кивнул, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями:

– Вы молодец, умеете смотреть правде в глаза. Что делать? Найдите себе труппу, в которой сможете выступать на сцене. Даже великая Фуллер не танцует одна.

– Фуллер скорее акробатка, чем танцовщица!

– Я только что похвалил вас за способность смотреть правде в глаза… Подумайте над моими словами – не стоит уповать на салоны, это ненадолго. Хотите танцевать почти всю жизнь – ищите место на сцене. И не в Англии, есть много других мест. Здесь вы всегда останетесь комедианткой.

Только когда собеседник откланялся и ушел, Айседора вдруг сообразила, что не помнит, как тот представился!

– Раймонд, кто это был?!

– Какой-то русский граф. Ты разговаривала, не спросив имени? Что он такого сказал, что ты вся дрожишь?

– Правду…

– Какую, Дульси?

– Что мы продержимся лишь до конца сезона. – Айседора слабо улыбнулась показывавшей на нее очередному гостю хозяйке салона.

– А потом?

– В следующем сезоне они найдут другую игрушку.

Домой добирались привычно пешком. Сплошной туман окутывал со всех сторон, словно закрывая путь не только к их студии, но и вообще в будущее. Этот туман казался зловещим предзнаменованием и не позволял чувствовать себя уверенно. Настроение, столь хорошее несколько часов назад, совершенно испортилось. Семейство Дункан никогда не страшилось бедности или каких-то трудностей, но в тот вечер, вернее, уже раннее утро, им было сиротливо и безнадежно.