Мне не стыдно (СИ) - Эрос Эви. Страница 8

— Он какой-то не очень радостный был, — протянула Варя. — Я только не поняла, почему. Будто бы ждал, что из этой ручки вылетит чёртик и плюнет ему в глаз.

«Да уж наверняка ждал», — фыркнула я про себя, отламывая ложечкой кусок торта. На всякий случай понюхала — пахнет вроде нормально…

Но Мишин к моему куску торта точно не приближался. Тогда что он сегодня учудит? Ну не может быть, чтобы он не поиздевался надо мной в день своего рождения. Это же традиция. Его и мой день рождения всегда заканчивались славным издевательством над Ритой Ромашкиной.

И чем больше проходило времени, тем сильнее я нервничала. Зачем я вообще пошутила над ним с этой дурацкой ручкой? Сейчас ещё изменит сценарий, озлобясь. Как тогда, когда я заперла его в аудитории…

Вспоминать не хотелось, и я погрузилась в работу.

— Ты на обед пойдёшь? — буркнула со своего места Варя, отправляя в рот здоровенный кусок торта.

— Вряд ли. Вон я какое жирное чудо себе отпилила. Тут калорий дня на три.

Варя вздохнула и покосилась на мой пончик, который до сих пор лежал на салфетке.

— Даже не мечтай, — пригрозила я ей пальцем. Вот уйдёт в туалет, под шумок выброшу в мусорку…

Но в итоге я забыла про этот несчастный пончик. Заработалась.

Варя убежала домой в пять часов вечера, отпросившись у Мишина на какое-то там свидание. А я ждала шести, чтобы тоже пойти домой. У меня были большие планы на вечер и выходные. Планы по приведению в порядок съёмной квартиры…

В шесть, как по сигналу, из своего кабинета вышел Мишин. Я в это время выключала комп. Моя старая сумка, привезённая ещё из Франции, стояла на перегородке, и Мишин обратил внимание сначала на неё, а потом уже на меня.

— Хорошего вечера, Рита, — сказал он спокойно, опустил взгляд… и заметил свой пончик. — Что же ты… так и не съела?

— Нет, — я вспомнила про пончик, взяла его в руки — и выкинула в мусорное ведро. Он шлепнулся туда с громким приветливым «шмяк». — И не съем.

Мишин проводил взглядом почивший пончик и слегка усмехнулся.

— Ты меня демонизируешь.

— Нет, — во второй раз сказала я. — Всего лишь не идеализирую, в отличие от всех прочих коллег. Тебе полезно… для разнообразия. А то тебе всю жизнь все в рот смотрят.

— Не все. Ты же не смотрела.

Вот дурак.

— Короче, — я взяла в руку сумку и вышла из-за перегородки, — я пошла.

Но чтобы нормально выйти, мне нужно было, чтобы Мишин отошёл в сторону. Но он не отходил.

— Это был просто пончик, Рита. Самый обычный пончик.

— Хорошо, — я уже начинала злиться. — Самый обычный пончик, который я не съела. Или я не имела права его не есть?

— Имела, — ответил Мишин, пристально глядя мне в лицо. — Но меня интересует, почему ты его не съела.

— Знаешь, — я сделала шаг вперёд и встала к Мишину практически вплотную, — я уже много лет терпеть не могу острое. Не знаешь, почему?

Он вдруг опустил взгляд и посмотрел на мои губы. Мне даже захотелось их облизнуть… А ещё стало жарко в самом низу живота.

Ерунда какая-то.

— Знаю. Из-за той шоколадки.

— Разве только из-за шоколадки? Ещё были перчёные цветы.

— Были, — выдохнул Мишин, и его дыхание коснулось моих губ. И я непременно сделала бы шаг назад, если бы не понимала, что это будет выглядеть как отступление.

— Как я тогда чихала, помнишь? А тебе было смешно.

— Было, — подтвердил Мишин, и во мне внезапно вспыхнула злость.

— Тебе не стыдно? — прошипела я, поднимая руку и толкая его ладонью в грудь. Но он не отшатнулся. Накрыл мою ладонь своей, прижимая к себе плотнее, и меня будто бы чем-то обожгло.

— Нет, — он погладил мою руку. Голос его был немного хриплым и каким-то… ласкающим, что ли? — Мне не стыдно.

Зря Мишин это сказал.

Я окончательно разозлилась. И эти его слова, и моя реакция на его близость — всё это будто бы взорвало меня изнутри.

Я вырвала свою ладонь из его пальцев, размахнулась и довольно-таки сильно ударила Мишина по лицу.

Сильно и смачно. Звон вышел знатный…

Он отшатнулся, и я, ещё раз толкнув его в грудь, побежала к выходу. Даже если это кто-то видел — плевать.

В ту секунду мне просто хотелось убить его. Вот за это самое «Мне не стыдно». Заболели и заныли разом все шрамы, все застарелые обиды словно заново родились и напомнили о себе.

Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.

Чего же ты, идиот, прощения не попросил? Подходящий же был случай.

Вместо этого стоял и думал, как это удивительно — двенадцать лет прошло, а она всё так же пахнет. И глаза, и губы… Те же.

И вот это было ещё удивительнее. Глупое и даже злое юношеское чувство куда-то ушло, оставив после себя только то, что было действительно важно. То, что проросло глубоко в его душу, то, в чём был лишь свет, и никакой тьмы.

«Мне не стыдно»… Зачем он так сказал? Хотя нет — не зачем, а почему.

Теперь Сергей был другим человеком. И да — ему сегодняшнему не было стыдно, потому что он сегодняшний не стал бы обижать Риту.

Но ведь она говорила не про него сегодняшнего, а про того глупого мальчишку. И там было, чему стыдиться.

Надо было просто попросить прощения, и всё. А не разводить тут философские теории…

Сергей помотал головой. Щека горела. Он обернулся — офис, по крайней мере та его часть, где находились они с Ритой, был пуст.

Значит, никто не видел, как она ему вмазала. Это хорошо.

Только мало. По-хорошему, Рита должна хотеть ему что-нибудь оторвать. Так что она ещё вежливо…

Вообще забавно, что она считает его той же сволочью, какой он был тогда. Забавно… и немного обидно. Будто бы он не мог измениться. Остался там, в институте, законсервировался, и все эти годы только и мечтал подарить Рите шоколадку с перцем.

Интересно, хотя бы раз в жизни она взглянет на него… нет, не с любовью, а просто — нормально, как человек на человека? Без неприязни и даже ненависти. И что он должен сделать, чтобы Рита взглянула на него именно так? Тут ведь никакими цветами и извинениями не обойдёшься.

Нужно что-то серьёзнее…

С Кристиной Сергей столкнулся возле своего подъезда. В одной руке она несла коробку с тортом, а в другой — подарочный пакет. Взвизгнула от радости и кинулась Мишину на шею, чуть не уронив и торт, и подарок.

— С днём рождения, Серж!

Он усмехнулся и похлопал невесту по спине.

Интересно, как они смотрятся с Крис рядом друг с другом? Он — весь из себя в костюмчике, с кожаным дипломатом, и она — молоденькая девчонка, почти ребёнок, в топике и мини-юбке.

Иногда Мишин чувствовал себя педофилом. Он один раз пошутил — сказал это Кристине, и онемел, когда она поинтересовалась, нахмурившись:

— Педофил — это врач, который лечит педиков?

Жаль, что она спросила это абсолютно всерьёз. Если бы Крис могла столь же остроумно шутить, сколь говорить глупости, Сергей нашёл бы в себе силы простить собственную меркантильность по отношению к ней.

— Я твой любимый торт купила! Птичье молоко! — радостно возвестила Кристина, хлопая густо накрашенными глазами. — Ты рад?

— Конечно, котёнок, — кивнул Мишин, приобнял невесту за талию и повёл ко входу в подъезд. — Я очень голоден и очень рад.

Вот уж чего у Кристины было не отнять, так это внимательности к нему. Она очень хорошо помнила, что Сергей любит, а чего не любит есть, и потихоньку училась готовить. Крис по натуре была девочкой-наседкой, ещё и поэтому Верещагин так старался поскорее найти ей мужа — понимал, что пройдёт пара лет, и она сама справится, если он не подсуетится.

Лифт в доме Мишина был большой и чистенький, с огромными зеркалами по стенам. И Крис, как только они вошли внутрь и Сергей нажал на кнопку с цифрой десять, вдруг обняла его за шею, прижалась всей своей пышной грудью к его пиджаку и хрипло прошептала:

— А давай займёмся сексом.

Мишин поднял брови.

— Займёмся, котёнок. Это само собой разумеется.

— Нееет, ты не понял, — протянула Крис. — Давай займёмся здесь.