У «Волчьего логова» (Документальная повесть) - Кугай Петр Трофимович. Страница 42

— Приготовь сэвэтэ, — сказал Игорь Рыбаку. — Если они вздумают идти в атаку, не жди. Только поднимутся — давай всю обойму. Пусть думают, что у нас пулемет.

Один из гитлеровцев что-то закричал, поднялся во весь рост, за ним стали подниматься и остальные. Рыбак не стал ждать, пока они бросятся в атаку, и выпустил всю обойму, стараясь целиться именно в «инициаторов». Вся цепь снова залегла.

Лежали долго. Игорь сказал Рыбаку, чтобы тот отполз к противоположному краю выемки и посматривал там. Преследователи опять совещались, ползали на животах, но в атаку не поднимались. Солнце не грело больше, а только освещало поле. И тут Игорь заметил, что один из гитлеровцев поднялся далеко позади цепи и побежал к скирде.

— С донесением пошел, — определил Игорь. — Дай-ка, Сербиянка, твой карабин.

Игорь тщательно прицелился, выстрелил, и посыльный упал.

— Ожидают ночи, — сказал Игорь, — умирать никому не хочется. А мы тоже подождем. Пусть потом нас ищут.

Как только солнце зашло, партизаны, прикрывая друг друга, стали отползать от ямы. Потом встали и пошли, круто повернув в сторону.

В селе Рогинцы постучались в какую-то хату, выходившую торцовым окошком прямо на улицу. Хата новая. В сенях потолка еще нет. Видны чердак и крыша. Хозяйка дала им поесть, по лесенке взобрались на чердак. Хозяин втащил туда охапку соломы и бросил ее под самый край, к той стенке, что выходила на сельскую улицу. Хлопцы легли все впокат.

Утром их разбудили выстрелы. Под крышу пробивалась яркая полоска солнечного света, а в дымоход, высекая из него пыль и кусочки глины, впивались пули. Стоял треск, слышались голоса. Командуют по-немецки. Через секунду Андрей перекатился через Игоря, через Малого Андрея и шмыгнул за дымоход. Братья — за ним.

Рыбак сидел, прижимаясь спиной к дымоходу, и… снимал ботинок. Носок ботинка разворочен…

Бах! Бах! Летит глина. Стреляют по тому месту, где они лежали. С улицы стреляют…

— Что с тобой?

— В ногу ранили.

Андрей снял ботинок, стянул портянку — Игорю стало не по себе. Ступня Андрея вся в крови. Прямо портянкой он обтер ее и скривился. Второй, третий и четвертый пальцы перебиты, болтаются на коже. Андрей вынул перочинный нож, открыл его. Бах! Бах! Это уже вылез кто-то на крышу рядом стоящей хаты и бьет через соломенный скат. Андрей торопливо перочинным ножом отрезал себе один палец, второй, на третьем нож уперся в кость. Андрей закрыл глаза и рванул… Игорь раздавил в руках ампулу с йодом и вылил все на ногу другу.

Пока Андрей заматывал той же портянкой ногу, пока, кривясь, натягивал разбитый ботинок, братья подползли к лестнице.

Андрей Малой поставил сапог на лестницу, как будто намеревался слезть. Сразу же две пули одна за другой ударили рядом. Игорь пополз в дальний конец чердака, жестом позвав к себе товарищей. Андрей уже надел ботинок и тоже приполз. Оторвали доску обшивки. Внизу была узкая щель, из которой пахнуло запахом навоза.

Это был сарайчик, пристроенный к задней стене хаты со стороны огорода. Его покатая крыша без чердака поднималась чуть выше стены хаты. Хлопцы оторвали еще одну доску и через этот сарайчик стали выбираться.

Игорь вылез первым и залег под стеной с автоматом. Перед ним тянулась дорожка со двора на огород, но что делается во дворе, он не знал. Боялся выглядывать, чтобы не обнаруживать себя, пока не вылезут товарищи. Больше всего боялся, что гитлеровцы обойдут его с тыла.

— Бегите! — махнул он рукой хлопцам, когда они оказались рядом. Оба Андрея, пригнувшись, бросились по огороду к меже и дальше вдоль нее. Рыбак прихрамывал, но бежал быстро, от своего тезки не отставал.

И лишь когда они побежали, Игорь выглянул из-за угла сарайчика. На крыше соседней хаты сидели двое и палили по чердаку, который покинули партизаны. Со стороны улицы стояли несколько полицаев и десятка полтора гитлеровцев. Самые смелые из них вошли во двор меж двумя хатами. Они были рядом — в десяти шагах от Игоря.

И сразу выстрелы стихли, поднялся галдеж. Все закричали и стали показывать в сторону огорода. Стоявшие во дворе гитлеровцы повернулись и, не замечая Игоря, смотрели на огород. Очевидно, только теперь они заметили убегающих. Игорь сделал шаг вперед, чтобы удобнее стрелять, и почти в упор дал из автомата длинную очередь. Немцы попадали. Стоявших за забором на улице как ветром сдуло. Вскинул было винтовку один из сидящих на соседской крыше — Игорь опередил его короткой очередью. Тот с крыши упал, а второй успел перебраться через конек на ту сторону.

Только тут Игорь услыхал выстрел со стороны огорода. Значит, отбежав, хлопцы залегли и готовы прикрыть огнем его отступление. Не теряя ни мгновения, бросился к меже, пересек ее, сделал еще пять-шесть шагов и упал. Быстро вскочив, пробежал еще немного и снова упал. Ноги его не слушались.

Гитлеровцы поумнели. Шли за ним по одному, перебежками. Игорь приготовился и, только поднялась очередная фигура, дал короткую очередь. Услыхал крик. Поднялся — и бежать. Петлял, падал. Перепрыгнул канаву, обсаженную вербами.

Еще с огородов он заметил какие-то кустики и бросился туда. Когда наконец кусты надежно скрыли его, отполз метров десять в сторону, потом снова поменял направление и увидал, что кустики тут кончаются, а дальше идет вспаханное поле. Пополз в другую сторону — и все понял. Перед ним торчал угол разрушенной хаты, or него тянулись остатки фундамента. То, что он принял за рощицу, было всего-навсего старой усадьбой, одиноким хутором.

Игорь в два прыжка пересек дворик и упал. Он не ошибся. Вместо погреба осталось углубление, заполненное водой.

Но почему не стреляют? Его это тревожило. И тут почувствовал, что на него кто-то смотрит. Оглянулся — прямо над ним, прицелившись в него из винтовки, стоял молодой фашист, мальчишка лет восемнадцати.

У Игоря автомат был в левой. Он взял под себя правую руку, как будто собрался опереться на нее и встать, вытащил из-за пояса пистолет и через плечо, не глядя, выстрелил. Тут же раздался винтовочный выстрел, и Игоря что-то больно ударило по спине. Это на него упал гитлеровец. Игорь откатился в сторону и, стараясь не глядеть на убитого, осторожно сполз в яму погреба.

Воды было по пояс.

Игорь напряг слух. Он знал, что зеленый островок, в котором сидит, невелик. Пригнулся, чтобы его не заметили. Холодная вода поползла по груди к горлу. В кожаном патронташе на поясе у него про запас было насыпано десятка три патронов. Восемь патронов в обойме и девятый — в патроннике. Все вроде бы сделал. Холодно. Солнце высоко — еще до вечера далеко. А шинель осталась на чердаке.

Игорь утешал себя, а сам с тоской смотрел на солнце. Холод как ножом резал тело. Он переминался с ноги на ногу, грязь засасывала сапоги. Опирался локтями на сухой бережок, подгибал коленки и несколько секунд висел в воде. Холодно. «И фашисты почему-то молчат. Окружили — это наверняка, а вот в кусты идти боятся. Выжидают. Да, собственно, куда им, сволочам, спешить, — со злостью размышлял он, — по очереди, пока светло, сходят пообедают — пунктуальные. Потом… А что они будут делать потом?» Игорь задумался и решил, что немцы, очевидно, не знают, в каком примерно углу усадьбы он находится. «Ага, — подумал он, — черта с два я себя выдам». А было так холодно, что, кажется, сама мысль могла закоченеть. Сверху светило майское солнце.

И тут он услыхал подозрительный шелест. Осторожно выглянул. Пригибая головы и оглядываясь на все стороны, вдоль остатков фундамента крадучись шли двое. Игорь выстрелил в первого.

И зашумели, затрещали кусты. «Полицаев послали, — подумал он, — сами побоялись. А второй хорош. Надо было в него стрелять. Бросил своего. Убежал».

Через несколько минут раздался стон. Игорь выглянул. Подстреленный им полицай лежал на боку и хватал одной рукой ветви кустов. Потом повернулся вниз лицом и утих.

Чтобы стука его зубов не услыхали в засаде, Игорь сунул в рот пальцы. Зубы били по пальцам. Он чувствовал во рту соленый вкус крови из собственных пальцев. Лег на спину и стал двигать ногами, а холодная дрожь подбрасывала его, трясла.