Счастливчик (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна. Страница 53

— Он понял, — уверяю.

Видимо, головомойка от Изабеллы впечатляюща, потому что охрана таки оставляет нас и отходит в сторону. Выдыхаю с облегчением.

Провожаю их взглядом, а когда поворачиваюсь, встречаюсь глазами с Джонатаном, и в них столько ненависти, что едва не отшатываюсь. Держу себя в руках — нечего снова привлекать внимание.

— Капитан, — начинаю, — вы все неправильно поняли. Я вас вытащу, я ищу способ.

Теперь Роу смотрит на меня высокомерно, убирает руки в карманы (должно быть, чтобы снова их не распустить).

— За кретина меня держишь? — спрашивает зло. — Да, я кретин, потому что поверил тебе и позволил заманить себя и свой экипаж в ловушку. Ловко сработано, Тайлер. Это хоть твое настоящее имя?

В точку — он ведь даже не знает, как меня на самом деле зовут.

— Я не работаю на свою мать, — пытаюсь объяснить. — Я не видел ее семнадцать лет и понятия не имел, что встречу ее здесь.

— Внукам ее эти сказки расскажешь, — отрезает Джонатан и отворачивается к вагонетке. — А теперь пошел вон, у меня много работы.

Да что ж такое?

Оглядываюсь вокруг, но больше не вижу никого из команды "Старой ласточки" — здесь слишком много людей. Черт-черт-черт.

Хочу спросить, все ли в порядке с Ди, с остальными… Но все мои вопросы застревают в горле от абсурдности ситуации.

— Ты готов? — доносится со спины жизнерадостный голос Изабеллы.

Мы и так глубоко, но мне хочется провалиться еще глубже.

— Готов, — отвечаю, поворачиваясь к ней. — Мы уже… поговорили.

ГЛАВА 23

Вечером Вилли приносит мой коммуникатор, молча вручает и уходит, не заперев снаружи дверь. Как интересно.

Даже выглядываю в коридор, но вижу лишь удаляющуюся спину подчиненного Изабеллы. Никакого поста за дверью. Проверка или разрешение выходить?

Возвращаюсь, плюхаюсь на кровать и проверяю комм. Итак, в нем копались, причем не только в настройках, а еще и разбирали — поверхность, которая должна касаться запястья, ободрана чем-то острым, должно быть, отверткой.

В жизни больше не выйду из дома без хотя бы минимального набора инструментов.

Кружу по комнате, но не вижу ничего, что помогло бы мне вскрыть корпус коммуникатора. Проверяю тумбочку, шкафчик в ванной.

Наконец моя настойчивость вознаграждена — нахожу маникюрный набор. Возвращаюсь на кровать, вожусь несколько минут, но все же вскрываю коммуникатор с помощью пилки для ногтей.

Вставленный в комм "жучок" миниатюрен. Аккуратно достаю его пинцетом все из того же маникюрного набора, рассматриваю. Нет, такой модели не знаю, но подслушивающие устройства сделаны немного иначе, этот, скорее, для отслеживания перемещений, просто маячок.

Значит, Изабелла решила перестраховаться. Ну ладно, как скажешь, мамочка.

Возвращаю маячок на место и ставлю обратно заднюю панель. Если ей так хочется следить за мной, не стану мешать. Особенно, если это усмирит ее бдительность.

После включения коммуникатор радует еще меньше — его полностью перепрошили, в нем нет ничего. Захожу в меню контактов и нахожу два: "Мама" и "Братик".

Меня начинает разбирать смех. Она правда такая непрошибаемая или издевается?

Переименовываю ее в "Изабеллу", а "братика" в "Гая". Ничего не имею против мальчишки, но "братик" звучит слишком слащаво. Хотя, должен признать, слово "мама" коробит куда больше.

Только сохраняю изменения, как комм начинает светиться зеленым светом, вместо моего привычного синего, а из динамика льется какая-то скрипичная мелодия, заунывная и нагоняющая тоску. Мне остается только надеяться, что это результат возвращения к стандартным настройкам, а не личный выбор Изабеллы.

— Привет, — отзываюсь.

— Привет, сынок, — жизнерадостно приветствует "мама". — Вижу, тебе уже вернули коммуникатор. Все в порядке?

— Угу. В полном.

— Я рада, что угодила. Можешь добавлять контакты всех, с кем тут познакомишься.

Разрешила. Снова давлю в себе смех, представляя, как отреагировала бы Морган, спроси я у нее, можно ли добавить новый контакт в телефонную книгу: как минимум, покрутила бы пальцем у виска, как максимум — заставила бы измерить температуру.

С той стороны молчание, явно ждет моей реакции.

— Спасибо, — благодарю коротко. Мне совсем не хочется разливаться соловьем за то, что мне вернули мою же вещь, к тому же, испорченную. — Скажи мне, — перевожу тему, — я могу теперь покидать свою комнату?

— О, конечно, — слышу стук каблуков — Изабелла куда-то идет. — Ты не пленник, а гость. Походи, осмотрись, а попозже найдем тебе занятие по душе.

По ее душе, она забыла сказать. Ну-ну.

— А на рудник я могу ходить один?

Каблуки смолкают, повисает молчание.

— Мы это обсуждали. Нечего тебе там делать, — теперь голос совсем другой, властный и не терпящий возражений.

Бросаю взгляд на новую дверь в ванную, кусаю губы, чтобы не испортить еще одну.

— Я же не пленник, — напоминаю.

— Там опасно.

Все, точка. Никаких апелляций.

— А если я буду ходить туда с тобой? — придаю голосу просящую интонацию, хотя очень хочется выругаться и оборвать звонок. — Ты же часто там бываешь?

Снова стук каблуков — выдохнула, подавила бунт.

— Со мной можно, — разрешает милостиво, — но только со мной.

— А наземные бараки, где живут рабочие, они такие же опасные? — пытаюсь выиграть еще один раунд.

Мне нужно увидеть Дилайлу и все объяснить. Это просто жестокая жесть, если она думает обо мне то же, что и ее отец.

— Ну разумеется.

— А если я пойду туда с кем-нибудь надежным? — прошу заискивающе.

Шаги опять смолкают. Кажется, гнев мешает Изабелле ходить.

— Нет, нет и нет, — повышает голос. — Так понятно?

— Вполне, — отзываюсь и дальше молчу, мне нечего сказать этой женщине, но сильно подозреваю, что отключись я первым, это будет расценено как акт неповиновения.

Брожу по комнате, ожидая, когда Изабелле наконец надоест слушать тишину.

Каблуки стучат вновь, слышатся мужские голоса.

— Кстати, — миролюбиво заговаривает она, видимо, решая сгладить конфликт, — ты правда слушаешь такую музыку? Мне дали послушать мелодию звонка на твоем коммуникаторе. Такое громкое и тяжелое. Это же вредно для слуха. Я сказала поставить что-нибудь симфоническое, — сползаю спиной по двери ванной и сотрясаюсь от беззвучного хохота. — А… Тайлер, ты почему молчишь?

Опускаю голову на руки, тру лицо. Это просто абсурд, маразм, бред. И мне еще казалось, что дома из-за охраны вокруг я под тотальным контролем? Нееет, вот он, тотальный контроль во всей красе.

— А знаешь что, — заговариваю, когда понимаю, что смогу сказать хоть что-то без нервного смеха, — если тебе не нравится звать меня Тайлером, можешь звать Александром, Алексом… Да как угодно. Хоть Мэтью, это же мое второе имя. Хорошо?

— Это отличная идея, — тут же отзывается она, и голос довольный.

Закрываю глаза и откидываю голову назад, упираясь затылком в дверь ванной.

Ничего, мне нужно попасть в барак к рабочим, и я это сделаю.

На следующее утро появляюсь в столовой прежде, чем за мной успеют зайти вездесущая Изабелла или подневольный Гай, и выбираю себе завтрак по вкусу.

— Доброе утро, — улыбается мне Нина, тут же оттеснившая мать, чтобы самой подать мне еду. — Ты сегодня рано.

Вежливо улыбаюсь в ответ.

— Не спалось.

На самом деле, я почти вообще не спал, большую часть ночи прокопавшись с коммуникатором. Максимум, чего пока удалось добиться, это вернуть прибору функцию будильника (тот, кто над ним надругался, имел поразительно кривые руки).

Нина продолжает улыбаться, при этом слишком часто взмахивая ресницами, будто снимается в рекламе клиники косметологии.

— Может быть, погуляем сегодня? — предлагает и смущенно краснеет.

Интересно, это ее собственная инициатива или задание Изабеллы с целью отвлечь меня от мыслей о Дилайле? Без разницы — это мой шанс попасть в барак для рабочих.