Галстук для моли (СИ) - Грей Стелла. Страница 29

– Ульяна, – Давид протянул руку и мимолетно коснулся моего плеча, после чего качнул головой в сторону: – Прогуляемся?

– С удовольствием.

– Устала? Ничего, что я на “ты”? – просто спросил он, предлагая мне опереться на его руку. Я не ответила, только неопределенно повела плечами и улыбнулась. Честно говоря, говорить вообще не хотелось. В тот момент я мечтала о снегопаде и ярко представляла, как томно оседают снежинки на мою разгоряченную кожу. А потом от нее идет пар…

– Пойдем, я покажу тебе, где можно отдохнуть, – словно прочитав мои мысли, заговорил продюсер, сам укладывая мою руку на свой согнутый локоть. – Представляю, что делает эта жара с твоим телом.

“И с мозгом”, – мысленно добавила я, чувствуя, как закипает в голове серое вещество, превращаясь в кашу.

Продолжая вымученно улыбаться, поползла за Давидом.

Жара изводила. Бросив последний взгляд в сторону импровизированной площадки для съемок, нашла взглядом Макса-фараона. Захотелось оттолкнуть звезду с кресла, отнять тюрбан и занять его место, приказав “рабам” продолжать работать опахалами. И плевать на репутацию, работу и все остальное.

А еще отчего-то задевало, что начальник не подумал обо мне, единолично скрывшись в тени. Стоило замаячить перед носом контракту, он забыл обо всем на свете, снова превратившись в железного карьериста с единственной мыслью: работа превыше всего.

Пока я мысленно ругала Старовойтова, Малкина и, почему-то, маму, пожелавшую мне встретить кашерного мужика, мы с Давидом обогнули бесконечные ряды автобусов и, к несказанному удивлению, вышли к огромному шатру.

– Входи, – предложил Фельдман, хитро улыбаясь и откидывая широкий полог, – если не боишься остаться со мной наедине.

О, бедный наивный мужчина!

В пятидесяти градусную жару я боялась только одного: остаться без тени над головой еще на пять минут. А уж красавчик, явно проявляющий ко мне интерес, пугал в последнюю очередь. Но, помня о том, каких девушек предпочитал мой спутник, я проявила железную волю, задержавшись на пороге. Потрепыхав ресницами, придала лицу всю возможную в такой ситуации одухотворенность и проговорила:

– Мы уже гуляли вдвоем, и ты не оставил мне поводов бояться. Но, возможно, я что-то упустила?

Давненько я не кокетничала. Или вообще никогда? Впрочем, Давид моей неопытности в этом деле не понял, приняв наивный вид за чистую монету.

– Нет, ты сказала все верно, – польщенно ответил он. – Я последний, кого здесь стоит опасаться. И, повторюсь, мне радостно снова видеть тебя.

Фельдман отступил, жестом приглашая пройти вперед.

Сдерживаясь из последних сил, уговорила себя не бежать вприпрыжку. Внутри нашлась горка из пластиковых стульев и столов, в углу лежало несколько свернутых ковров, а по периметру стояли десятилитровые бутыли с водой. В самом центре кто-то бросил два разложенных шезлонга, на которых Давид и предложил временно устроиться.

– Здесь съемки будут проходить всего неделю, – “успокоил” он меня, стоило нам рассесться по местам напротив друг друга. – Потом переберемся дальше в Негев. Там есть небольшая долина, защищенная известковыми скалами. Давным-давно там был водопад… место очень красивое.

– И все это время ты тоже будешь ездить с группой? – поразилась я. – Мне казалось, продюсеры таким не занимаются.

– Это мое желание, – пожал плечами Давид. – Две недели я посвящу фильму. Хочу видеть, как будут работать люди. Насколько знаю, твой начальник тоже любит все контролировать, и он уже спрашивал у режиссера, когда планируется выезд в долину. Поэтому, думаю, эти несколько недель мы проведем рядом.

Давид смотрел на меня, не отводя светло-голубых глаз, необычно контрастирующих со смуглой кожей. Холеный, спортивный, богатый… Чем не идеал?

Только мне все время хотелось кое-что поправить в его внешности: выпрямить вьющиеся волосы, сделать скулы чуть выразительнее, немного увеличить подбородок и надеть очки… Приблизить его к внешности Малкина. И не только к внешности. Он был мил и спокоен, учтив и вежлив. Серьезен, уверен в себе и… скучен. С ним мне не хватало драйва.

Похоже, я мазохист и мне нравится, когда на меня орут.

– … горы, солнце и море, – тем временем вещал Давид, не подозревая, что я мысленно уходила. – В самом центре пустыни. Воздух раскален. Коварный знойный ветер сюда не долетает, Ульяна. А еще мы можем посетить Мертвое море. Ты видела его когда-нибудь?

– Нет.

– О, думаю, оно не оставит тебя равнодушной.

– Я больше мечтала увидеть Красное, – сообщила, вспоминая разговор с Малкиным на побережье Тель-Авива. Тогда он говорил, что там развит дайвинг, и обещал предоставить возможность выгулять второй купальник.

– Красное море тоже прекрасно. Вода там прозрачная, как слеза. Мы могли бы посетить Подводную обсерваторию. Это безопасно и зрелищно, – Давид задумался на миг и выдал новую гениальную идею: – Или отправимся в сафари на верблюдах по пустыне? По настоящему караванному пути, вдоль гор. Это очень впечатляет, поверь мне. Отправимся на закате и полтора часа…

– Полтора часа верхом на верблюде? – поразилась я, смутно представляя, какое от этого можно испытать удовольствие. Разве что фото сделать, чтобы Регине подарить потом. В рамочке.

– Ты не любишь долгие прогулки? – в голосе Давида послышалась тоска, даже некоторое разочарование.

И тут до меня дошло: продюсер откровенно намекает на продолжение знакомства. Он жаждет новых свиданий и уже даже составляет план…

Пришлось спешно отнекиваться и оправдываться:

– Почему же? Я люблю гулять. Даже очень. Но сюда приехала работать и сомневаюсь, что смогу столько времени уделять развлечениям.

Давид расслабленно улыбнулся, подвинулся вперед и, чуть наклонившись, взял меня за руку, поцеловав тыльную сторону ладони:

– Мы что-нибудь придумаем, Ульяна.

И только я хотела ему возразить, как в шатер вошел Александр Сергеевич собственной персоной.

– Вот вы где, – сходу сказал он, приближаясь чеканя шаг. – Я вас искал.

– Меня? – отозвался Давид.

– Ее, – в меня обличительно ткнули айфоном. – Ульяна, будь добра, вспомни, зачем ты здесь!

На последних словах голос Малкина стал ниже и злее.

– Так ведь… – я вскочила, растерянно хлопая ресницами, – вы же сами…

– Самуил Яковлевич едет в город, – недослушав меня, отмахнулся начальник. – И он любезно согласился захватить нас с собой. Макс прибудет позже, у них репетиции до ночи, а потом первые съемки.

– Сейчас? – Давид тоже поднялся, нахмурился.

– Сию минуту, – Александр Сергеевич поманил меня указательным пальцем. – У нас масса дел, Ульяна Михайловна. Прохлаждаться времени нет!

– Что ж, я провожу вас, – Давид снова предложил мне свой локоть.

– Самуил Яковлевич ждет за шатром. – Малкин бесцеремонно схватил меня за руку и повел прочь, бросив через плечо: – Провожать не нужно. Но я помню про ваше приглашение. К восьми будем на месте.

– Всего хорошего, – только и успел сказать Фельдман.

Шатер остался позади, а я бежала за Малкиным, снова жарясь на солнце.

Начальник молчал, но пыхтел так, словно у него внезапно разыгралась одышка астматика. Сама я с расспросами, оправданиями и тем более обвинениями не приставала.

Остановились мы у машины типа джип. Из нее вышел мужчина в шляпе “а-ля Боярский”, в черном костюме и белой рубашке. Лицо его наполовину скрывалось за длинными усами и бородой, по вискам вились длинные кудрявыми локоны. На раввина похож.

– Вот и мы, – сказал начальник, подталкивая меня вперед. – Это моя помощница, Рыбкина Ульяна Михайловна.

– Шалом, – мне подарили снисходительный кивок головы.

– И вам добрый день, – улыбнулась я, с интересом рассматривая нового знакомого.

– Самуил Яковлевич, – представился мужчина и вдруг громко ехидно хмыкнул: – Весьма рад знакомству. Знаете, вы удивительно похожи на мою жену Соню. В молодости, разумеется, а не теперь…

– Польщена, – неуверенно ответила я, понятия не имея, что там за жена.