Долг (ЛП) - Хейл Карина. Страница 31

— Давай-ка посмотрим, какая из тебя русалочка, — говорю ей.

Она обхватывает мою шею руками, и я вспоминаю, как она делала это, пока мы целовались прошлым вечером. Сейчас все напоминает мне о сексе.

— Пожалуйста, не урони меня, — просит она мне в грудь.

— Я тебя не брошу, — заверяю ее. — Не такой уж я жестокий.

Медленно захожу в бассейн, с легкостью неся ее легкое тело, спускаясь по ступенькам, пока вода не опускается до моей талии, щекоча ее ноги.

— Мы спустимся вместе, медленно.

— Больше инсинуаций, — говорит она.

— Может быть.

Я продолжаю идти вперед, прохладная вода поднимается, пока не оказывается на уровне моей груди, и Джессика почти полностью погружена в воду.

— Ты в порядке? — бормочу ей в макушку. Её волосы пахнут ванилью и розами. Делаю глубокий вдох.

— Была, пока ты не понюхал мои волосы, — говорит она, отклоняясь назад, чтобы ухмыльнуться мне.

— Может, я все же брошу тебя, — дразню я.

Она делает глубокий вдох.

— Давай. Я готова.

— Уверена?

Джессика убирает руки с моей шеи, и я осторожно открываю руки. Она свободна и плывет.

Она двигает руками, держась на плаву, медленно отдаляясь от меня.

— Полагаю, довольно сложно забыть, как плавать, — говорю ей, наблюдая, как она движется все дальше и дальше. Я знаю, что она не утонет, даже если ее ноги вообще не функционируют - а я знаю, что это не так - но даже в этом случае я внимательно слежу за ней. А затем, когда она находится в середине бассейна, плыву, чтобы присоединиться к ней.

— Хочешь перевернуться? — спрашиваю я. — Я могу помочь.

Она кивает, и, когда она переворачивается, кладу руки ей под живот, действуя в качестве понтона. Она осторожно начинает отталкиваться здоровой ногой, а затем и другой.

— Что-нибудь болит? — спрашиваю я, мои собственные ноги работают в ускоренном темпе, чтобы удержать меня на плаву. В противном случае я бы утонул, как камень пошел бы ко дну, недостаток того, что во мне мало жира и много мышц.

Она качает головой, выплевывая воду.

— Нет. Странно ощущать воду на шраме, и моя нога работает не очень хорошо. Словно слишком лениво. Но все остальное хорошо.

— Так ты все-таки русалочка.

— Просто наблюдай за мной, — говорит она и начинает отплывать.

И я смотрю на нее. Смотрю, как она становится сильнее, плывет быстрее. Я смотрю, как ее застенчивые маленькие движений превращаются в громкие брызги. Наблюдаю, как она делает глубокий вдох, а затем исчезает под водой, спускаясь вниз, все ниже и ниже, как если бы она была русалкой.

Когда она всплывает, темно-красные волосы скользят по ее лицу, глаза яркие и широко раскрыты, улыбка очень красивая, и я полностью очарован.

Она смеется, явно радуясь, когда брызгает водой рядом со мной. Она ничего не говорит, просто улыбается мне широко и красиво, и я чувствую ее радость, ее свободу. На этот раз она ничем не скована, она свободна, плавает так, как плавала до инцидента. Здесь для нее нет ограничений.

Ее не остановить.

Затем она брызгает мне прямо в лицо, хихикает и снова погружается под воду.

Я устремляюсь вниз, осторожно включаясь в погоню, чтобы не схватить ее за ноги, когда приближаюсь. Я все еще отличный пловец, но могу уступить ей. Хлор сжигает мои глаза, когда я смотрю на нее, наблюдая, как она движется в воде, словно мифическое существо, ее рыжие волосы струятся позади нее.

Здесь мы невесомы, свободны, разные версии самих себя. Мы кружим около друг друга, наслаждаясь приглушенным гулом воды, и свет, проникающий из окон, танцует вокруг нас. Мы плаваем, словно принадлежим глубине, будто нам не нужно дышать, а когда нуждаемся в воздухе, выныриваем, делаем несколько глотков воздуха и погружаемся обратно в этот новый мир.

Джессика начинает плыть по направлению к другому концу бассейна, ее тело, гибкое и живое, плавно перемещается по воде. Что-то в этом движении вызывает у меня инстинкт хищника.

Я плыву за ней и с легкостью догоняю. Хватаю ее за руку и притягиваю к себе, жестко целуя ее. Пузырьки воздуха всплывают вокруг нас, улавливая свет, словно звезды. Ее волосы плывут вокруг нас, словно красные водоросли.

Мои легкие горят. Мы разрываем объятия и, с трудом дыша, поднимаемся на поверхность, прорываясь сквозь нее. Прежде чем Джессика успевает что-то сказать, я притягиваю ее ближе, проявляя особую осторожность, когда хватаю ее за бедра и заставляю обернуть ноги вокруг моей талии.

Она тяжело дышит, глядя на меня широко раскрытыми глазами, пока капельки воды катятся по ее лицу. Я смотрю, как одна скользит с ее лба, вниз по носу, ко рту, а затем касается губ, прежде чем исчезнуть.

Есть что-то эротичное в поцелуях в воде. Чувства словно обостряются. Все такое мокрое, скользкое, такое мягкое. Её рот против моего податливый, а язык игривый и жаждущий. Легко увлечься, что я и делаю.

Мои пальцы устремляются вниз по ее купальнику, между ее ног, ловко скользя по гладкой ткани, пока Джессика не издаёт мягкий стон. Напрягая ноги вокруг меня, желая большего трения.

Я усиливаю давление, прижимая пальцы к ней, пока она толкается в меня, ее рот теперь дикий напротив моего, жаждущий, нуждающийся, пожирающий.

Я начинаю тянуться к краю ее купальника, желая скользнуть пальцами в неё, почувствовать ее изнутри, заставить ее почувствовать меня, но покашливание выталкивает меня из дымки в реальность.

Отрываюсь от ее влажных губ, ее глаза прикрыты от похоти.

Еще одно покашливание.

Мы оба принимаем стойку «смирно» и смотрим на спасателя, стоящую на краю воды. Она ничего не говорит, просто пристально смотрит на нас, а затем уходит. Полагаю, интимные ласки в общественном бассейне под запретом. Хотя, если честно, я был в минуте от того, чтобы вытащить член и скользнуть в нее.

— Ну, — говорю я, когда Джессика осторожно размыкает ноги вокруг меня. — На чем мы остановились?

— Думаю на том, что нас выгоняют из бассейна, — смущенно отвечает она, щеки становятся бледно-розовыми. Грудь уже раскраснелась, но думаю, это из-за меня.

— Это было просто предупреждение, — говорю ей. — То, которое мы послушаем. — Я облизываю губы, все еще ощущая вкус ее губ. — Кажется, ты полностью функционируешь воде. Маленькая красная русалочка.

— Я твоя русалочка.

— Значит, я матрос, которого ты пытаешься заманить песней сирены и убить.

— О, да. Я определённо пытаюсь тебя заманить, — говорит она, а затем начинает плыть к отмели.

Я усмехаюсь и устремляюсь за ней. С легкостью беру ее на руки и вытаскиваю из воды, чувствуя себя старомодным героем, спасающим утопающую женщину. Или, может быть, я больше похож на болотное чудище, несущее кричащую героиню в постель. Трудно сказать.

Я подношу ее к костылям, добровольно предлагая ей помощь в раздевалке, пока она не напоминает, что, если окажусь там, нас точно выгонят и навсегда запретят посещать это место. Я быстро принимаю душ, радуясь, что в душевых никого нет, так как у меня занимает много времени усмирить свою неконтролируемую эрекцию. Я почти рассматриваю возможность помастурбировать здесь, но есть разница между тем, чтобы быть дикарем и быть совершенно вульгарным. Затем я переодеваюсь в обычную одежду, которая не нарушает мое кровообращение, и потом мы садимся в такси.

Я говорю водителю сначала завезти домой ее, хотя, технически, мое место находится по пути. Несмотря на все чувства, которые она вызвала у меня, я все еще нахожусь на распутье, желая большего и понимая, что необходимо отступить. Да, я почти скользнул пальцами в нее в общественном месте, и кто знает, что еще могло бы произойти, но я не собираюсь делать предположения.

Однако когда машина подъезжает к ее дому в Ист-Крейг, я понимаю, что не могу отпустить Джессику. Не сейчас. Мы оба мокрые, оживленные и за последние двадцать четыре часа слишком многое произошло между нами, чтобы просто отбросить это волнение.

Честно говоря, мне больше всего хочется бросить ее на кровать и затрахать до безумия. Войти в нее так глубоко, что смогу оставить след в ее душе. Я хочу изучить ее тело снаружи и внутри. Хочу заставить ее чувствовать себя настолько живой, чтобы она поняла, что никогда и не знала, что такое жизнь. Я хочу всего этого и того, что она может дать мне, словно жадный ублюдок, которым я и являюсь.