Василиса Прекрасная (СИ) - Суббота Светлана. Страница 18

За этими мыслями я и не заметила, как мы с Бухой совершили свой второй за день моцион, дошли до реки и вернулись обратно.

- Как дела? Опять гуляешь? - поприветствовал нас Федор. Он стоял недалеко от крыльца, рубашка расстегнута у ворота, джинсы низко на бедрах. И сейчас выглядел едва за тридцать. Сколько же ему на самом деле?

Буха сразу сделала вид, что она меня не знает, не понимает, кто это идет рядом с ней – и бросилась к обожаемому хозяину.

- Стойте, то есть стой, - остановила я начавшийся неправильный наклон. – Тебе нужно научиться делать «лифт». Смотри, вот так ровно держим спину, не даем рычаговой и сгибательной нагрузки на проблемные позвонки. Присел по вертикали вниз и… гладишь собаку.

- Дожил. Меня учат как гладить собственную собаку, - выглядел Федор неплохо. Жаль, конечно, что только благодаря хорошопо добранным обезболивающим-противовоспалительным.

- А я тебя ждал… - продолжил он, смотря на меня снизу вверх.

- Да что вы!

Он кивнул и поднялся, оставляя Буху разочарованно поскуливать и крутить хвостом.

- Из города привезли несколько видов тортов, пирожные, восточные сладости, засахаренные фрукты, мандарины, вишни всякие. Все, чтобы порадовать тебя на обед. Я обещал провокации, помните?

Вот ведь… змей покусанный!!!

- Как не стыдно? – чуть не в слезах сказала я, представляя алую, облитую глянцевым сиропом вишенку, тающую на языке. Гордо подняла подбородок и пошла мимо него в дома. Для кого, спрашивается, стараюсь, зачем он так?

- Подожди, - он схватил меня за руку и подтянул к себе, - с тобой даже поиграть нельзя, такая чувствительная.

Мужская ладонь перехватила талию, пряный запах ударил в ноздри. Я почувствовала себя неудобно, он просто держал, не прижимал и не трогал, но было что-то намекающе интимное в том, как уверенно лежала его рука, как сквозь тонкую ткань платья стало горячо коже.

- В доме есть тренажерный зал, я уже год в нем не был. Если хочешь – он в полном твоем распоряжении.

Интересно, он мне помочь решил или помешать? Слишком противоречивые поступки, ничего не понимаю. Сначала провокация с тортами и тут же – разрешение на пользование залом.

- Очень сладкое любишь? – негромко спросил Федор, ослабляя захват и отпуская меня на волю.

- Очень, - честно призналась я, едва удержавшись, чтобы не облизнуть губы.

- Я так и понял, ты вся такая…, - босс хмыкнул, неопределенно подвигав пальцами в воздухе, - конфетная.

Я?

Он не пошел за мной, но спиной, лопатками, даже шеей я чувствовала его пристальный взгляд. В прихожей дома я дернула за резинку, стягивающую волосы, и потерла кожу ниже уха, покрывшуюся мурашками.

Мужское внимание заставляло сердце сжиматься и одновременно приводило в недоумение. Та же Виола, кружащая вокруг босса с недвусмысленными намерениями, была намного красивее и ухоженее меня. Когда-то я верила в добрую сказку, что душа важнее тела, но жизнь пример за примером развенчивала детские наивные фантазии о Золушке и Принце. А последнюю точку, гвоздь в трепыхающиеся надежды забил Паша, четко объяснив куда мне идти с моей простенькой внешностью.

Но. Я не дурочка, Федор явно пытается добавить в наши отношения некую двусмысленность, играет со мной, и я не знаю как поступить в ответ.

А еще я боюсь. Очень боюсь. Что меня опять растопчут и второй раз подняться я не смогу.

Глава 14. Сплошные нервы

К моему удивлению и смущению, Федор настоял на массаже дважды в день. Дескать, он прямо чувствует как встает на ноги от моих волшебных рук, поэтому лечение необходимо проводить как можно чаще.

Утром он торопился к какому-то конференц-звонку, поэтому я немного размяла только плечи. Зато к вечеру все дела остались позади и меня попросили "никуда не спешить". В итоге процедура шла медленно и в полном молчании.

Нужно было отказаться, аргументированно объяснить, что перед сном ничего делать не надо, но…увы, я... малодушно согласилась.

Мне нравилось гладить мускулистое тело, совершенно не похожее на мягкость бывшего парня, чей ленивый образ жизни не явно был заметен во внешности, но четко ощущался при касаниях. Федор до болезни явно много и ежедневно занимался собой и здоровьем, оттого было удивительнее его нежелание признать серьезность ситуации со спиной.

Его мышцы помнили нагрузки, скорее всего руки он тренировал до последнего, слишком каменно сильно они ощущались под пальцами, и с трудом поддавались глубокому разогреву.

Длинные ноги лежали расслабленно, я невольно поглядывала на крепкие бедра и округлые ягодицы, плотно обтянутые синим трикотажем белья. Скоро мои руки пройдут по ним в мягком релаксирующем массаже. Предвкушение заставляло мое сердце биться чаще, я поймала себя на том, что покусываю нижнюю губу.

А он лежал спокойно, молчаливо, без своих обычных вопросов и изучающих взглядов. Даже лицо отвернул, думая о чем-то своем. Скорее всего опять рассчитывал маршруты или анализировал какой-нибудь недавний отчет. Без его пристального внимания работать было легче, но опаснее. Пору раз я поймала себя на том, что поглаживаю его ногу без всякой особой цели, просто получая эстетическое удовольствие.

На последнем этапе он все же опять включился, я заметила как пальцы вцепились в боковины массажного стола. И… не стала останавливаться. В полной тишине, только под звук стучащего сердца я продолжала расслабляющие движения, которые явно вели к совсем противоположному результату. Словно заговорщики, мы делали вид, что ничего не происходит, только более глубокое дыхание начало выдавать Федора.

Отражение в настенном зеркале вдруг показало мне порозовевшее лицо с прикушенной нижней губой. Глаза выглядели огромными и шокировано распахнутыми. Боже мой, я же накрасилась перед массажем!

Что со мной происходит, где мой профессионализм и выдержка? Потрясенно я отдернула руки от раскинутого тела, полностью отданного мне в кратковременное, такое кружащее голову владение.

- Массаж закончен, - резко сообщила я. И отшагнула назад, чуть не сбив столик с маслами.

- Хорошо, - после небольшой паузы глухо сообщил Федор. – Можешь идти.

Я ушла, нервно вытирая руки скомканным полотенцем, стараясь не оглядываться, прощание вышло сумбурным, он даже не поднял голову, чтобы посмотреть на меня. И я была за это благодарна.

Дверь закрылась, а идти не получалось, практически не держали ноги. Как вообще так получилось? Я прижалась спиной к стене и сжала кулаки. Все, Василиса, прекращай дурить. Он играет, а ты заигрываешься. Будешь через десять дней рыдать в подушку и мечтать снова сделать ему массаж. Тьфу, позор какой.

За дверью раздался тихий, еле слышный низкий стон. Хриплый и такой короткий, что мог быть ненастоящим, послышаться в моем безумном состоянии. Не знаю, издали его от боли при вставании со стола или от чего-то другого, но я сама, как заправский мужчина, впервые в жизни подумала о душе. Не душЕ, которая внутри. А конкретном таком ледяном дУше, холодном как льды Антарктики. Мне срочно нужно охладить... глупые девичьи мечты.

Весь оставшийся вечер прошел как в тумане. Я побегала на дорожке, рассеянно прошлась по другим кардио-нагрузкам.

Ровно через полчаса после тренировки, приняв душ и натянув самое свободное домашнее платье, я отправилась в столовую.

Нежные, цвета слоновой кости обои вместе с включенными теплого свечения лампами придавали умиротворения вечеру, а сияние хрусталя добавляло сказочности. Но внутренности сжимались в узел от дурного предчувствия. Будто я в замке Синей Бороды, все вокруг мило и чарующе, но где-то вдали тревожно пиликают скрипки, а в подвалах ждет запертая на замки тайна.

Я погрызла белое куриное мясо и запила молоком, пугливо при этом посматривая в сторону двери. При звуках неровных шагов в коридоре, я подскочила, сбив громко заскрипевший по полу стул, поблагодарила тетю Лену. Но не успела сбежать, пришлось торопливо бормотать слова приветствия вошедшему Федору и выскакивать из комнаты пробкой.