Чудовища не ошибаются (СИ) - Эрос Эви. Страница 18
— Леся, — сказал Разумовский, на секунду отстраняясь, — перестань, пожалуйста… Я ведь не железный…
— А кажется, что железный, — прошептала я, ещё сильнее начиная тереться бёдрами о его член. — Твёрдый…
— Леся… — простонал Влад, наклонился и вновь поцеловал меня в приоткрытые губы. — Безжалостная ты…
Мне было стыдно. Ужасно стыдно. И при этом затмевающее разум желание обжигало всё тело, заставляя гореть и сжиматься чему-то внизу живота…
Разумовский попытался отстраниться, но я не дала. Подняла руку и положила ладонь на его член поверх натянутой до предела ткани, погладила…
— Леся… Не нужно…
Первый раз в моей жизни слова настолько расходились с делом. Влад шептал «не нужно», а сам закатывал глаза от удовольствия, толкаясь в мою ладонь.
— Леся… Милая… У меня даже презерватива нет…
— Почему? — с трудом выдохнула я, толком не понимая, что именно Разумовский пытается мне донести.
— Не взял… Чтобы… не было… искушений…
— А это… мешает?
Наверное, глупый вопрос. Но я была не способна соображать.
Все мозги давно вытекли и растеклись подо мной влажной лужицей…
— Леся…
Влад перехватил мою ладонь, ласкающую его член, чуть сжал пальцы.
— Ты хочешь?
Он и тогда спрашивал меня. И теперь я знала, что означает этот вопрос…
— Да…
Разумовский выдохнул, стянул с себя трусы, сильнее раздвинул мне ноги — и начал погружаться в меня.
Медленно… слишком медленно!
— Не больно? — спросил с беспокойством, и я помотала головой. — А так?
Он резко подался вперёд, заполнив меня полностью. Я охнула, обнимая его за плечи.
— Так не больно, Лесь? — вновь спросил Влад, но я не могла говорить. Застонала, потом захныкала, и кажется, он понял, что я имею в виду. Улыбнулся и начал двигаться.
Горячие сладкие волны проходили по телу, заставляя выгибаться. Разумовский окончательно развязал на мне халат, задрал рубашку и начал сжимать мои соски в такт собственным движениям.
Невероятно…
— Леся… я сейчас кое-что сделаю… Если тебе будет больно — скажи… — прерывающимся голосом потребовал Влад, чуть ускоряясь, и я энергично закивала.
Он взял мои ноги и поставил их себе на плечи. Погладил бёдра, наклонился, согнув меня буквой «зю» — и резко вошёл до упора.
Я вскрикнула.
— Больно? — он остановился, посмотрел на меня с беспокойством.
— Не-е-е! — я почти закричала. — Ещё!
Влад улыбнулся с предвкушением… и за следующие пять минут я почти сорвала голос от удовольствия. Кричала так, что стены дрожали…
Но он заходил так глубоко, что это было совершенно невероятно. Задевал внутри какую-то особенно чувствительную точку — и выходил, растягивая меня до предела. Всё быстрее и быстрее…
— А-а-а! — в конце концов закричала я, вцепляясь пальцами в простынь и содрогаясь от острого, пронзающего тело удовольствия.
— Моя, — прошептал Влад, целуя меня в уже почти сухие от постоянных криков губы. — Моя Леся…
Ещё несколько резких глубоких движений — и он, застонав, вышел из меня. Задрожал, прижимая ко мне большой и горячий член, — и кончил мне на живот.
Да, Леся… Вот это у тебя утро…
Какое-то время мы молча лежали, и я была благодарна Разумовскому за это молчание. Хотя, подозреваю, он делал это вовсе не из чувства такта, а просто потому что безумно устал.
Леся, ты садист. Босс сутки не ел, а ты его так…
И вообще меня не отпускало ощущение, что это я его соблазнила, а не он меня.
Нет. Не может быть.
Ведь не может же, да?
— Надо вставать, — сказал в конце концов Разумовский, тяжело вздыхая. — Хотя очень не хочется. Тебе ведь надо домой, да, Лесь?
— Да, — я кивнула. — А мы с вами всё-таки на электричке поедем или на такси?
— Леся, — в голосе босса вдруг прорезалось раздражение, — ну-ка, посмотри на меня.
Ой-ой. Не глядя как-то легче…
— Леся. Ну что ты как маленькая, ей-богу!
Я перевела на Разумовского свой смущённый взгляд, несколько секунд пялилась в его рассерженное лицо, а потом вспыхнула и опустила голову.
Точнее, почти опустила. Он не дал. Пальцами поднял мой подбородок, возвращая в прежнюю позицию.
Тогда я закрыла глаза.
— Леся! — босс фыркнул. — Господи, да за что же мне это. Ну-ка открой глаза.
Я помотала головой.
— Леся!
Я опять помотала головой.
— Уволю!
— Не уволите, — пискнула я. Но ведь не уволит же, да?
— Так, — голос Разумовского уже дрожал — то ли от злости, то ли от смеха. — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому…
Я охнула, почувствовав, как он раздвинул мне ноги и ввёл в меня палец. Тут же распахнула глаза — и сразу наткнулась на лукавую улыбку.
— Назови меня по имени, Лесь, — повторил он, нависая надо мной.
Ы-ы-ы. Опять он за своё.
— Леся! — Разумовский грозно свёл брови, а заодно задвигал пальцем.
— Вы чудовище! — выдохнула я, пытаясь отползти от него, но куда там!
— Неправильный ответ, — и к первому пальцу присоединился второй. Я захныкала. — Скажи: «Ты чудовище, Влад».
Да пожалуйста!
— Ты чудовище, Влад!
Он удовлетворённо улыбнулся, кивнул.
— Прекрасно. А ещё кто я?
— Тролль!
— О да. А ещё?
Большой палец босса принялся ласкать клитор, и я окончательно сдалась.
— Кто угодно. Кто хотите. То есть, кто хочешь…
— Молодец, Леся…
В общем… это был третий мой оргазм за утро.
А потом мы всё же соизволили встать, одеться и спуститься к завтраку. Нам повезло — в этом доме отдыха завтрак был до одиннадцати, так что Влад наконец-то смог поесть.
Не макарон, нет. Овсянки. Но тоже неплохо…
Сразу после завтрака Разумовский сходил к Чудинову, подписал договор, а потом вызвал такси.
И только уже в салоне автомобиля, везущего нас обратно в Москву, я вдруг заметила, как босс плохо выглядит.
Бледный, под глазами тени…
Вот тут меня и накрыло стыдом по-настоящему. Леся, это не он чудовище, а ты!
— Как вы… то есть, как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — ответил Разумовский спокойно.
— Врёте, — пробурчала я, и он посмотрел на меня с укоризной. — Прости. Врёшь.
— Вру, — подтвердил босс. — Причём безбожно. Но что толку в правде в моём случае, Лесь? Приеду, поем нормально, высплюсь, и всё будет хорошо.
— Может, врача?..
— Посмотрим, — Влад улыбнулся, притянул меня к себе и чмокнул в макушку. Как маленькую. — Ты только не волнуйся, ладно? Я справлюсь.
Я не могла не волноваться. Теперь уже не могла…
— Я попробую…
А ведь ты тоже безбожно врёшь, Леся.
Даже пробовать не будешь… Невозможно это для тебя. Сходить с ума от беспокойства по тем, кого любишь — в твоём характере.
— Вы… ты только водку больше не пей.
— Не буду, — он фыркнул. — Обещаю.
— Опять врёшь?
— Теперь нет. Но понимаешь… кроме водки существует множество других напитков с таким же градусом. Коньяк, например…
Я надулась.
— Тролль…
Разумовский засмеялся и даже стал чуть лучше выглядеть.
— Смешная ты, Леся.
Ох, лучше бы он этого не говорил…
Смешной быть хорошо, пока речь не заходит о любви. А разве можно любить того, над кем постоянно ржёшь?
Вот я тоже думаю, что нет…
Приехав домой, я ещё какое-то время держалась. Сварила суп, убрала квартиру, помыла посуду, поела и попила чай вместе с родителями. Рассказала им про командировку, опустив, конечно, все интимности. Зато в красках расписала парк дома отдыха и макароны Чудинова.
Мама с папой смеялись. Я очень люблю, когда они смеются.
Смех — это хорошо. Это гораздо лучше, чем слёзы.
Эти самые слёзы потоком текли из моих глаз, когда я вновь закрылась после полуночи в ванной и включила воду.
Зачем ты пришла к нему в комнату, Леся? Зачем осталось на ночь? Почему позволила взять себя утром?
Как теперь работать? Как жить?
Плохо быть игрушкой, Леся. Дети вырастают и забывают про свои игрушки.
Это только вопрос времени…