Я твоё отражение (СИ) - Амусина Ю.. Страница 17

Что ж, так даже лучше, — подумав, кивнул Цербер. — Здравствуй, Лера. Может быть, ты все же присядешь рядом? А то, мне кажется, беседуя подобным образом, мы привлечем кучу ненужного внимания.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть и, обогнув капот его тачки, сесть рядом. Мысли в голове путались, а сама я чувствовала себя так, будто добровольно села на ежа — по-дурацки, в общем. Цербер же, напротив, чуть не веселился.

— Я был весьма удивлен, когда понял, что ты меня не узнала.

— Ну, твои фотографии не висят на каждом плакате, — буркнула я.

— Упаси боже, — искренне замахал руками Цербер. — Мне только не хватало сейчас куда-нибудь баллотироваться.

— Ну, что же… — я переплела пальцы обеих рук и с тоской посмотрела на этот «замок». — Я должна была тебя узнать. В конце концов, немного любопытства с моей стороны избавило бы меня от некоторой мозготрепки. Признаю, что иногда стоит проявлять интерес к владыкам этого мира…

— Эй, Лера, все нормально, — он посмотрел на меня с легким удивлением. — Я, действительно, не имею ничего против тебя. Я не шучу.

— Значит, я могу задать вопрос?

— Конечно, — он слегка развел руками и опустил левую ладонь на мягкую оплетку руля. — Я, впрочем, и так знаю, о чем ты хочешь спросить… правильно?

— Я же не ясновидящая, — дернула плечом и мысленно добавила «в отличие от тебя».

— Ты думаешь, что Денис собирается от тебя избавиться, и связываешь с этим мой визит в один из твоих магазинов. Так вот… это полная ерунда.

— Следует понимать как то, что Денис не думает нападать?

Цербер отвел взгляд, перегнулся через сиденье и сунулся в бардачок, при этом оказавшись как-то чересчур близко ко мне. Кажется, я даже перестала дышать от неожиданности. В бардачке у него оказалось полно всякой дряни, среди которой Цербер, впрочем, отыскал сигареты и зажигалку, при одном взгляде на которую мне стало понятно — безумно дорогая и, скорее всего, подарок близкого человека. Хотя в последнем я могу ошибаться, все-таки, психолог из меня никакой.

— Признаться, когда смотрящий вернулся в исходное положение, дышать стало не в пример легче. Вот тебе и хладнокровная бандерша, блин…

— Куришь? — поинтересовался он.

— Нет.

— Нет? — Цербер вроде бы удивился, но не стал развивать эту тему, пожал плечами и сунул сигарету между зубов.

— И да, прежде чем закурить, он — поразительное дело — открыл окно со своей стороны и даже отвернулся, чтобы выпустить дым не в мою сторону, а на улицу.

— Понимаешь, Лера… Кстати, мне нравится твое имя.

— А мои проблемы?

— Хм… — он окинул меня задумчивым взглядом. — Твои проблемы при известном желании имеют решение. Так вот, Лера, ты сама, должно быть, знаешь, что Денис не поддается никакому контролю, он делает лишь то, что взбредет в его голову, не ставя прежде в известность никого. То есть, совершенно никого. Мне иногда кажется, что он и сам не знает, что будет делать через день, час, минуту, в настоящий момент… Он легко принимает решения и так же легко их меняет.

— Я спрашивала не об этом.

— Да, я помню, — он снова отвернулся, чтобы выпустить наружу клубы дыма. — Ты хочешь знать, не собирается ли Ден тебя грохнуть? Будем прямолинейны и не станем скрывать истину за ложными словами. Возможно, он действительно размышляет о чем-то подобном, но, если бы он хотел войны, то я бы уже об этом знал. Понимаешь?

— Вы с ним близко общаетесь? — не ответив, задала я свой вопрос.

— Поясни. В каком смысле — близко?

— Просто ты говоришь, как он. Тоже по нескольку раз переспрашиваешь собеседника, понятно ли ему…

Цербер задумался, но мыслительный процесс не занял у него много времени. Мужчина вдруг улыбнулся вполне по-человечески и легко пожал плечами.

— Я никогда этого не замечал, но, должно быть, ты права. Когда все время с кем-то общаешься, то невольно перенимаешь себе какие-то привычки своего постоянного собеседника. Это, кстати, чистая психология, Лера, и действует она на всех. Кроме, разве что, известного нам обоим Дениса — на него, по-моему, не действует вообще ничего.

Я промолчала. Мысль о том, что этот человек, который с расслабленным видом сидит рядом со мной, часто видится с моим братом, более того, общается с Деном была… волнующей, что ли. Я даже не знаю, как это описать, возможно даже, что я чувствовала непонятную самой себе обиду. Эти двое общаются друг с другом, а я вот уже много лет ни слова не могла сказать тому, кто был для меня всем миром. Я молчала не по своему желанию, отнюдь; просто Денис ясно дал понять, что больше не хочет ни видеть меня, ни слышать обо мне. Он оборвал все ниточки, которые нас связывали, отрезал мне все пути к тому, чтобы все вернуть. Это он захотел избавиться от меня, никак не наоборот…

А с Цербером они чуть ли не друзья. И этот человек может запросто прийти к Дену, сказать ему «привет», обсудить с ним всякие мелочи типа погоды за окном и падение курса валют, к примеру! Впрочем, тут уж я не права — более чем уверена, что подобные темы ни разу не обсуждались этими двумя. Ден не из тех, кто стал бы чесать языком о том, что его никогда не интересовало и не заинтересует, это уж точно.

Дорогущий навороченный телефон, до этого момента спокойно лежавший на коврике панели, зазвонил. Цербер ответил на звонок и несколько секунд слушал невидимого собеседника, затем бросил взгляд на меня.

Хорошо, — отрывисто бросил он, отключил аппарат и небрежно швырнул его на прежнее место. — Лера, я не могу попусту тратить время, которого у меня и так никогда не хватает. Давай перенесем наш разговор как-нибудь на следующий раз?

— Перенесем, — согласилась я.

Моя ладонь скользнула к дверной ручке, я уже собиралась покинуть машину, как вдруг Цербер цепко схватил меня за левое запястье, вынуждая повернуться.

— Лера, нам еще нужно кое-что обсудить, поэтому я не прощаюсь. Номер твоего мобильного у меня есть.

— Разве я могу отказаться? — криво усмехнувшись, вырвала свою руку.

— Нет, — покачал он головой.

Я выбралась из его дорогущей тачки и, не оглядываясь, направилась к черному джипу. Пацаны, похоже, нашли свободное место для парковки, ну, или прогнали кого-нибудь с уже занятого, не суть; главное, они находились поблизости.

Меня насторожило то, что оба парня стояли возле джипа, а не сидели внутри, как обычно. Впрочем, с другой стороны они наверняка издали присматривали за тем, чтобы со мной ничего не случилось, и это также правильно и характеризует моих ребят, как отличных товарищей. Я поравнялась с ними и уже раскрыла было рот, но вдруг осеклась, поймав их тяжелые взгляды.

— Что случилось? — бросила коротко, краем глаза заметив, как отъезжает шикарная иномарка Цербера.

— Лер, ты только не волнуйся. Нам звонил Вадик — тебе он дозвониться не смог…

— Короче! — рявкнула я.

— Вик погиб…

Холодные капли падали одна за другой с небольшим временным интервалом и глухо ударялись об пол с противным звуком. Денис попытался разлепить глаза, схватился за голову, в которой словно поселился кузнец, и помотал ею по сторонам. Лучше не стало.

«Снова проснулся. Снова не умер. Снова открыл глаза. Снова дышу».

Ден покосился на протекающий рукомойник и с раздражением подумал, что надо заставить кого-нибудь из бакланов заняться этим дерьмом, потому что звук падающих капель, оказывается, реально раздражает.

Словно в дыму… Вся жизнь — туманный плен, и выбраться из него не представляется возможным. Ты обречен на вечное существование в окружении вонючего смога, потому что уже давно стал частью всего этого бреда.

Миллионы, нет, миллиарды тонких и неимоверно острых игл впиваются в тело, но не убивают, а только причиняют боль. Почему так плохо? Почему все вокруг плывет, шатается, приобретает дополнительные контуры? Почему все предметы кажутся отражением в кривом зеркале, таком, как в комнате смеха? Ведь мы же не в цирке, твою мать!..