Магия вне закона (СИ) - Севастьянова Екатерина. Страница 91

Я тоже хотела создать энергетический барьер вокруг себя, бороться до последнего, но после первой провальной попытки завыла, вспоминая, что магии больше нет. Мойлер накинул на меня свой щит, я прижалась к мужчине спиной, сокращая дистанцию.

— Спасибо, — одними губами прошептала я, но, наверное, он не расслышал. Мой голос утонул в стонах и яростных криках Зака.

Парень не отбивался, парень по-настоящему бился. Отпрыгнув от когтей, он выпустил в потрошителя слабый боевой пульсар, а сам ринулся к двери. И вот если бы Стенли забыл ее запереть, если бы только Зак смог выскочить из этой мешанины изуродованных тел, из подвала, где в воздухе витала смерть и безысходность, где все пленные, включая меня, загнанно жались друг к другу, то у него бы появился шанс выжить. Крошечный, призрачный, но все же шанс. А так, острые когти настигли парня за считанные мгновения, вцепились в его плечо, рванули кожу на шее, окрашивая стены в цвет крови, и пленные услышали, как затрещали кости.

— НЕТ! Не надо! — я бросилась к Заку, когда его тело неестественно выгнулось и бездыханно упало на грязный пол, а потрошитель сел сверху, прокусил артерию и начал большими глотками поглощать магию, переходящую по крови. — Господи… — от ужаса у меня потекли слезы. Все-таки эмоции не умирают вместе с резервом. Меня затрясло, и я закричала, подобно остальным. На срыв, истерично и бессмысленно. Видеть, как трехметровый потрошитель раздирает кожу молодого, еще несколько минут назад живого парня, я не могла. Захлебываясь слезами, я рвалась из захвата удерживающих меня мужских рук. Не знаю, зачем я спешила на помощь к бездыханному телу, должно быть, часть моего сознания никак не хотела поверить в то, что он мертв. Только когда потрошитель оторвал голову с дредами, я поверила и чуть не потеряла сознание.

— Заткнись, дура! — Мойлер зажал мне ладонью рот и оттащил в сторону, пятясь вместе со мной от другого потрошителя, более худощавого, чем тот, что разрывал Зака на части, но такого же высокого, с хищными, сверкающими во тьме глазами и здоровенными руками, до локтей запачканными кровью. — Не привлекай к нам внимание! Не ори!

Я зажмурилась. В сознание врывалось дикое рычание, преисполненное внутренней злобой, яростный свист когтей, когда они рассекали воздух где-то совсем рядом, плач и крики пленных, а еще свое обрывистое дыхание и дыхание Мойлера, из последних сил тринадцатого резерва удерживающего энергетический щит, куполом наброшенный на двоих людей. Если бы он оттолкнул меня, ему бы стало гораздо легче, и резерв тратился бы не так стремительно, но похоже эта мысль даже не приходила ему в голову. Стоит отдать должное… если бы не Мойлер, мои шансы выжить свелись бы к минимуму. Скорее всего, я бы упала на колени и рыдала, как большинство женщин, слушая животное чавканье над ухом, не в силах справиться с ситуацией. И вполне возможно, что первая оторванная голова принадлежала бы мне.

Постепенно крики стихали, я не открывала глаз, но отчетливо ощущала, что людей вокруг остается все меньше и меньше. Приходилось внутренне подготавливать себя, что скоро все закончится, что все случится мгновенно и безболезненно, что я ничего не почувствую, больно не будет, если только чуть-чуть, в первые мгновения. Но самообман не работал. Сколько бы я себя не успокаивала, с каждым новым криком, который обрывался навсегда, мне становилось только страшнее, и тело дрожало, и сердце билось в висках.

Приоткрыв глаза, я лишь увидела принюхивающихся к воздуху потрошителей.

Ну и впрямь, как голодные псы, а еще тысячелетние и натасканные на убийства.

— Что-то не так… — только и успел задумчиво произнести Мойлер, как железная дверь, ведущая к свободе, слетела с петель от мощного удара с той стороны.

Потрошители зарычали, переговариваясь между собой на хриплом неизвестном диалекте. Наклонились, готовясь к опережающему прыжку и, как и пленные, уставились на дверной проем, потонувший в столбе пыли.

— Именем верховного конгресса, — знакомый голос, неприятный и прокуренный, эхом отразился от стен, — вы все арестованы. Сдавайтесь немедленно, либо примите достойно смерть.

Я не сдержала радостного стона, когда в подвал ворвался Лесли, капитан изолятора, а за ним еще десяток стражей дневного патруля.

— Вот и спасение, — нервно засмеялся Мойлер, помогая мне держаться на ногах.

Я не веря смотрела на некогда ненавистное лицо стража, которое теперь была готова расцеловать.

— Не может быть! — прошептала я, наблюдая, как потрошители ринулись на патруль. — Этого не может быть! Господи… спасибо! Спасибо тебе.

Но, как оказалось, обрадовалась я слишком рано. Потрошители превосходили по силе каждого из прибывших на помощь стражей. Опыт тысячелетий и безумная тяга к смерти сказывались в каждом их движении. Троих стражей они убили мгновенно, когда те еще не успели собраться, а потом началась кровавая бойня.

Острые когтищи яростно кромсали всех, до кого добирались. Потрошители брали силой, пытались растерзать, укусить, разорвать, а стражи управляли магией. Набрасывали на трехметровых мумий сети, затягивали их когтистые руки в путы, накидывали арканы, но те слишком быстро обрывали их, не позволяя уложить себя на землю. Больше десятка стражей упали замертво в первые минуты. В дверном проеме образовался завал из тел. Да и масштабы подвального помещения не давали стражам развернуть свои стихии на полную, в отличие от потрошителей… малогабаритное пространство им ничуть не мешало, даже наоборот было более выгодным. В один момент я испугалась, что ничего не выйдет, мы все умрем, причем на этот раз вместе с дежурными стражами. Военные проигрывали, и это несмотря на свою превосходящую численность. Лесли тоже это понимал, поэтому я впервые увидела хоть какие-то эмоции, отразившиеся на его ничего не выражающем лице.

Чертыхаясь, он стремительно отпрыгнул от выпада потрошителя, налетел на нашу несчастную, сжавшуюся вместе кучку выживших, и заорал, закрывая нас своей спиной:

— На пол! Живо!

Никто не посмел ослушаться. Пленные разом опустились, а Лесли, приказав остальным стражам отступить и перегородить выход, размахнулся, раскручивая блестевший ледяной стихией аркан. Один из потрошителей, самый агрессивный, тот, что в человеческом облике был помассивнее, с надрывным воем повалился на землю, как только капитан затянул аркан на его щиколотке, разрезая кости и демоническую плоть. А затем сразу стало понятно, почему Лесли потребовалось, чтобы мы не мешались — магическая плеть рассекла воздух и, просвистев над нашими головами, разрубила упавшего потрошителя на две части. Силовое преимущество выровнялось. Один потрошитель против уцелевшего патруля. Стражи навалились на изумленного мужчину всей толпой, задавливая древнюю магию численной силой своих резервов. Потрошитель тут же трансформировался в человека.

— Стойте! — крикнул он, поднимая руки и жестом показывая, что сдается. — Остановитесь. Убив меня, вы ничего не измените, только собственноручно развяжете войну. Погибнет конгресс и вся столица.

Потрошитель хотел сказать что-то еще, но не успел… его голова отделилась от туловища на полуслове. Стражи, убедившись, что он мертв, выслушали приказ Лесли найти остальных и, убрав оружие, растворились в воздухе, оставляя в подвале мертвые тела двух чудовищ, капитана изолятора и выживших пленных, которые рванули на выход следом за стражами, стоило только опасности миновать.

Капитан пристально осмотрел каждого пленного, прежде чем передать смертельно бледных магов в руки спасателей. В голубой форме, с эмблемами конгресса на груди, спасатели переводили заключенных по открытому порталу в неизвестном направлении, но полагаю, что либо в больницу, либо в центр управления.

— Не ты, — Лесли отрицательно мотнул головой, отталкивая Мойлера к стене. — И не вы, — он указал на меня пальцем и еще на одну девушку, которая сидела на коленях рядом с истерзанным телом подруги или сестры и совсем не рвалась к свободе. — Вас сопроводят патрульные стражи.