Эльфийская радуга (СИ) - Лебедева Жанна. Страница 66

Когда огромный камень съехал на сторону, под ним открылся уходящий вниз провал. Под землю вели широкие ступени, изукрашенные темной росписью, напоминающей игру теней.

– Иди, раз пришла! – принц Зиура отступил от обелиска и кивнул Таме на проход. – Нет. Пусть идет одна! – тут же рыкнул на гоблина, поспешившего за девушкой следом. – Этот путь я открыл только для нее.

Настороженно, но все же решительно, чувствуя спиной напряженные взгляды друзей, Тама спустилась в темный грот. Остановилась, вглядываясь в темноту, которая тут же озарилась сотнями крошечных огоньков. Они мерцали в воздухе, метались, взмывали вверх и плавно осыпались на землю, будто искры незримого костра. В их бледном свете Тама разглядела небольшой светлый конус – точную копию стоявшего наверху обелиска. На его глянцевой поверхности черным контуром значился отпечаток человеческой ладони.

Девушка вздрогнула. Шкатулка на груди дернулась и запульсировала. Зачарованная рука, хранящаяся в ней, требовала вынуть ее наружу. Не заставляя просить себя дважды, Тама послушно отстегнула от цепи карабин и бережно отворила шкатулку. Рука в ней двигалась, подрагивала и перебирала пальцами. Скрепя сердце, пастушка вынула ее и приложила к четко очерченному отпечатку. Она затаила дыхание, глядя, как на гладкой поверхности конуса появляются тонкие щели, а потом, подобно лепесткам тюльпана раскрываются в стороны три его составные части.

Когда тайник раскрылся, Тама осторожно заглянула внутрь, но тут же вздрогнула, испуганно ахнула и зажала рот ладонями. Услыхав ее возглас, в грот мощной тенью рванулся Зиура. Сверкая красными глазами, он резко отстранил девушку и заглянул в раскрытый цветком конус. Принц непонимающе замотал головой, хлестнув по воздуху гривой из тугих кос. Скрипнув зубами, яростно ударил по каменной стене одной из левых рук, высекая сноп желтых искр, громко выругался и прошипел злобно:

– Какого демона?! Такого ведь просто не может быть!

Пустота абсолютная, первозданная. Забвение, вечность, начало – ноль. А что потом? Что будет после нуля? Начало отсчета чего-то нового или возрождение того, что уже забылось, истлело вместе с головой, с памятью? Может и душа уже давно истлела, сгнила, превратившись в пыль. Что будет дальше? Что будет? Что?

Имена из далекого прошлого ворвались в его голову, будоража воспоминания, рисуя образы, поднимая, воссоздавая их из небытия и тлена, заставляя душу корчится в судорогах былых страданий.

Фиро шел следом за Симом, который отчаянно делал вид, что не замечает своего спутника. Выйдя из деревни, мальчик миновал луг и углубился в осиновую рощу, где остановился возле большого серого валуна. Постояв немного, он протянул руку, возлагая на гладкую поверхность два сорванных на лугу цветка львиного зева. Потом оглянулся, почувствовав, как Фиро неслышно подошел сзади и остановился в нескольких шагах. Прочитав в глазах гостя немой вопрос, Сим пояснил:

– Это Юта и Йоши – наши с Элли старшие брат и сестра.

– Я знаю, – прозвучал короткий ответ.

– Элли сказала?

– Да. Только почему они здесь, в Принии?

Сим пристально вгляделся в непроницаемое лицо собеседника, в голове мелькнула шальная мысль, что он все-таки видел этого человека раньше. Мальчик тряхнул волосами, отгоняя подозрения, потом взглянул на Фиро серьезно и строго:

– Они не в Принии. Остались в Фирапонте, ведь тела их так и не нашлись. Эта могила ненастоящая, но другой у нас нет, – он сделал паузу. – Я не желаю говорить с тобой об этом. Если хочешь, можешь постоять здесь со мной, только не говори ничего и не о чем не спрашивай.

Не произнося более ни слова, Фиро кивнул. Он напряженно всматривался в серый камень, словно желая пробить его взглядом насквозь, увидеть нечто, скрытое в толще земли, в самых потаенных глубинах памяти.

– Куда мы идем, братик?

– На поляну фей.

Три детские фигуры двигались по освещенной солнцем дороге к лесу. Мальчик лет двенадцати и девочка – четырнадцати, шли впереди. Их неброская одежда и босые ноги выдавали простое происхождение – обычные крестьянские дети, решившие отправиться в лес за ягодами или хворостом. Еще один мальчишка шел следом. Он отличался от своих спутников. Одежда на нем была простая, но добротная, а на ногах – кожаные сапоги – непозволительная роскошь для простого селянина, жителя юга.

– Не отставай, брат-собака! – весело крикнул мальчик, идущий впереди, оборачиваясь на отставшего товарища.

– Не зови его так! – сердито одернула брата девочка. – Он сын князя, и у него есть имя. Тебе попадет, если будешь обзываться!

– А вот и не попадет! Не указывай мне, сестрица! Я буду звать его так, как хочу, потому что он мой друг, – озорно прокричал мальчик, и, бегая кругами вокруг строгой сестрицы, запел, –

Брат-собака, брат-собака,

Приди в мой дом!

В моем амбаре поселилась огромная крыса,

Она ест мое зерно!

Я позвал смелого охотника,

Но у крысы глаза, словно красные угли,

Испугался охотник.

Я позвал бравого солдата,

Но у крысы зубы, что острые скалы,

Испугался солдат.

Я позвал могучего чародея,

Но у крысы усы, словно крепкие копья,

Испугался чародей.

Брат-собака, брат-собака,

Приди в мой дом!

Приди и сразись с огромной крысой,

Ведь надежды иной у меня нет.

– Хватит, Йоши, замолчи, нельзя шуметь в этом лесу, – призвала к тишине девочка, прижав палец к губам. – Может, не пойдем?

Дети остановились перед чередой высоких стройных буков, открывающих вход в лесной предел. За деревьями начиналась тропа, уходила под зеленые своды. Подсвеченный сочной зеленью воздух был свежим и чистым. Чем дальше, тем сильнее сгущалась зелень, превращая лесную даль в изумрудный сонный сумрак.

– Ты опять боишься, Юта? – толкнул сестру Йоши.

Он был загорел, как любой человек, привыкший жить под нещадным местным солнцем, но при этом достаточно светловолос для южанина, впрочем, как и его сестра. Второй мальчик, типичный житель юго-восточных земель обладал темными, почти черными волосами, но кожа его выглядела светлее, чем у остальных – знатное происхождение не требовало постоянного нахождения на солнце. Знать – не крестьяне, они не торчат на жаре с утра до ночи, предпочитая пережидать полуденный зной в тени своих дворцов и садов.

– Ничего я не боюсь, – отозвалась девочка, но прозвучало это не слишком убедительно, – но по деревне ходят слухи, что в лесу бродит огромный кабан-людоед.

– Я слышал про него, – темноволосый мальчик вступил, наконец, в разговор, – этот зверь живет к северу от замка моего отца, сюда он не забредает – так что бояться нечего.

– Ладно, уговорили, – сдалась Юта и, пропустив вперед Йоши и его друга, пошла следом, – только не говорите потом, что я не предупреждала…

Они углубились в лес, отдавшись на милость истончившейся тропы, которая с каждым шагом петляла все сильнее и сильнее. Тени сгущались. Стройные светлые буки сменились густым старым ельником. К тропе подступили клубы сизого мха, а на нижних ветках повисли бороды серебристого лишайника и клочья паутины.

– Кто тебе рассказал про поляну фей, братик? – нарушила тишину Юта. – Ты уверен, что мы идем правильно?

– Я подслушал, как старуха Вигни говорила о ней моей бабке, а потом проследил за ней, но до самой поляны чуть-чуть не дошел – старая карга заметила, что я за ней слежу.

– Интересно, что старая Вигни там забыла?

– У нее в руках была корзина, она рассказывала бабке о какой-то целебной траве, что растет в лесу.

– Ясно, – разочарованно протянула Юта, – значит, фей ты воочию не видел?

– Нет, сестричка, но я уверен, мы увидим их на поляне, и, возможно, не одну, – принялся убеждать сестру Йоши.