Мне не стыдно (СИ) - Эрос Эви. Страница 35

— А что ты хотела, мам? — спросила я, уставившись в кашу. Сейчас начнётся…

Но, к моему удивлению, ничего не началось. Мама лишь пожала плечами, отхлебнула чаю и ответила:

— Да просто с тобой пообщаться хотела, Рита. Четыре года не видела.

Я могла бы сказать, что она сама виновата, но не стала.

Перед моим отъездом во Францию случился развод с Матвеем, и мама, узнав об этом, проела мне всю плешь. Сколько времени потеряно на бесполезного мужика, да надо срочно замуж, да ты теряешь время, да у меня есть кандидат… Ужас.

И я сбежала в Европу. Но даже по телефону мама продолжала меня доставать, пока я наконец не психанула и не бросила трубку.

Порой я мучалась, думала ответить на её звонок, но… останавливала себя. Мне хотелось покоя хотя бы на время.

— Я и торт купила, и шампанское. Всё гниет в холодильнике.

Я удивлённо моргнула, поднимая голову.

— Торт и шампанское? — Это было не слишком похоже на маму… Она вроде не пьёт?.. — Ну… торт можно и новый купить, а шампанское точно не испортится. А какой торт хоть?

— Птичье молоко. Я же помню, что это твой любимый.

У меня сразу слюнки потекли.

— А как ты думаешь… мне сейчас можно торт? В смысле, пока окончательно не выздоровела.

— Если очень хочется, то можно, — усмехнулась мама, и я чуть со стула не свалилась.

Никогда в жизни она не разрешила бы мне подобное раньше.

Не понимаю… маму подменили?..

Верещагин явился к Мишину в среду. Причём не в приёмные часы. Но Сергей даже не стал спрашивать, каким образом тот миновал охрану и договорился с врачами — деньги в этом смысле всегда творили чудеса.

— Ну что, как здоровье? — спросил Юрий Алексеевич насмешливо, садясь на табуретку возле койки Мишина. Другие больные им не мешали — Сергей лежал в отдельной палате. И да, это чудо тоже сотворили деньги…

— Живой, и на том спасибо, — хмыкнул Мишин, чуть приподнимаясь на постели. — Говорят, скоро выпишут. Без осложнений обошлись.

— Ну как заказывали, — ехидно улыбнулся Верещагин, и Сергея от такой наглости чуть не перекосило. — Ты как, ничего умного не надумал?

— Где уж мне, — осклабился Мишин. — Особенно после ударов тупыми предметами. Я и раньше-то был туговат на ум, а теперь уж вообще… туп.

— Значит, надо стимулировать. Вот, держи. — И Юрий Алексеевич кинул на кровать какую-то бумагу.

— Что это?

— Ну смотри сам. Или ты вместе с умом и зрение растерял?

Мишину очень не хотелось глядеть ни на какие бумажки. Но откровенно посылать Верещагина тоже было нельзя — Сергей всё ещё надеялся решить дело миром. Поэтому он взял в руки брошенный Юрием Алексеевичем документ и убедился, что это действительно документ.

А конкретно договор на дарение. Семейной фирмы Мишина. Оформленный, заверенный… ему оставалось только подпись свою поставить.

— Я решил, что это как-то неправильно — мы ведь с тобой только на словах договорились. Надо бы делом подкреплять свои обещания, да? Вот я и подкрепляю. Как женишься на Крис — поставишь подпись, и всё будет твоё целиком и полностью. Ты этого разве не хочешь?

Змей-искуситель.

Нельзя сказать, что Сергей совсем уж не хотел вернуть фирму. Где-то глубоко внутри тлело это старое желание — совсем маленький уголёк, но он был. Однако это желание не шло ни в какое сравнение с желанием сделать счастливой одну рыженькую Ромашку.

— Юрий Алексеевич, я хотел вас спросить… Почему вы так и не женились?

Верещагин посмотрел на Сергея с изумлением.

— При чём тут это?

— Вы ответьте на вопрос, пожалуйста.

Отвечать отцу Кристины явно не хотелось. Изумление сменилось недовольством, но Мишин продолжал упрямо молчать, глядя на собеседника, и в конце концов Юрий Алексеевич сдался.

— Мы с женой прожили вместе двенадцать лет прежде, чем родилась Крис. Марина лечилась, никак не могла забеременеть. А когда всё же смогла, заработала себе кучу осложнений и десять лет назад умерла. Я просто не вижу рядом с собой другую женщину.

Сергей кивнул — он слышал эту историю от самой Кристины, только в более эмоциональном варианте. «Папа так любил маму, так любил!» — восклицала она.

О любви Верещагин, конечно, не сказал, но Мишину это было ясно и так.

— Тогда почему вы не хотите понять меня, Юрий Алексеевич? По голове стучите, контракты приносите. Я признаю — я дурак, что вообще затеял эту нашу с вами сделку. Полный придурок. Но на тот момент я ещё не знал, что в моей жизни вновь появится Рита. И что бы вы ни говорили — я не хочу обманывать Крис. Она хорошая девочка, я желаю ей счастья.

Верещагин скрестил руки на груди и нахмурился.

— Думаешь, кто-то сделает её более счастливой, чем ты?

— Уверен.

— Послушай, Сергей… Я же не запрещаю тебе любить другую женщину. Риту, Олю, Наташу… Кого хочешь люби. Чем плохо? И фирму вернёшь заодно.

— Я так не смогу. И Рита не сможет.

Верещагин отвёл глаза и пробормотал:

— Идеалисты грёбаные…

Только в этот момент Мишин смог наконец расслабиться — понял, что вроде бы получилось…

— А сами-то вы кто, Юрий Алексеевич? — рассмеялся он, возвращая бывшему будущему тестю договор на дарение. — Не идеалист разве? Жену ведь до сих пор любите, хоть и десять лет прошло. А Крис почему-то решили женить на человеке, который её так любить не сможет. Думаете, она менее достойна любви, чем ваша Марина?

Верещагин покачал головой.

— Упустил я её. Поначалу, пока Марина болела, мы с ней Крис избаловали, потом я горевал и тоже баловал… Так что теперь Крис милая, но звёзд с неба не хватает. Да и вообще ей слишком легко всё доставалось, не понимает она ценности некоторых вещей. Ты первая «вещь», которая вдруг взбунтовалась и не хочет сама плыть к ней в руки, поэтому дочка сейчас в большой растерянности.

— Может, это и лучшему, Юрий Алексеевич? Кристине ведь не всегда будет восемнадцать. И вы тоже… не вечны.

— Поэтому я и хотел её замуж выдать. Именно за тебя. Знал, что не обидишь, и сможешь обеспечить ей спокойную и счастливую жизнь. А то, что изменять будешь — ну так она о том и не узнала бы. Точно не передумаешь?

— Точно.

Они немного посидели молча. Сергей не знал, о чём он думает Верещагин, а сам он думал о том, что Юрий Алексеевич чем-то напоминает ему маму Ромашки.

Оказывается, любить своего ребёнка — этого мало. Нужно ещё совершать правильные поступки и говорить верные слова. Не ломать, не пытаться построить судьбу отпрыска по своим собственным представлениям, уметь принимать не только его достоинства, но и не недостатки.

Удивительно, как такие похожие ошибки приводят к настолько разным последствиям. Кристина — абсолютный ребёнок, избалованный до мозга костей. Хорошо, что совсем не злой…

И Ромашка — человек без детства, с целым клубком психологических проблем. Правда, там не только мама постаралась, но и Мишин. А мама была отправной точкой, началом и корнем всего.

Интересно, они помирились?

— Ладно, я пойду, — сказал Верещагин, вставая с табуретки. — Засиделся. Выздоравливай.

— Спасибо, — усмехнулся Сергей, а про себя подумал: «Вашими молитвами…»

Обожаю сидеть в постели, ничего не делать и лопать торт.

Вот только делаю я это крайне редко. И уж точно не при маме…

Но в этот раз мама и сама лопала «птичье молоко», усевшись рядом со мной. Принесла поднос с кухни, чтобы не испачкаться, и две тарелки со здоровенными кусками торта на них. И чай.

— Только подожди, пока согреется, а то у тебя горло, — сказала она, и я кивнула, признавая её правоту. Учитывая тот факт, что раньше мама никогда в жизни не разрешила бы мне подобное безрассудство, подождать, пока согреется торт — мелочи.

— Вкусно. Спасибо, мам.

— Да не за что.

Я, честно говоря, и не собиралась у неё ничего спрашивать. Наверное, боялась, что как только спрошу, эта новая мама исчезнет, и вновь появится та, которую я знала всю свою жизнь. Отберёт торт, уложит в постель, завернув в кокон, и начнёт бухтеть, какая я глупая и безответственная, и что бы я без неё делала.