Мне не стыдно (СИ) - Эрос Эви. Страница 4

Как тогда, на первом курсе, когда он подкинул дохлую муху мне в чай.

После обеда Мишин повёл меня знакомиться с коллегами. Ничего не попишешь — традиция. Водил по отделам и как китайский болванчик повторял: «Это Рита, наш новый менеджер, прошу любить и жаловать». Я старательно улыбалась, претворяясь доброй и славной девочкой.

— Всё, — выдохнул он примерно через полчаса. — Сейчас ещё к генеральному зайдём ненадолго.

Я пожала плечами. К генеральному так к генеральному. Юрьевский не Мишин, к нему негатива я пока не испытывала.

— Макс, — сказал Мишин, постучавшись и заходя в кабинет к генеральному совершенно по-простому, — я тебе привёл познакомиться нашего нового сотрудника. Вот, это Маргарита Ром… то есть, Маргарита Ракова. Она теперь вместо Светы будет работать.

Юрьевский встал из-за стола, кивнул и улыбнулся мне. Красивый мужчина, если бы я умела таять, взглянув на красивого мужика, непременно бы растаяла.

Но увы. Мишин сделал мне качественную такую прививку против красивых мужиков.

— Очень рад, Маргарита. Меня зовут Максим Иванович. Света мне про вас рассказывала.

— Надеюсь, только хорошее, — пошутила я, немного смутившись.

— Разумеется, — он улыбнулся чуть шире. — А вы не стойте, садитесь, я хочу с вами поговорить.

Мишин взял меня под локоток — я с трудом удержалась от того, чтобы не отдёрнуть руку — и подвёл к одному из кресел. Придвинул его ближе к столу, сам сел рядом на стул.

А я опустилась в кресло. Точнее, попыталась. Расслабилась ты, Рита, отвыкла от постоянного присутствия этого гада в твоей жизни… Иначе непременно насторожилась бы. Мишин усаживает тебя в кресло… Ну не бред ли?

В общем, это самое кресло издало какой-то подозрительный невнятный звук, резко опустилось вниз, а потом повалилось вбок, захватив с собой и меня. Всё это произошло так стремительно, что я даже не успела среагировать, и позорно свалилась на пол, больно ударившись рукой о ножку ближайшего стула.

Ну, Мишин! Зараза.

Да и ты тоже хороша, курица безмозглая…

— Господи, Рита! — воскликнул Мишин и бросился меня поднимать.

Ух, я бы ему сказала. Ух, я бы ему вмазала.

Но с другой стороны меня бросился поднимать ещё и генеральный, так что я решила промолчать и спрятать все негативные эмоции поглубже.

Я Ромашка, девочка-цветочек, я ничего не поняла и ни во что не врубилась.

Как он сказал тогда, в первый же день нашего первого курса: «Ты ещё, небось, в куклы играешь».

Ага. Играю. И втыкаю в них иголки по ночам…

— Ничего-ничего, — пропыхтела я, садясь рядом на стульчик и потирая ушибленную руку. — Всю жизнь мне не очень везёт. Но не обращайте внимания, к работе это не относится.

Конечно, не относится. Это относится только к нашему общему с Мишиным прошлому, в котором кто-то кого-то так и не прибил.

— Извините, — сказал Юрьевский. — Я не знал, что кресло сломано. На него давно никто не садился. Сергей хотел, чтобы вам было комфортнее, а получилось наоборот.

Разумеется. Он все пять лет в институте, видимо, хотел, чтобы мне было комфортнее.

Да уж, не зря я никогда не верила в то, что люди меняются. Вот и Мишин… двенадцать лет прошло, а он всё никак не успокоится.

Хотя надо признать — с кресел я ещё не падала. То есть, он всё же смог нечто новенькое придумать. Молодец! Пять баллов ему в дневник и печать на лоб.

И бес в ребро.

— Рита, — начал Мишин, когда мы вышли из кабинета Юрьевского, — надеюсь, ты понимаешь, что я тут ни при чём?

Да-да-да. Как те кикиморы из сказки Александра Роу, которые высовывались из болота и кричали, что они тут тоже «совершенно ни при чём».

Конечно-конечно… А я всё та же наивная Ромашка и мне по-прежнему восемнадцать лет.

— Понимаю, — я иронично усмехнулась. Мишин нахмурился.

— Честное слово, Рита. Не знал я! Ну неужели ты считаешь, что в кабинете генерального стали бы держать сломанное кресло?

Может, и не стали бы. А может, ты специально пришёл и подкрутил в нём какое-нибудь колёсико перед моим появлением в кабинете Юрьевского. Хороший способ намекнуть на новую войну, разве нет?

Да, я параноик. Правда, это относится только к Мишину. Но очень сложно ожидать чего-то хорошего от человека, который делал тебе только плохое.

— Ерунда, — буркнула я, вновь потирая ушибленную руку. — Забудь. Я пошла работать.

— Рита…

— Ерунда, говорю.

В совпадения я никогда не верила. Так же, как и в то, что люди меняются.

Но на первый раз я, пожалуй, сделаю вид, что поверила. Посмотрим, как Мишин станет вести себя дальше и что придумает, чтобы вывести меня из себя.

Сергей не видел Кристину уже две с половиной недели — собственно, всё то время, пока болел. И не мог сказать, что сильно соскучился. Но раз уж она изъявила желание приехать — почему бы и нет?

Да и в целом ему будет полезно с ней встретиться. А то весь день в голове мысли про Риту Ромашкину вертятся-крутятся, и никакого покоя от них.

То Мишин думал о сломанном кресле в кабинете Макса — и как он вообще умудрился так опростоволоситься? Нарочно не придумаешь…

То вспоминал дурацкую дохлую муху в её чае. И зачем забросил? Увидел на подоконнике сдохшее насекомое лапками кверху, задумался о бренности жизни. А тут Ромашкина мимо проплыла. Волосы блестят, распущенные, подбородок вверх вздёрнут, губы сжаты… И Сергей схватил муху, пошёл к выходу, а когда проходил мимо усевшейся за столом Риты, кинул эту самую муху ей в чай.

Мишин уже был в дверях, когда услышал судорожный вздох, а следом удушающий кашель. Он думал, она хотя бы завизжит… Но Рита никогда не визжала.

Потом он вспоминал её восемнадцатый день рождения. Господи, какой же он идиот… был.

Сергей тогда поймал Ритку буквально у выхода, приобнял, проникновенно поздравил с такой важной датой, а сам в это время прицепил сзади ей на кофточку бумажку с надписью: «А мне сегодня 18! Теперь я могу заниматься СЕКСОМ!».

Все вокруг хихикали, некоторые даже ржали, но никто не говорил Ритке, в чём дело. Она смотрела удивлённо, озиралась по сторонам, однако ей и в голову не приходило сунуть руку за спину.

Закончил веселье декан их факультета. Он, в отличие от одногруппников, Риту любил. Сорвал с её спины листок, прищурился, глядя на притихших студентов, и процедил:

— Это кто сделал?

Все, конечно, молчали. И смотрели на декана. И только Мишин — на Ритку. Она, конечно, задрала голову ещё выше, но в глазах дрожали слёзы.

— Хорошенькое дело, — усмехнулся преподаватель. — Как маленьких девочек обижать, так вы первые. А как в поступке своём сознаваться — так в кусты. Рита, ты знаешь, кто это сделал? Он ведь должен был подойти близко…

— Не знаю, — отрезала Ромашкина. Не выдала его почему-то.

И тогда Сергея прорвало:

— Да я это был, я! — завопил он, шагая вперёд и закрывая собой почти плачущую девчонку. — Я пошутил просто, Михаил Эдуардович…

Мишин потом почти целый месяц ездил, как декан это называл, на «исправительные работы» в главный корпус. Территорию убирал, бумажки с место на места перекладывал, стены какие-то мыл.

Перед Ритой он тогда извинился, но когда декан ушёл, приблизился и шепнул ей на ухо:

— Так ты довольна, что теперь можешь заниматься сексом?

Она толкнула его в грудь ладонью, зашипела в лицо, словно змея:

— Иди ты в задницу, Мишин! Сволочь!

И убежала. На следующую пару не пошла.

А он все полтора часа сидел и осторожно трогал рукой место на груди, куда его толкнула Рита.

Придурок. Лучше бы цветы ей подарил. Нормальные цветы, а не те дурацкие, которые ты перцем посыпал. И не лень тебе было, идиоту?

Понимал же, что над ребёнком издеваешься. От этого тебя и колбасило. Желания-то у тебя к ней были совсем не детские…

Но неужели она так и не поняла?.. Теперь Сергею казалось — это было очевидно…

Кристина приехала к восьми. Привезла с собой кучу еды, а ещё какую-то розовую коробку. Мишин хмыкнул, взял её в руки, погремел содержимым.