Дорогой плотин (СИ) - Ваон Андрей. Страница 17

— Он тебя чего, обижал? — вскинулся Антон.

— «Обижал»! Антон, откуда у тебя эта детсадовские словечки? — язвительно откликнулась на заботу Таня. Тот сразу потупился. — Так чего вы там говорите? Какие стре?лки-то?

— Ну, он развёл там переполох с плотинами?

— Да вроде всё носится с ними, ага.

— Вот. А народ уже сейчас утомится просто так лазить без чудес обещанных. К стенке его и прижмут. Ясен пень, что он на Ваньку и покажет.

Таня задумалась.

— Так и чего? Подумаешь. Припрутся ежель, то вроде несложно от ворот поворот дать. Разве нет?

— Так-то несложно, это понятно, — согласился Ванька. — Но как мы захотим снова туда пролезть, — он непонятно потянул шеей и глазами, куда-то вверх и за спину. — Ну, туда. Как там к борисовской плотине подступиться? Они ж наверняка караулить будут.

— Мы ж вроде порешили пока не лазить? Или нет?

— Решить-то решили. Тут, вон, и шумиха эта вокруг Сёмы… Но охота ж всё равно. Вон, братаны ещё там не бывали. Охота ведь, а? Сашк и Антох?

— Да можно, чёго там, — неуверенно протянули братцы. На приключения их всегда нужно было тянуть за уши, они только в «открытом бою» лезли на рожон, при всяких же замыслах тушевались и робели.

— Летом как-нибудь можно будет. Только когда не жарко, а то там в жару всё время купаются, — предложила Таня.

— Летом это да. Я, правда, может, уеду. Ненадолго, — признался вдруг Ванька.

— Куда уедешь? — спросила Таня, резко повернувшись к нему.

— Да мамка с папой на море берут. На Чёрное. В Крым поедем.

— Ого! Клёво! — завистливо присвистнул Андрейка. — Пальму привези, что ль?

— Да не растут там пальмы.

— Ну, камушек какой-нибудь, что ли?

— Камушек можно.

Они ещё пообсуждали наступающее лето, каникулы и многочисленные свои пацанские дела. Лишь Татьяна загрустила, примолкла и поглядывала вдаль.

— Далось вам это море разливанное, — Мельниковы собирались, дед Андрей бубнил под руку. — Чего, как буржуи будете там? С утра завтрак в постель, вечером танцы и прогулки под луной?

— Ну, положим, не в постель, но завтрак будет. А танцы и прогулки — это обязательно. Только ничего в этом буржуйского нету — для москвича, так, вообще, обычное дело, — подмигнул Алёне Пётр, раззадоривая отца. — Не ворчи, батя. Ванюшке покажем море, а в следующем году в поход, думаю, пойдём. В Сибирь.

При этих словах Ванька навострил уши. Как не будоражили его мысли про Крым и Чёрное море, Сибирь была магически притягательна в любой ситуации.

— Прямо вот в Сибирь? — уточнил он.

— Прямо вот. На Алтай. Ребята знакомые были там на шабашке — такие места, говорят! Закачаешься! Я бы тоже работать туда поехал, да и тут вроде пользы могу много принести. Да и как я вас брошу всех? А вот отпуск законный туда съездить — это милое дело! А, Алёнк?

— По мне так на море или в родной деревне получше будет, чем в какие-то дали дремучие ехать, — улыбнулась Алёна.

— Эх вы, молодёжь! Всё у вас не по-нашему, по-современному. Работы в огороде — не продохнуть, а они куда-то уезжают!

— Так, отец, мы ж не сельских хозяйством живём? В городе живём, считай! Я давно говорю, бросайте этот огород — вон, рынок в Ленино имеется, чего там только нет. Всё можно купить.

— Петь, так у нас же своё, своими руками выращенное. Огурчик хорошо ж с грядки сорвать, а? — вступила и Бабаня. За огород ей стало обидно.

— Хорошо, мам. Конечно, хорошо. Но ведь и разделение труда ж должно быть, согласись? Мне вас с отцом жалко — ведь вам же приходится копаться. Вскопать — это я могу, но сколько ещё хлопот всяких каждодневных… Эх, ладно. Сколько уже говорено. Хотите — запретить не могу. Но в отпуск, уж извините! Страна у нас огромная, надо узнать, как там и чего.

— Всё не сидится им. Деды ведь наши старались! — заворчал непонятно дед. — Чтобы вам ведь, чертякам спокойнее было. Ан нет! Всё равно куда-то тянет, на месте не сидится.

— Ладно, будет тебе, — остановил поток Пётр. — Чего, вроде собрались, что ли? Надо уж и ложиться, с утра рано на электричку. Удобно, что на Курский приедем, а?

— Удобнее было бы, если бы в Ленино можно было подсесть. Всё равно тут поезд проходит, — подкинул свои пять копеек дед.

— Удобнее. А ещё удобнее вышел из двери и сразу на море, — засмеялся Пётр. Настроение было отменное и бурчание деда, который просто боялся заскучать вдвоём с бабкой, не могло омрачить радостного расположения духа.

— 1962. Море

Ваньку накрыло и шваркнуло вниз, туда, где кишело всё камнями и пузырьками. В ушах зашумела, по телу заколошматило. Потом, не давая вынырнуть, крутануло вновь, завёртывая в клубок. Ванька начинал терять силы, от нехватки воздуха в груди распирало, солёная вода, казалось, наполнила его изнутри сверху донизу. Вдруг его выдернуло наверх, и он снова увидал свет. И испуганного отца, который с трудом удерживаясь в мощном прибое, нёс его на берег.

Потом Ваньку тошнило морской водой, саднило в носоглотке, и кружилась голова.

— А всё от того, что ремня тебе мы никогда не давали. Вот скажи, Вань, от чего ты такой, а? — Пётр разговаривал с сыном «по-серьёзному», выдерживая «взрослый» тон. На самом деле, он чувствовал сам себя виноватым — не заметили они с женой, как сына утаскивает вдруг накатившая волна. — Штормит, а ты в прибой полез. Зачем, а?

— Мне пацанам камушки надо было набрать. А штормом как раз интересные намыло, — Ванька оправдывался, лёжа головой у мамы на коленях. Она поглаживала его спутанным волосам.

— Камушки… Вон, их сколько, — Пётр махнул рукой вокруг.

Камушков было не видать под людскими телами. Народ заполнил каждый клочок пляжа, суженный штормящим морем. Солнце, тем не менее, жарило; люди загорали, играли в карты, лузгали семечки, распивали и разъедали. Отдых шёл своим чередом для сотен и тысяч.

Ванька, отлёживаясь в снятой комнатушке на жёсткой кушетке, смутно припоминал, как его замололо море. И понимал, что помнил не всё чётко и ясно. Значительный кусок из памяти выскочил, вместо него втемяшилось что-то расплывчатое, непонятное.

«Опять как тогда, видение что ли?», — думал он, напрягая мозг. Видение не видение, но сейчас в его голове выстраивались непонятные конструкции из карт, названий, фантастических картинок и загадочных образов. Он понял, что в этот раз ему открылась не только будущность родной деревни, но и всей страны. «Как приедем, нужно слазить в Проход. Только нужно попасть туда, где есть этот магазин „Книги“. В книгах уж должно быть много информации» Ванька с самого детства, под воздействием родительского воспитания (в первую очередь, маминого) испытывал неподдельное уважение к книгам. Верил, что книги несут не только увлекательные сюжеты, но и мысли о том, что и как в этом запутанном Мире устроено.

«Морское» видение не давало ему теперь покоя, он хотел скорее назад. Поделиться с друзьями и… и пролезть в эту временну?ю дыру. Оставалось отдыхать на море им немного, но былая радость от жаркого солнца, купания, игр с отцом, вкусной черешни и персиков испарилась. Теперь Ваньке всё было в тягость.

— Смурной какой Ванюшка после приключения этого, — вздыхала Алёна. Теперь и родительский отдых был омрачён настроениями сына. — А так ведь хорошо и весело было.

— Ладно уж, недолго осталось. Он же здоров? Здоров. Просто тоска по друзьям проявилась. Долго ж мы тут уже. Честно, меня и самого тянет уже назад.

— А я бы ещё тут позагорала, — Алёна вытянула свои длинные и уже тёмные ноги на покрывале. Ванька невесело копошился в слабом сейчас прибое.

— Куда тебе ещё? И так чёрная, как негритоска! — засмеялся Пётр, с удовольствием разглядывая красивую жену в новомодном бикини.

— Всё равно — нравится мне тут.

— Конечно, нравится. Огорода нет, черешня вместо вишни кислой. А мне охота нашей тишины, прохладных вечером и туманных рассветов. На рыбалку сходить с отцом. Да и грибы, наверное, пошли. Колосовикам самое время. Эх! Не «морское» наше мельниковское племя! Одну будем тебя отправлять на море, — Пётр всё рассуждал, поглядывая на сына в отдалении. — Хотя одну тебя опасно отпускать. Вона, сколько тут хануриков и прощелыг. Курортнички, — процедил он презрительно.