Чудовища не ошибаются (СИ) - Эрос Эви. Страница 34

— Какая же ты невероятная… — шептал он, почти сразу начиная вколачиваться в меня с бешеной скоростью. От каждого движения я подавалась вперёд и тёрлась сосками, ставшими невероятно чувствительными, об обивку дивана. — Я не хочу, чтобы тебя трахали другие мужики, Леся. Если тебе так нужны деньги, я готов платить. Сколько ты хочешь, Леся?

Мышцы словно одеревенели, когда я услышала эти слова. Я не понимала, с чего он всё это взял. Какие другие мужики? Какие деньги?!

— Леся… — простонал Разумовский, размашисто вошёл в меня в последний раз — и содрогнулся, дрожа всем телом. Кажется, он получил своё удовольствие…

Но я — нет. После его слов я ни о чём больше не могла думать. И как только Влад перестал дрожать, я осторожно отползла от него, встала, надела бельё, колготки, поправила юбку.

И только потом взглянула на своего… бывшего босса.

На его висках и над верхней губой блестели капельки пота. Мне очень хотелось слизнуть их…

Глупая, глупая Леся.

— Значит, вы хотите платить мне за секс? — спросила я тихо, и вздрогнула от пронзившей тело боли, когда Влад кивнул.

— Да. Я не желаю делиться тобой, Леся. Ни с кем. Если тебе так нужны деньги, я готов… Сколько?

Он будто выталкивал из себя слова. И я — тоже.

— Деньги да, нужны. Но… не настолько. Я увольняюсь.

Я развернулась и пошла к выходу. Влад кинулся за мной, на ходу пытаясь натянуть штаны, и я бы непременно съязвила по этому поводу, если бы мне не было так больно.

— Леся!

— Не нужно меня провожать. Я прекрасно знаю, где выход.

И пока Разумовский боролся с ремнём, я выскочила в приёмную, быстро переобулась, схватила свою сумку и куртку — и ринулась прочь из офиса.

Я так и не поняла, почему он решил, будто я готова спать за деньги с кем угодно. Но, по правде говоря, я и не хотела этого понимать.

Грязь, какая грязь… он словно вымазал меня в ней. Не хочу даже думать, не хочу прикасаться, не желаю рассуждать.

Я бежала к выходу из офиса, а следом за мной, наступая мне на пятки, шагали две мои неразлучные подружки.

Я хорошо знаю их имена… Вот уже четыре года они мои постоянные спутницы.

Отчаяние и безнадёжность…

Домой я пошла не сразу, какое-то время сидела в сквере под окнами. Во-первых, у меня немного болела попа, да и между ног чуть саднило, поэтому я странновато ходила — в раскоряку. Боялась, что родители заметят…

А во-вторых, рабочий день ещё не закончился — да он ещё толком и не начинался — и если бы я появилась дома настолько рано, это вызвало бы вопросы, на которые у меня не имелось ответов.

Ну и в-третьих — я должна была успокоиться. Хотя бы немного. Появляться перед родителями с таким лицом нельзя.

Так что я дождалась, пока часы на моём мобильном телефоне не стали показывать три часа дня, и только тогда пошла домой.

Мама готовила обед, а папа сидел на кухне и пытался что-то слепить из мягкого детского пластилина. Поднял голову, когда я вошла, улыбнулся.

Он уже четыре года улыбался только на одну сторону лица. Но теперь, после нескольких занятий в реабилитационном центре, направление в который подарил мне Разумовский, папина улыбка чуть-чуть изменилась. Совсем немного, но я была ужасно рада этим изменениям.

Хоть что-то хорошее осталось мне от Влада…

— Как дела, Леся? — спросил папа. Я села рядом на стул, погладила папину левую руку.

— Всё отлично. Как всегда.

— Ты выглядишь уставшей, — обеспокоенно сказал папа. Я ободряюще улыбнулась.

— Ничего. Завтра высплюсь. Завтра у меня выходной.

— С чего вдруг? — удивилась мама, отворачиваясь от плиты.

Держи лицо, Леся. Держи, чёрт бы тебя подрал!

Удержала.

— Начальник уехал в командировку, а меня отпустил до конца недели. Здорово, правда?

— Здорово, — кивнула мама. — И чем будешь заниматься завтра?

Работу буду искать, чем же ещё…

— Пойду в кино, мам. Тысячу лет там не была.

— Это правильно, — она явно обрадовалась. — Отдохни хоть немного. Я тебя завтра не буду будить, чтобы ты выспалась.

Я только улыбнулась. Вряд ли я вообще засну…

Думать о случившемся по-настоящему я смогла только через пару часов. Вяло, конечно, но всё же — думать.

Влад взбесился именно после моего разговора с Юрьевским. Значит, он его слышал. Каким образом? А, неважно. Главное — он напридумывал себе что-то жуткое из-за этого разговора. Хотя ничего жуткого там не было и быть не могло…

Замешан ли в этом сам Юрьевский? Понятия не имею. Но всё равно надо ему позвонить. Если замешан — пусть это останется на его совести. А если нет, то надо его предупредить, что работать у него я не смогу.

Не так близко от Влада. Не теперь, когда он думает, что я готова раздвигать ноги перед любым мужиком, у которого есть деньги.

Я ухмыльнулась и покачала головой. Мужчины… ну где логика? Если бы я действительно могла трахаться за деньги, разве я сохранила бы девственность до двадцати двух лет? С учётом моей финансовой ситуации… Маловероятно.

Сердце кольнула иголочка боли.

Ладно, Леся. Не думай. Не было ничего.

Это тебе просто приснилось.

Я вздохнула и потянулась к телефону.

Распахнутые настежь окна, трескучий от мороза воздух, и сигаретный дым, наполняющий кабинет несмотря на открытые окна.

— Ты же не куришь.

— Отвяжись, Макс. Коньяк есть?

Звон стекла, янтарная жидкость в бокале, горечь во рту.

— Я же говорил, все бабы одинаковые, — легкая понимающая усмешка. — Ты только давай… без эксцессов. Слышишь, Влад? Не стоит оно того.

— А что тогда стоит? Я не понимаю чего-то, наверное, Макс. Неужели я мог быть так слеп?

— Тебе напомнить, как слеп был я?

Влад покачал головой.

— Нет. Лучше налей ещё.

Юрьевский кивнул, наполнил оба бокала. Прикурил, выпустил в потолок струю дыма и ухмыльнулся.

— Она наверняка скоро мне позвонит.

— Зачем?

— Ты же её уволил. Она должна утвердиться на новом месте. Подтвердить, что готова… и на товар есть купец.

Разумовский скривился.

— Отвратительно. Но ты ошибаешься — я не увольнял, Леся сама ушла. Я поначалу был готов убить её, а потом понял — не могу, всё равно хочу быть с ней. Предложил ей денег за секс… и она ушла.

Макс нахмурился, но ответить не успел — зазвонил стационарный телефон. Он нажал кнопку громкой связи.

— Максим Иванович, вам звонит какая-то девушка. Представилась Олесей и попросила соединить.

Юрьевский хмыкнул.

— Спасибо, Вика. Соединяй.

Влад подался вперёд, сжимая в руке бокал с недопитым коньяком.

— Алло. — Голос у Леси был совершенно спокойный, бесстрастный. — Максим, я хотела бы отменить нашу с вами договорённость. К сожалению, у меня… изменились обстоятельства. Мне жаль, но вам придётся искать другого секретаря.

Несколько секунд Юрьевский молчал.

— Что случилось, Олеся? Вы нашли другую… работу? — он явно намеренно запнулся на слове «работу», и Влад недовольно заскрипел зубами.

Это было несправедливо. Леся была образцовым секретарем. Внимательная, исполнительная, трудолюбивая. Она даже почти не ошибалась…

— Нет, — её голос чуть дрогнул. Совсем немного. — Боюсь, во время нашего с вами сегодняшнего разговора вы могли превратно меня понять. Я секретарь, а не… девочка для интимных услуг. Тут я помочь не смогу.

— Тогда почему вы поначалу согласились? — спросил Юрьевский насмешливо. — Что же не послали меня?

Она выдохнула и вдруг выпалила:

— Потому что только такой законченный извращенец, как вы, могли истолковать фразу «на тех же условиях, что у Разумовского» как «хочу трахать вас так же, как он». Я говорила с вами об условиях, прописанных в моём трудовом договоре. А не о ваших интимных фантазиях.

Гудки. Бросила трубку.

Юрьевский, казавшийся сейчас оглушенным, нажал кнопку отбоя.

Влад допил остатки коньяка, тяжело бухнул бокал на стол — так, что он едва не треснул пополам, — и зло сказал: