Сон Смерти (ЛП) - Пайк Эприлинн. Страница 18

Здесь что-то не так.

Я имею в виду, зачем похищать Дафни, а затем возвращаться, чтобы убить её родителей?

Возможно, убийца расправлялся с родителями, Дафни услышала, выломала дверь и убежала, когда убийца был отвлечен. Это может объяснить открытую входную дверь. Но это ничего не говорит о том, почему они заперли Дафни в своей спальне в первую очередь. Кто так делает с десятилетним ребёнком?

Это настолько запутанно, что даже если бы я не слышала о считывании Софи от Дафни и миссис Уэлш, я всё равно была бы растеряна. С этой дополнительной информацией я еще больше в недоумении. Как будто у меня больше кусочков головоломки, чем раньше, но все они принадлежат к разным головоломкам. Мне кажется, что будущее должно быть гораздо более простым, чем это.

Откладываю сейчас свои вопросы, я продолжаю изучать дом. Две комнаты для гостей, домашний кабинет. В дальнем конце зала я с удивлением нахожу комнату для маленьких девочек. Тем не менее, я не видела других детей на семейных фотографиях. Дверь открыта, и на правой стене есть вторая скрытая развижная дверь, которая примыкает к дому. Она тоже открыта.

На двери Дафни нет её имени, но похоже, что на самом деле это была её комната. Одежда в шкафу и на комоде, игрушки в ящике для игрушек, аудио-система в одном углу с часами Мой Маленький Пони. Одежда правильного размера, и когда я смотрю в корзину для белья, я вижу розовую водолазку, как и синюю, которая на ней была, когда мы видели её сегодня. Всё выглядит совершенно нормально, за исключением довольно вопиющего отсутствия места для сна.

Таким образом, очевидно, что это её обычная комната, а ночью она заперта в спальне? Что не так с этими родителями!

Но я смотрю на эту скрытую раздвижную дверь. Домашний кабинет явно женский. Если миссис Уэлш работает дома и специально спроектировала эту комнату, чтобы она могла работать и одновременно наблюдать за Дафни, что говорит мне о любящей маме.

А спальня? Совершенно другое понимание.

Когда я возвращаюсь вниз по лестнице, чтобы проверить нижний этаж, я снова удивлюсь, если бы тот, кто забрать Дафни, мог бы он заниматься небольшим бдительным правосудием. Даже если это не спор об опеке с отцом по крови, а какой-то другой спасатель может вмешаться — может быть дядя или двоюродный брат, друг семьи. Практически каждый, кто знал о насилии, которое технически включает и меня.

И Софи.

Несмотря на это, десятилетняя девочка в руках того кто с искажённым чувством справедливости по-прежнему представляет собой огромную проблему. Независимо от того, какой ответ я найду, я просто не вижу способа, чтобы всё это закончилось хорошо для Дафни, и эта мысль вызывает боль у меня в животе.

Быстрая экскурсия по маленькому подвалу не показывает мне ничего нового, кроме двух шкафов, любой из которых мог быть тем, что Софи увидела сегодня. Идеи закончились и я позволяю себе немного побродить, надеясь наткнуться на что-то важное. Но вскоре я ворчу и разочаровываюсь и выталкиваю себя из видения. В конце концов, я всегда смогу вернуться.

Пока что.

И это, конечно, другая проблема, которую я до сих пор не смогла разрешить.

Гораздо больше прошло "реального времени", чем я думала, и я провожу лишь тридцать минут, бесполезно глядя на свои домашние задания, прежде чем рухнуть в постель, измученной усилиями дня. На данный момент всё, что я могу сделать, это надеяться, что семья Уэлш переживет эту ночь самостоятельно.

Глава 12

Я сплю так глубоко, что едва помню, как заходила в купол, надеюсь, что это не плохой знак. Во времена Смита я обнаружила, что чем более поверхностен мой сон, тем больше контроля у меня в сверхъестественной области, так что, возможно, что всё в порядке. Но учитывая происходящее, я немного нервничаю и склонна больше, чем обычно, к пессимизму.

Я успеваю сделать лишь два шага в школе, когда чья-то рука хватает мою и тянет меня в сторону. Я начинаю отстраняться от страха и адреналина в венах, а затем смеюсь над собой, когда понимаю, что это просто Софи. Я не могу поверить в то, как хорошо, что кто-то ждёт меня в школе.

Софи была абсолютно права — я была невидима, прежде чем она пришла. И одинока. Более одинока, чем понимала сама. За исключением того, что сейчас, я понимаю, особенно когда вижу Линдена. Нет обратного пути. Боже, я надеюсь, мне никогда не придётся возвращаться.

— Прошлой ночью ничего не случилось, не так ли? — Софи говорит в дюйме от моего уха, и теперь, когда я присматриваюсь, я могу сказать, что её яркая улыбка — подделка. Маска. Она так хорошо умеет не выделяться. А я нет. — Я имею в виду, мы не слишком поздно, верно?

Я качаю головой, пытаясь вставить улыбку на своё лицо, поэтому мы выглядим как две обычные девочки средней школы, беседующие о.. о чём говорят обычные школьники. Грустно, что я не знаю.

— Я так не думаю. Нет снега. Конечно, снег за городом, но я не могу сказать ей, что я проверила это видение — через камень — очень кратко этим утром, просто чтобы убедиться, что это всё ещё в будущем. Я ещё не готова рассказать ей об этом. Рассказывая ей о пересмотре видений приведёт к Джейсону Смиту, который приведёт к фокусному камню, который неизбежно ведёт к Сиерре.

Софи почти рассеянно кивает.

— После того, что я видела вчера, я волновалась, что всё, чего я не знаю, взорвётся, и это произойдет раньше, чем должно было.

Она дрожит, и я чувствую это, потому, что наши тела так близко друг к другу. Это хорошо. Это нормально.

Я должна сказать ей, что я обнаружила, даже если это не очень полезно. Это значит, что приходиться лгать. Я должна привыкнуть к этому, но это всё равно, я тяну Софи к моему шкафчику и тихо говорю:

— У меня снова было видение прошлой ночью, и я узнала что-то новое. Затем я тороплюсь, прежде чем она сможет задать вопросы, и я говорю про пустую спальню — и более нормальную комнату.

— Эти родители, очевидно, под каким-то воздействием, — говорит Софи. — Крыша поехала. Я даже начинаю думать, что они заслуживают смерти.

Я стиснула зубы от подозрений, которые беспокоили меня с тех пор, как я встретила её. Был ли убийца размытым в моих глазах, потому что я ещё не познакомила Софи с Дафни? Было ли это самосбывающееся пророчество — я только что создала будущее, которое я предвидела? Высказывание Софи достаточно понятно, как гипотетическое; но сверхъестественные существа, подобные нам, должны быть более осторожны с нашими словами. В конце концов, я буквально человек, который должен будет принять такое решение. Если я ничего не сделаю, то они умрут.

И я снова буду нести частично ответственность.

Даже если они жестоки, я не хочу выносить приговор. Я не думаю, что это моё право, Оракул или нет.

— Даже если это правда, я не могу этого допустить, — кратко говорю я.

Несколько секунд она молчала, губы поджаты, прежде чем её лицо расслабилось.

— Ты права, извини. Я бы не сказала этого. Я не должна была это говорить.

— Всё в порядке.

И это сразу же становится правдой. Потому что она видит. Она понимает. Мне даже не пришлось объяснять, что у меня в голове. Независимо от того, как всё это кончится, я обожаю — просто обожаю, иметь сверхъестественного друга.

— Что нам делать? — спрашиваю я.

— Я не знаю.

Моё сердце падает с почти слышимым ударом. Я не понимала, что так сильно опиралась на надежду, что Софи знает, что делать. Это её специальность.

— Я думаю... Я думаю, что, может быть, нам нужно позвонить кому-то — анонимно — и сообщить о жестоком обращении, — неуверенно сказала Софи. — Например, люди, защищающие детей. Если кто-то официально появится и найдёт две странные комнаты, как ты сказала, и ничего больше, им придётся заглянуть в них, верно? Может быть, они даже заберут Дафну, пока они проверят ситуацию, и тогда её не будет рядом, когда придёт убийца. Если придёт убийца, — она быстро исправилась.

— Но Дафни там нет, — прошептала я. — Это то, что я видела вчера вечером. Что, если кто-то заберет её и...и ... Возможные варианты пробиваются мне в голову, и у меня нет возможности разобраться в их вероятности. Обезумевшие от того, что их дочь похитили, Уэлши забывают запереть входную дверь? Или кто-то из службы защиты детей берёт правосудие в свои руки? Страх, что моё вмешательство может катализатором этого будущего, почти парализует. — Что, если это наша вина?